взгляда, я поднялся. Подойдя ко мне вплотную, девушка остановилась и, как мне показалось, с холодным любопытством стала рассматривать меня, как будто увидела в первый раз. Чтобы укрыться от её непривычно тяжёлого взгляда, я обнял девушку за плечи и привлёк к себе. Она поддалась, но не до конца, упёршись ладонями в грудь.

– Даша, извини! Я не хотел тебя обидеть! Мне очень жаль, что в трудную для тебя минуту я не мог тебе помочь!

– Ты не мог мне помочь?! – спросила Даша с не свойственной ей злой усмешкой и, освободившись из объятий, слегка ударила меня ладонями в грудь. – А намекнуть, посоветовать или хотя бы дать знак ты мог?!

С каждым произнесённым словом удары становились все резче и сильнее. Сперва она била ладонями, затем кулаками.

– Остановись! Мне больно… – я схватил её за запястья.

Да, мне было действительно больно, но боль была не физическая.

Через несколько секунд Даша снова превратилась в себя – в девочку с невероятно добрыми глазами и преданным взглядом.

– Егор, извини! Я не знаю, что на меня нашло.

Она, сделав шаг, прижалась ко мне, не обнимая, просто приложив ухо к левой стороне груди.

– Как часто оно бьется… Как настоящее!

***

До приезда Даши оставалась уйма времени, но, подойдя к дому, я увидел, что ворота во двор были распахнуты и на месте её малолитражки стоял чёрный джип. Кто бы это мог быть? Даша говорила, что к ней должны приехать родственники, не уточняя, кто именно, и что, возможно, она задержится. Ещё она обещала, что обязательно меня познакомит с ними. По правде говоря, я не особенно желал знакомства с кем-то из её родни. Мне было достаточно дружеских отношений с её тётей, Татьяной Генриховной, с которой мы изредка виделись.

Недолго постояв перед открытыми воротами, я вошёл во двор. Стучаться в дверь мне не хотелось. Я присел на штабель досок напротив окна в зал в надежде, что кто-то из присутствующих в доме обратит на меня внимание.

– Могу чем-то помочь? – внезапно раздалось за спиной.

Я вздрогнул и обернулся. Сзади, буквально в паре метров от меня, стоял мужчина лет пятидесяти ростом выше среднего, не атлетического, но крепкого телосложения. Я поднялся. Цепкие глаза с любопытством осматривали меня с ног до головы. По мимолётному прищуру глаз и движению уголков губ в мужчине угадывалось сходство с Дашей. Кто он? Её родственник? Не о его ли приезде она говорила?

– Извините, я жду Дашу. Она говорила, что приедет позже, но, увидев открытые ворота, я позволил себе зайти.

Мужчина согласно кивнул.

– Владимир Генрихович, отец Даши, – он протянул для приветствия руку. – А ты, я так понимаю, и есть Егор?

– Да, вы не ошиблись.

Поздоровавшись, мужчина сел на небольшую чурку, лежащую тут же, я – на прежнее место, на доски.

– Задержатся они. Таня говорила, что по магазинам прокатятся.

– Хорошо. Я подожду, если не возражаете?

– Конечно-конечно!

Мы молчали, не зная, о чём говорить. Владимир Генрихович осматривал двор, я, не догадываюсь, с чего начать беседу, щёлкал зажигалкой.

– Может, это и хорошо, что они задерживаются. Я думаю, нам есть о чём поговорить, – нарушил молчание мужчина, прихлопнув на щеке комара. – Как считаешь?

– Согласен.

– Надеюсь, что ты в курсе всей истории? Татьяна тебе говорила?

– Да, в общих чертах.

– Хорошо. Расскажи мне для начала о себе, без подробностей.

Я пожал плечами. Без подробностей с какого времени – со школы, с института? Или на данный момент?

– Ты сейчас где работаешь, в больнице или поликлинике? – подсказал он тему.

– Я?! Ни там ни там! Я старший лейтенант милиции, экспертно-криминалистический отдел.

– Старший лейтенант! – удивленно воскликнул мужчина, затем негромко рассмеялся: – Вот так новости! Я считал, что ты врач! Да и Таня с Дашей так думают, они-то меня в этом и убедили! Ну-ка, ну-ка, расскажи…

– Рассказать? Что именно?

– Ну как же? Почему они решили, что ты врач?

Я пожал плечами:

– Думаю, об этом лучше у них спросить! Хотя… Они правы, я действительно врач. Я окончил медицинский институт. Даже успел поработать в медицине. Но, наверно, вы понимаете, что сейчас не в цене врачи, учителя… В Томске, я думаю, ситуация не лучше. Вот друзья и посоветовали поступить на службу в органы внутренних дел, в эксперты; там таких, как я, много. Не от хорошей жизни, конечно. «Се ля ви», как говорят французы!

– Да, Егор, понимаю. Времена теперь не самые лучшие. Я тоже сейчас занимаюсь не свойственной себе работой. И всё же ты никому – ни Даше, ни Татьяне – не говорил про свою службу?

– Нет. Говорил, что на дежурстве, где именно не уточнял. С другой стороны, какая разница? Мне поверили не как специалисту в какой-либо области. Паспорт тоже не просили предъявить. Я здесь, если можно так сказать, на общественных началах.

Владимир Генрихович ухмыльнулся, покачивая головой. Я понял, что сказал глупость и поправился:

– Извините, я не то хотел сказать! Поверьте, Владимир Генрихович, мне очень приятно находиться рядом с Дашей! Ещё неизвестно, кто от кого получает больше радости и кто в ком больше нуждается. Мне несказанно повезло, что она выбрала именно меня, назначив своим «личным ангелом»!

– Ну да, ну да…

Мужчина, растирая ладони, задумчиво смотрел в землю перед собой.

– Егор, Даша что-нибудь рассказывала о себе? О своей жизни в Томске? Может, что-нибудь личное? Мне, как отцу, важно знать это!

Он с надеждой смотрел на меня, не отрывая взгляд. Я понимал, что именно он хотел услышать!

– Рассказывала, и очень много! Я не встречал таких людей, которые бы так безгранично и преданно любили свой город! Она может очень долго говорить про Томск. Мне кажется, что я выучил все его районы и улицы. Теперь я знаю, что есть такая река – Ушайка, которая впадает в Томь в центре города. Черемушки, какой-то Каштак… И что в минуты грусти она любит в одиночестве бывать в Лагерным саду. Про Синий утёс рассказывала, где вы семьей отдыхали на природе. Но про это месте она вспоминает с тоской и со слезами на глазах. И говорит, что одна туда не поедет ни за что на свете!

Владимир Генрихович слушал, кивая, с лёгкой улыбкой на губах.

– Да много чего говорила, всего не упомнишь. Для меня вообще загадка, почему Даша покинула Томск?! Но вы ждёте от меня другого, да?

Мужчина напрягся, выпрямив спину, и сжал кулаки.

– К сожалению или нет, но про Рождественскую ночь она ничего не говорила. Можно было намекнуть или прямо