16. Туле и Андрусово

Тойво формировал свою команду в Волхове. Где-то здесь под ногами покоилась древняя Ладога и старинные артефакты давно ушедшей и перевранной истории. Русские цари, встав в очередь, создавали свое видение Истины, царское, таким образом, доказывая свою состоятельность, как помазанников божиих. Так, наверно, и было, только к Господу-творцу это не имело никакого отношения.

Впрочем, заниматься изысками прошлого, не было времени. Где-то на берегу Ладожского озера орудовала немецкая поисковая миссия, пусть и малочисленная, зато не обремененная идеями «равенства и братства». Их-то и надо было найти в первую очередь.

Собранные наспех восемь человек из школы командиров, как оказалось, не подходили для такой миссии. Кто-то не подходил по физическим кондициям, но все не годились по психологической совместимости. Нельзя заниматься выполнением каких-либо специальных задач, если коллектив не понимает причин, а, самое главное — не хочет понять этих самых причин.

Первый выпуск был не подведен под конкретную цель, просто выпустились специалисты. Антикайнену же нужен был сплоченный коллектив. Он тут же отправил «молнию» Рахья, настоятельно вопрошая того отправить ему в содействие двадцать три человека, из тех, кого он сам бы отобрал. Тот молниеносно — на то она и «молния» — ответил согласием.

29 апреля состоялся второй выпуск школы командиров, на арену военных действий вышли 110 человек. Их сразу же отправили в подчинение Тойво, отчего тот схватился за голову. Столько много ему не озадачить.

Оказалось, что в планы училища просто вкралась бухгалтерская ошибка, которая вскрылась 5 июля: именно в тот день покинули стены учебного заведения 23 человека. Оно и понятно — для Антикайнена важны были живые люди, а комиссар Черников уже мыслил масштабно, ему важен был процент. Впрочем, много — не мало, Тойво отобрал себе обозначенное ранее количество парней, они получили оружие и боеприпасы, не говоря уже о сухпайке, и двинулись в путь.

В тот год состоялся еще один выпуск Интернациональной школы командиров, в ноябре 19, и это было всего 9 человек. В целом в 1919 году 170 выпускников яркой диверсантской специализации отправились в войска, причем командирами стали не все: только 154. Шестнадцать курсантов остались рядовыми, потому что мертвым звания не присваивались, хотя в выпуск они попадали: погибли при исполнении служебных заданий.

Тойво сотоварищи вышел на лед Ладоги, практически, к его кромке и двинулся на северо-восток. Дело шло к весне, следующий шторм уже вполне мог разломать ледовый панцирь, но пока можно было на лыжах передвигаться сравнительно комфортно, объезжая какие-то промоины и торосы. Здесь не встречалось рыбаков, поэтому небольшой отряд, никем не замеченный, преодолел все десятки километров и очутился возле самой Андрусовской бухты. Сначала хотели добраться до одного из трех островков, что вмерзли в лед поодаль, но потом это дело отменили: будут там видны, как тополя на Плющихе.

Вышли на берег на приличном расстоянии для небольшого отдыха и рекогносцировки. Тихо и тревожно. Это когда война. Тихо и радостно — это когда мир. Главное, что просто тихо.

В Андрусово — только камыш шелестит, ни рыбаков, ни лесников, ни иных чудаков. Никольский Андриано-Андрусовский монастырь полностью заброшен, монахи, что сохранились в нем до переворота, убежали полтора года назад по первому льду прямиком на Валаам, в Финляндию. Хотя, если верить народной молве, с Андрусова есть путь на святую землю под водой, то есть, под дном озера. В лучшее время на архипелаг ездили целые подводы, и кони ушами не касались подволоков. Да только не найти теперь того пути.

Место это на берегу Ладоги знаменито не монастырем, а тем, что Андрей Первозванный, первый ученик Христа, пришел сюда, опустил натруженные ноги в Ладогу и сказал: «Лепота» (от слова «lepo» — отдых, по-фински). Потом вырезал правильный крест на камне, а потом ушел по своим делам.

Людям здесь было хорошо, вот монахам оказалось — не очень.

Так уж повелось, что есть на Земле такие места, где можно ощутить: ты не один, но Один с тобой. То есть, конечно, единственный Господь, создатель и творец. Он знает о тебе, он тебя не оставит. Если, безусловно, ты веруешь.

Также есть места, где понятно обратное: враг человечества не дремлет, он тоже тут, как тут и готов на все.

В первых издревле были дома, где можно было обратиться к Господу молитвами, либо памятным огнем на лучинах или свечах. Во вторых строили могучие каменные замки, окружающие колодцы, чтобы из этих колодцев враг не вырвался, «навь» не прорвалась в «явь».

Когда образовался государственный институт «церковь», то его служащие, в простонародье — попы, тотчас же смекнули: связь с Господом надо брать под свое крыло. Монополизировать, все действия — через посредников и за определенную мзду. То есть, эти самые святые места надо ограничить в доступе, построить на их месте церкви, храмы или часовни. Смекнули попы и замахали крыльями.

Дело не хитрое, даже можно сказать — прибыльное. И деньги получаются от страждущего народа и информация, внесенная через покаяния. Переписать быстренько иконы, переделать также быстренько обряды, переименовать с той же скоростью праздники — и дело в шляпе. «Был Андрей возле Олонца?» «Да побойтесь бога! Он по столицам ходил, ему в такой глуши делать нечего».

Однако монастырь, учрежденный в 16 веке Андрияном Ондрусовским, урожденным дворянином Андреем Завалишиным, никак не развивался. Идея того, что Андрей, обходя окрестности Ладожского озера, обнаружил Александра Свирского возле Рощинской ламбушки (маленькое лесное озеро), волшебным образом отразилась в церковных преданиях: святое слово Свирского побудило Завалишина тоже стать святым и сделать в Андрусово пустынь.

В общем, и Арсений Коневецкий, и Александр Свирский, и Герман и Сергий Валаамские, да и другие чудотворцы, что собрались вокруг Ладоги, появились по велению православной церкви и по хотению православной церкви. Вообще-то, конечно, наоборот, но это уже не в счет. Да и ладно, пусть так, так всем удобней.

А Завалишин, сделавшийся святым, собрал у себя братию, между делом привлек на монастырскую сторону ладожских пиратов с островков Сала и Сторожевого мыса, которые прежде намеревались их разорить и убить, да и стал знаменитым на всю святую Русь. Пошел, однажды, на крестины дочери Вани Грозного Анны, побыл там с рабочим визитом, сделал, что полагается, и двинулся пешком обратно.

Прошел половину Руси — ничего, но тут, на подступах к родному Андрусову, уже миновав Свирскую обитель, проходил мимо деревни Обжа. А оттуда выбежал мужик, сидевший все это время в засаде по преподобному Андрияну, и без лишних слов убил его дубиной — куриком — с целью грабежа.