Парень в отчаянии застонал. Ведь это он, он самолично притащил в Устюг шпиона! Ну что ж, сам напортачил, сам теперь и выдавливай эту гниду.

Юный дозорный решительно направился вслед за ушедшими. Но, сделав несколько шагов, остановился. Хорошо, он сейчас придет, набьет гаду морду, скажет всем, что тот – шпион. Возможно, кто-то ему и поверит. И то вряд ли. Ведь какие он сможет привести доказательства? Подслушал разговор в туннеле? Кто это подтвердит? Катюха точно будет отпираться, ведь тогда она лишится возможности увидеть мать… С Катиной матерью Венчику вообще ничего было не ясно, но по крайней мере он понял, что та когда-то сбежала из Устюга в Усов Починок. Сбежала из-за нападок Святой – значит, у Катюхи шансов обратиться к ней за помощью нет. Поэтому она будет держаться за Цапла зубами и ни за что его не выдаст. И что подумают остальные, услышав обвинения Венчика? В лучшем случае – что ему это приснилось (как раз ведь спать должен был, вот и прикорнул где-то в туннелях), а в худшем – что он приревновал девушку к чужаку.

Парня ошпарила новая мысль. Ведь даже если предположить, что ему всё же поверят, то из этого тоже ничего хорошего не выйдет! На шпиона тут же набросятся, сгоряча могут и убить… Но даже если не убьют, а отведут к Святой, где гарантии, что он тут же всё выложит? Может, он предпочтет смерть под пытками, но не выдаст того, кто его сюда подослал? И тогда все они окажутся перед угрозой неведомой опасности! Так что же делать?

Венчик опять застонал, даже слеза по щеке скатилась, – уже не столько из-за осознания своей вины, как от охватившего его чувства беспомощности. Ему ничего не сделать самому! Ни-че-го! «Ты опять обосрался, дозорный! – кольнуло его в самое сердце. – Да и какой ты дозорный? Так – бесполезный слюнтяй, которому в игрушки играть, да крутого перца из себя корчить! А как до настоящего дела дошло – только ныть да слезы пускать можешь!»

Погоди-ка… В голове парня забрезжил огонек надежды. Да, сам он ничего сделать не может. Но ведь ничто не мешает ему обратиться за помощью к тому, кто сумеет. Пускай даже это и позорно, но сейчас не тот случай, чтобы лелеять свою гордость. Да и какая там гордость! Чем гордиться-то?.. Ладно, в лысый пень эту гордость. Но к кому идти за помощью? Кто ему поверит и действительно сможет что-то придумать?.. Игорь и Семён? Нет, как ни уважал юный дозорный своих командиров, но понимал, что и поверят они ему вряд ли, а если и поверят, то ничего путного не придумают, да и не станут, им это по уставу не положено. А что положено? Правильно, доложить Святой. Дальнейшее мы уже рассматривали…

Кто еще? Саша?.. Та ему, скорее всего, поверит. Но, во-первых, ее сейчас расстраивать нельзя, а во-вторых, она тоже вряд ли будет что-то сама придумывать, а сразу побежит за помощью к мужу.

Венчик саданул себя кулаком по лбу – так, что в голове зашумело. Идиот! Придурок малахольный! А сам-то ты к Глебу пойти не можешь, что ли?!

На душе у парня стало так легко, что, кажется, подпрыгни – так и останешься висеть под потолком. Глеб! Конечно же, Глеб! Он – умный, он и поверит во всё, и обязательно придумает, что делать дальше.

Развернувшись, Венчик помчался назад так быстро, что аж в ушах засвистело.

* * *

Глеб поверил дозорному сразу.

– Недаром этот Серёжа мне не понравился! – ударил он мохнатым кулачищем по столу. Потом, нахмурившись, глянул на Венчика. – Кто-нибудь еще об этом знает?

– Нет, только я. Теперь и ты. Ну, Катюха еще… – опустил голову парень.

– Только нюни не распускай! – прикрикнул мутант. – О Катюхе твоей – разговор особый. Ты ведь понимаешь, что она ему помогать не из-за любви решилась? То есть, как раз из-за любви, но не к нему, а к матери. А любовь к матери, это… – Тут Глеб рыкнул вдруг, снова хрястнул по столу, но закончил вполне мирным тоном: – За это ее судить не стоит. Во всяком случае, точно не нам.

– И что теперь? – поднял голову Венчик.

– Тебе – молчать. Ну, ты сам понимаешь. А я буду думать.

– Мне потом расскажешь?

– Посмотрим по обстоятельствам. Всё вряд ли расскажу. Не обижайся, не потому, что не доверяю. Но когда имеешь дело с хитрым врагом, и сам не всегда поймешь, как в его ловушке окажешься. А когда ничего не знаешь… Эй, ты чего опять головой поник? Дозорный ты или девица красная? Ты свою часть дела уже выполнил. Сделал всё хорошо и правильно.

– Ага, правильно… Шпиона привез.

– Ты же не знал тогда, что он – шпион. И знать не мог. А когда узнал, поступил так, как надо. Мог ведь дров наломать, но ума хватило именно ко мне прийти.

– А ты правда что-нибудь придумаешь?

– Придумаю, – кивнул косматой головой Глеб. – И если потребуется твое участие, тоже к делу привлеку.

Венчик заметно приободрился.

– А сейчас-то мне что делать, кроме того, что молчать? Продолжать следить за ними?

– Нет, слежку я теперь беру на себя. Ну, не на себя лично, а… Да что ты опять скис?! Неужели не понимаешь, что если этот Цапл пучеглазый тебя засечет, то может всё дело накрыться? Или для тебя ущемленная гордость дороже здравого смысла?

Дозорный вспыхнул. Опять эта гордость! Тьфу на нее! Никакая эта не гордость, а детские обиды в одном месте играют. Пора бы и в самом деле взрослым уже становиться.

– Я всё понял, Глеб, – посмотрел он прямо в черные глаза мутанта. – Можешь на меня положиться. А ты давай, действуй. Но если я вдруг понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

Венчик коротко кивнул, развернулся и вышел.

– Ишь ты, – усмехнулся Глеб, – и впрямь гордый. Толк с него будет. Да и уже есть, чего там. А от меня будет в этом деле толк, или я только перед парнишкой хорохориться годен? – Мутант обхватил лохматую голову ручищами и пробормотал: – Серёжа, значит? Ну-ну.

Он так и сидел – замерев, держа в широченных ладонях голову, словно боясь расплескать кипевшие в ней мысли, – когда в комнату влетела Саша.

– Ты представляешь, – замахала руками жена, – какой он оказался умный!

– Кто? – всё еще витая в размышлениях, машинально спросил Глеб.

– Серёжа, кто еще-то?

– Серёжа?!.. – подскочил мутант. – Где он?!

– Ты чего? – попятилась Саша. – Ты опять? Твоя дурацкая ревность меня уже достала. Хорошо, пусть будет Сергей. Теперь ты успокоишься? Между прочим, для Славика…

– Прости-прости-прости! – подскочил к супруге и бережно сгреб ее в охапку Глеб. – Я просто задумался, а ты меня напугала.

– Я тебя напугала? – заморгала, отстраняясь от мужа, девушка. – Я что, стала такой страшной?.. Но я ведь не виновата, что беременность… – Саша зашмыгала носом. – Что беременные… когда они беременные… Что они становятся некраси-и-ивы-ыми-и!.. – в голос зарыдала она.

– Что ты? Что ты? – запричитал Глеб, снова обнимая жену. – Ты красивая, ты очень красивая! Беременная ты еще красивее, чем раньше!