Привели вихлястого подвыпившего старичка, порывавшегося убежать, которого здоровенный «ястребок» молча и, видать, не первый раз хватал в охапку и тащил к крыльцу. Задержанный пытался вырваться, громко ругался:

— Пусти, цепляло, чтоб кишки у тебя наизнанку вывернулись, изгрызу, ответ некому держать будет… Где винторез? Ты мне кабана стрелять будешь? В своем лесе ногой не шагнешь. Куда грибы дел?

Следом подошел «ястребок» с обрезом и лукошком, доложил, что старик задержан при преследовании банды Кушака, кто он, не говорит, откуда — тоже.

— Ах ты, цепляло несчастный! Ты кобеля спроси любого в Сосновке, он хвостом извертит передо мной, уважаючи, и человек тут любой назовет… — не договорил он, представ перед подполковником. Враз сориентировался, захотел поустойчивее держаться на ногах, взялся за перильце и обратился поосмотрительнее: — Здрасьте, друже товарищ, господарь начальник, дай бог вам доброго здравствования… Скажи, чтоб отвели домой, а то свалюсь.

Василий Васильевич заулыбался от такой непосредственности и, кажется, готов был отпустить лесного гуляку, если бы не отобранный у него обрез.

— Где же ты, дед, назюзюкался так? — спросил Киричук.

— Думал, пузырь отымут, я куму нес, а если бы я всю допил, цепляло не донес бы меня… Отпусти, а то песни орать буду.

— Зачем обрез с собой носишь, дед? — взял из рук «ястребка» оружие Киричук, понюхал ствол, почуял запах гари. Он уже хотел было спросить, в кого стрелял задержанный, как тот опередил:

— В лесу поднял, добро такое, осенью на кабана пойду. Гришка зимой двоих уложил, от третьего на дереве бог его спас… Так он же с берданкой, а с этим винторезом кабана промеж глаз можно класть…

Со стороны речки по дороге рядом с телегой шла группа людей, среди которых Василий Васильевич узнал энергично шагавшего лейтенанта Кромского, а рядом с ним мужчину и женщину. Не дослушав задержанного, распорядился увести его в школу и позвать кого-нибудь из селян, чтобы опознать старика, расспросить о нем: там видно будет, что с ним делать.

Подоспела весть от Тарасова:

«Преследование прекратил, настичь Кушака не удалось, просочиться сквозь заслон вероятность малая, предположительно — главарь мог укрыться в тщательно замаскированном схроне. Прошу разрешения на прочесывание в обратном порядке — до северо-восточной кромки леса. Ранен «ястребок», он отправлен в Горохов. Жду указаний. Тарасов».

— Передайте майору, — сказал Киричук связному. — Разрешаю действовать до шестнадцати часов. И жду его здесь, в Сосновке.

У крыльца остановилась телега. На ней Василий Васильевич увидел убитых: рыжеволосого парня и тучного, коротко остриженного дядьку.

Кромский доложил, указывая на стоящих рядом с ним мужчину и женщину:

— Задержанные супруги Валуй содержали схрон под сараем. Бандиты выйти из него отказались. В перестрелке убиты, — кивнул он на телегу, — вот этот пухлолицый, говорит хозяин, ученый человек, из верхов бандеровцев, — Жога, три дня как пришел из Рушниковки, рябой Помирчий привел. Есть там такой, знаю его… В схроне изъяты отпечатанные на машинке документы и рукописные листы. На хуторе остались трое детей Валуя. У них в Сосновке бабка живет. Надо обязать председателя колхоза позаботиться о ребятишках.

— Попросить председателя колхоза, — поправил лейтенанта Киричук и вернулся в школу, остановился возле раскрытой двери в класс, в котором находились задержанные. Удивился, что веселого старика не слышно было. Сразу открылся и секрет: он спал в проходе между партами.

…Прочесывание закончилось.

В школьном классе набралось десятка полтора задержанных без явных улик причастности к бандитам, которых после выяснения личности пришло время отпустить. Среди них Киричука прежде всего заботили невозмутимый Сухарь и настороженно притихший Буча.

— Товарищи! — обратился подполковник к столпившимся возле двери людям. — От имени Советской власти приношу извинение за вынужденную задержку вас и проверку личности. Известные вам обстоятельства заставляют нас прибегать к такому принуждению. Надеемся, к этому вы отнесетесь без обиды. Жалобы у кого есть в связи с этим?

— Какие могут быть жалобы, все верно, — застоявшимся трубным голосом покрыл возникшую тишину улыбающийся Буча.

— Может быть, кому документ нужен о задержке в пути, прошу подойти ко мне. — Василий Васильевич приметил седовласого, но крепкого на вид пасечника, оказавшегося во время боя с бандой под огнем и выведенного в безопасное место, а потом — сюда, в Сосновку, подошел к нему, предложил: — Не уходите, вас мы отправим на машине.

— Не беспокойтесь, делайте свое дело. Родичи у меня тут есть, загляну на час, случай привел.

— Тогда вы свободны. Все можете разойтись. Документы получили?

«Наши на месте», — подумал про себя поравнявшийся с Киричуком Сухарь. Он шел не торопясь, будто молча прощаясь с Василием Васильевичем, и Буча не выдержал такой медлительности, выскочил наперед, успев прихватить своего подопечного за руку.

На крыльце они оба встали, как по команде, Буча стянул с головы кепку, напряженно глядя на убитых, медленно спустился со ступенек и как-то неловко, бочком, не отрывая глаз от тучного покойника, миновал телегу и потом так быстро-быстро пошел по дороге, что Сухарь, еле поспевая за ним, сдержал:

— Да что вы будто сорвались, куда мы идем?

— У нас нынче все наоборот… — тяжело дыша, хотя прошли самую малость, ответил Буча. — Кого убили! Это подумать только, кто погиб! Остап Жога, верный помощник Хмурого. Но как он сюда угодил? Он же в Рушниковке надежно сидел… — терялся в догадке замолчавший Буча.

У Антона Тимофеевича не было охоты говорить. Он шел легко и удовлетворенно. Тем более немного погодя у его напарника прорвалась обнадеживающая фраза:

— А ты молодец! Ну, не совсем ты, а документы твои… Но и ты ничего… Вон у лесочка свернем куда надо.

Покончить с Кушаком майору Тарасову не удалось. Коварный главарь банды исчез, потеряв почти всю свою свору. Скорее всего, считали, он успел выскользнуть из-под крыла облавы до того, как она замкнулась с цепью заслона.

Как ни огорчала Киричука эта неудача, она все-таки не могла сильно испортить результатов процеживания на южном «донышке» области. «Улов» превзошел все ожидания. Взлетом везения Василий Васильевич счел ликвидацию помощника Хмурого по пропаганде Остапа Жоги.

В конце концов, о какой неудаче могла идти речь, когда бандитствующих «кушаков» на дюжину стало меньше: разгромлено две банды, ликвидирован очаг пособников, состоялась обнадеживающая встреча с Сухарем — вполне достаточно, чтобы считать операцию успешной. Конечно, возьми Кромский Остапа Жогу целехоньким, тогда бы…

Желание новых удач еще больше приходит от их избытка. Главная легла в короткую фразу сводки: «Потерь нет, легко ранен — один».