С одной стороны, окруженный тремя работающими планшетами, сидел брат Кевин. Пьяный в хлам, голый по пояс.

Спиной к двери на краешке стола — Салман дель Пино в экспрессивной позе и тоже топлес. (Кстати, кто-то меня уверял — Сантуш, Тосанен, Фурдик? — что старинное русское слово «топлес» является заимствованием из малопопулярного языка «бритиш инглиш»; чушь, мне кажется.)

Сперва я решил, что Салман собирается Михальского ударить, что в его случае было синонимом слову «убить». Одной рукой он держал собутыльника за затылок, а вторую отвел назад, сформировав чудовищный, гиреобразный кулак. Я невольно зажмурился.

«Вот так и пишут потом в тремезианских газетах, — пронеслось в голове. — „После совместного распития спиртных напитков“…»

Но нет, пронесло. Это Салман занимался жизненными наставлениями.

— …от так! Тому кастетом в рыло, лицо просто в хлам! Залетаем к борзому в каюту: гони бабки, сука! Он чо-то «мэ-мэ-мэ», я тогда вот так его за репу, показываю кулак: ну чо, говорю, заколачивать? Сра-а-азу бабки нашлись, едрена панорама! Без всяких паяльников, иголок под ногти и молотков по коленям!

— Г-хэм, — кашлянул я, чтобы, не дай Бог, не напугать Салмана. Тот обернулся.

— Румянцев, ты?

— Я, я. Если в каюту залетит такой орел, блин, любой бабки найдет, без всяких там паяльников! — честно признался ваш покорный слуга, потому что Пино даже со спины чертовски внушал. Не человек! Утес! — Какие ты ужасы рассказываешь!

— За штуку терро и не такое делали, я отвечу, — сказал он и слез со стола, причем на груди обнаружился шрам от ключицы до пояса в ладонь шириной. Уродливая полоса змеилась, уходя под штанину. Вообще неясно, как можно так покалечить человека, чтобы он не умер!

— Пить будешь? — спросил Михальский. — У нас тут спиртик.

— Да? А ничего, что Блад пить запретил? Уж тебе точно не стоит! Полный ангар техники! Как работать будешь? — поинтересовался я, скептически сощуриваясь.

Но за стол сел и стакан взял.

— От работы кони дохнут, — сообщил Кевин. — Ну что ты как пионер? Третьим будешь?

Я кивнул, мысленно ощупал свои карманы и убедился, что пачка детоксина на месте.

Просто удивительно! Все эти европейцы, южноамериканцы и даже некоторые североамериканцы работать умеют, как роботы. Воевать, кстати, тоже. А чуть что «сверх контракта», так сразу ломаются и пить начинают пострашнее русских. Типа потом хоть трава не расти и все такое.

Пока Михальский наполнял стаканы, я думал про пьянство и рассматривал украшение на груди Салмана, который уселся напротив.

— Что, нравится? — спросил он. — Это мне память о Бартеле Два!

— Офигеть! Лучше любой татуировки. Но позволь, что за Бартель Два? Вот и Док давеча рассказывал, а я не в курсе, — сказал ваш покорный слуга. — То есть я знаю, что это такая система в сфере ОН, почти на границе Тремезианского пояса. Ну… официально не заселена…

— Иди ты в жопу, «не заселена»! — отрезал Салман. — Выпьем за Бартель!

Мы выпили.

— И все же? — поинтересовался я, отдышавшись; чистый спирт — штука суровая!

— Вот я тебя не понимаю, Румянцев! Вроде нормальный мужик, а разговариваешь, как институтка! «И все же», «но позволь», «давеча», ты еще «отнюдь» скажи!

— Брат, ты в авторитете, так что, если не в падлу, забазарь тему за Бартель Два, а то я как баклан, ни хрена по тому делу не втыкаю. Обидно и не по понятиям — пацаны-то шарят! — пробасил я и карикатурно растопырил пальцы, каковой жест в среде пиратов обозначал серьезность намерений. — Так лучше?

— Хы-хы! Отнюдь, мля! Втыкать — значит «понимать». Что ты можешь понимать, если ничего не знаешь? Ладно, слушай! Кевин, заткнись и наливай! — потребовал Салман, хотя Михальский заговорить даже не пытался. Он вообще потихоньку отъезжал в лучшую реальность — сказывался предыдущий стакан.

История оказалась интересная, а лучше сказать — жуткая!

Салман дель Пино был майором осназа, а конкретно осназа флотской разведки подчинения Главного Штаба ВКС, а это очень серьезно. Там числилось несколько именных дивизий без номеров. Я помнил две: «Судоплатов» и «Скорцени».

На Бартеле 2–4 (четвертая планета системы Бартель II) располагался сверхсекретный испытательный полигон ЮАД. Как его назвал Пино, «Периметр Чавеса». Я о таком не слышал. Неудивительно: таких тайных мест у нас в Сфере Великорасы немало, а я птица, летающая слишком низко, чтобы быть в курсе.

Периметр Чавеса располагал охраной, табуном ученых, обслуживающего персонала, рабочих и прочая. Были там свои лаборатории и даже полноценный завод. Штат больше двух тысяч человек — жирный такой периметр.

— Чем они занимались, не спрашивай. Не сказали даже нам, — пояснил Пино вполне очевидную вещь. — Что-то темное. Ходили слухи, что в периметре исследовали технологии чужих, потому и так далеко от метрополии. Чтобы, если что, сразу концы в воду.

Сперва все было нормально: аналитики анализировали, обслуга обслуживала. В один не самый прекрасный день по Х-связи доложили, что в районе планеты терпит бедствие конкордианский фрегат. Маленький, номерной. Просили указаний: что делать? С Земли рявкнули, чтобы ничего не делали, кроме усиления маскировочных мероприятий.

А потом все.

То есть — совсем все. Периметр на связь больше не выходил. Запросили клонов как бы невзначай: а что там с вашим фрегатом номер такой-то? Клоны говорят, что связь потеряна.

Паника? Паника! И все основания для нее. Салману приказали выдвигаться с ротой осназа.

Задача простая: в двадцать четыре часа разведать обстановку. При любой нештатной ситуации применять оружие, провести эвакуацию матчасти, документации и персонала. Самое главное: секретность.

Ради ее соблюдения разрешается провести санацию периметра, уничтожать не подлежащие эвакуации матчасть и документацию. Если через двадцать четыре часа не будет доклада об успешном выполнении, к планете выдвигается линкор и проводит санацию периметра с орбиты посредством штатного вооружения.

Короче говоря, будни элиты военной разведки. Прилететь и действовать по обстановке. Найди то, не знаю что. А не найдешь — привет, мы тебя не знаем, главное — секретность, вот вам, друзья, линкор, он ее и обеспечит.

— С нами полетели яйцеголовые из флотской науки, чтобы разобраться с наукой тамошней. Что эвакуировать, если по-простому. Дока с медициной тоже приписали. Плюс два ответственных товарища из ГАБ. Рота усиленного состава — сто восемьдесят циклопов с капитаном во главе, а я над всем этим зоопарком папа. То есть — отвечаю за все. Работа такая.

На орбите Бартель 2–4 по десантному кораблю применили ракеты «земля-космос». Применили с территории периметра, без здрасьте, сразу и насмерть. Экипаж смог обеспечить аварийную посадку вблизи объекта, и осназ пошел на штурм, а что еще делать?