Перед тем как открыть заседание, губернатор попросил епископа благословить собравшихся и прочесть короткую молитву. После того, как трижды было произнесено: «Святой Иосиф, покровитель Новой Франции, молитесь за нас», — все уселись, и заседание началось.

* * *

Все знали, что главной темой собрания Большого Совета было рассмотрение всех тех вопросов, которые касались пребывания господина де Пейрака и его людей в городе. Следовало рассматривать это событие по всем аспектам; подвести итоги и сделать выводы, то есть проделать все то, что не успели во время экстренного ночного собрания в день прибытия. Каждый присутствующий, составил свой доклад или список вопросов по интересующим его проблемам. Но атака господина Тардье и те обвинения, которые он выдвигал, были настолько неожиданными, что если его целью было удивить всех собравшихся, то он в этом весьма преуспел, Юный Тардье де ла Водьер со свойственной ему непреклонностью обвинил господина де Пейрака в незаконных действиях, заключавшихся в том, что он провез в Новую Францию иностранные товары без уплаты таможенной пошлины.

— Какие товары? — осведомился интендант.

— Самые всевозможные.

— Но какие же?

Ноэль Тардье сделал знак своему канцеляристу, и тот передал ему лист бумаги, исписанный сверху донизу.

— Картины религиозного содержания, имеющие большую ценность, церковные украшения, предметы культа, предметы ив золота, серебра, слоновой кости, драгоценные камни, ткани, шелка, бархат, ковры, эмали, изделия из перламутра, из черного и палиссандрового дерева, каррарский мрамор и так далее. Кроме того, парфюмерия, табак из Вирджинии и Мэриленда, вина и различные спиртные напитки и прочее, и прочее. Все эти товары подлежат двойному налогообложению, так как они не только иностранного происхождения, но и являются предметами роскоши. Даже при приблизительной оценке эта сумма весьма значительна, и, не получив ее, колония потерпит ощутимый убыток. Некоторые же предметы требуют тщательной экспертизы, например рака с мощами, так как чтобы определить ее ценность, надо сначала убедиться в ее подлинности.

— Но ведь речь идет о подарках, — вскричал Монсеньер де Лаваль, оскорбленный всем услышанным.

— Нет, извините, о товарах, — смело возразил молодой прокурор.

— А военное снаряжение вы не посчитали? — насмешливо спросил Виль д'Аврэй. — Два иностранных ядра, пробившие дыру в стене дома господина де Кастель-Моржа?

— Я не считаю военное снаряжение, — возразил прокурор. — Но вот корабль, да… на него стоит обратить внимание… Я имею в виду ваш корабль, господин де Виль д'Аврэй.

И поскольку маркиз молчал от изумления, тот продолжал:

— Разве вы сами не говорили, что один из кораблей, стоящих в бухте, принадлежит вам и что это подарок господина де Пейрака?

Виль д'Аврэй побагровел от негодования. В течение некоторого времени Ноэль Тардье мог разглагольствовать в полной тишине, и его звучный и хорошо поставленный голос разносился эхом под сводами, большого зала замка Святого Людовика. Его речь повергла присутствующих в гробовое молчание.

Епископ, обескураженный, спрашивал себя, не является ли все сказанное нападками на церковь и лично на него.

Фронтенак не знал, что и сказать. С того самого времени, как в Канаду прибыл этот многообещающий юный администратор, он не переставал удивлять и тревожить губернатора.

Нахмурившись, купцы размышляли о тех трудностях, с которыми им пришлось столкнуться из-за фанатичного рвения прокурора, и о тех, которые им еще предстоит узнать.

— Но этот корабль я получил в обмен на моего несчастного «Асмодея», потопленного бандитами, — взорвался наконец Виль д'Аврэй, обретя дар речи. — Берегитесь! Если вы ищете со мной ссоры, я потребую возместить мне убытки, которые я понес на службе королю. И, поверьте, это вам обойдется гораздо дороже, чем тот налог, который вы пытаетесь с меня содрать, кровопийца…

— Не хотите ли вы сказать; что речь идет о военной добыче? — спросил прокурор, презрительно выпятив губы.

— Военная добыча! — воскликнул Базиль, ударив обеими ладонями по столу.

С самого начала всех этих пререканий он оставался спокойным, поглаживая подбородок и задумчиво рассматривая Ноэля Тардье, как некое неизвестное животное, причины поведения которого необходимо понять, чтобы сделать его как можно менее опасным.

— Военная добыча! Вот и решение, мой мальчик, — сказал он, похлопав по плечу прокурора, который явно не оценил этот фамильярный жест. — Я не ошибусь, предполагая, что вы не столь озабочены налогами для пополнения государственной казны, как юридическим обоснованием свободного хождения этих товаров, без которого вас могут обвинять в пренебрежении вашими обязанностями и даже в соучастии с нарушителями. Ваше положение не из легких, и мы на вас не в обиде. Мы знаем, что вы такой же, как мы все, и что вам не так уж хочется платить налог за те восхитительные золотые часы, украшенные эмалью, которые так радуют вашу супругу со вчерашнего дня и ставят ее в ряды виновных. Ваше замечание относительно корабля господина де Виль д'Аврэя доказывает, что вы выбрали путь компромисса, устраивающий всех: «Военная добыча считается трофеем и не подлежит налогообложению».

И Виль д'Аврэй, поняв намерение делового человека, пустился в драматическое повествование, желая показать, сколько битв с пиратами пришлось выдержать его кораблю. Он говорил на редкость убедительно. Трагические события происходили этим летом и были еще свежи в памяти. «Еще немного, и это стоило бы мне жизни…» — что было правдой. Во всяком случае, он потерял свой корабль «Асмодей». Маркиз начал описывать мрачную картину ситуации во Французской бухте, осаждаемой со всех сторон англичанами и пиратами. Но дела Акадии мало интересовали Фронтенака…

— …Что касается вашего губернаторства в Акадии, то у нас будет специальное заседание по этому поводу, — сказал он Виль д'Аврэю. — Сегодня же наша цель — начать переговоры с мессиром де Пейраком, а мы теряем время понапрасну. Господин де ла Водьер, я вас прошу и я вам советую согласиться с определением, данным господином Базилем, которое, насколько я понимаю, отвечает вашему стремлению снять с себя всякую ответственность и позволяет нам сохранить наши подарки: военную добычу.

— Значит, этот корабль, бесспорно, принадлежит мне? — осведомился Виль д'Аврэй.

— Он является вашей законной собственностью.

И в этой разрядившейся атмосфере интендант Карлон произнес вдруг злополучную фразу. В то время как маркиз начал перечислять те работы, которые он намерен произвести, чтобы украсить свою «военную добычу», Карлон бросил насмешливо:

— Начните с изгнания злых духов с вашего корабля…

— При чем здесь изгнание злых духов? — заинтересовался удивленный Монсеньер де Лаваль.

Жан Карлон прикусил язык. Разговоры о корабле напомнили ему о тех дьявольских событиях, свидетелем которых он был помимо своей воли, и он произнес эти слова, не думая. Интендант выкрутился из положения, сказав, «что он пошутил», что еще более всех удивило, так как он был человеком суровым, и редко кому удавалось слышать, как он шутит. Маркиз выручил его, сказав, что экипаж корабля состоял из разбойников, бывших, несомненно, нечестивцами.