А теперь, впервые, в квартире только я. Совершенно одна. Если захочу, могу весь день ни с кем не разговаривать. У меня будет время на то, чтобы поразмышлять и порефлексировать, развлекаться или тренироваться до тех пор, пока каждая клеточка моего тела не наполнится эндорфинами. Я могу отыскать самый вкусный рогалик в Бруклине, обедать с белым вином на Манхэттене, обойти все библиотеки и книжные магазины в этом огромном городе.

Я могу устроить своим красивым волосам и одежде массу приключений. Я могу ходить по магазинам в Сохо и не чувствовать себя там не в своей тарелке. Могу флиртовать с барменами. Могу читать книжки в парке. Я могу… целое лето делать все, что мне заблагорассудится. Ого!

Я плюхаюсь на гостевую кровать в квартире Талии и думаю: Так, Эми. Что же ты хочешь делать со всей этой свободой? Пойти в Чайнатаун? В музей Клойстерс?[49] Прокатиться на пароме до статуи Свободы?

Нет, нет и нет. На первом месте в моем списке – только одно дело. Точнее, один человек: один очень красивый библиотекарь.

Сев писать ответ Дэниэлу, я понимаю, что мой первый импульс не сильно отличается от подростковых импульсов моей дочери. Мне хочется писать Лине, Талии, Кори и, может, даже Мэтту, чтобы обсудить тысячи вариантов интерпретации его сообщения, а потом тысячи разных вариантов ответа. Но вместе с тем у меня внутри есть что-то, что меня ведет – что-то тихое, спокойное и уверенное. Когда наутро после нашего свидания я отправила Дэниэла восвояси, то ощущала странную смесь победы и стыда, приправленную страхом.

Теперь же все иначе. Я в Нью-Йорке не на неделю, а почти на три месяца. У меня есть время исполнить все свои желания. А мое сердце желает библиотекаря. И я решила, что удовлетворить это желание – совершенно безопасно. У Дэниэла есть взрослая дочь, которая учится в одной из лучших школ Нью-Йорка, отличная работа здесь же, а значит, он не представляет собой реальной угрозы моей эмоциональной стабильности. Шансов на то, что у нас сложатся долгосрочные отношения, – ноль. При условии, что он испытывает ко мне интерес, он – самый безопасный вариант летнего мимолетного увлечения, о котором я могла бы мечтать.

Поэтому вместо бесконечных споров с собой, прокрастинации и других способов лишить себя счастья я решаю просто ответить ему, как взрослая женщина. Я снова открываю его послание: «Ты выгоняешь меня из постели еще до рассвета, и единственный шанс тебя найти – идти по следам в Твиттере? Теперь я понимаю, как чувствовал себя Прекрасный Принц».

Я пишу: «Простите, ваше прекрасное высочество, но то маленькое приключение выбило меня из колеи. Не знала что и думать про нашу невозможную ситуацию – мне нужно было возвращаться в Пенсильванию, ты – в Нью-Йорке. Но с тех пор мои планы изменились и я все лето проведу в Бруклине. Простишь меня?»

Нажимаю отправить и закрываю лэптоп. Рассчитываю, что ответ придет через день или через три – сколько составляет стандартный срок ожидания в таких случаях? Но уже через десять минут приходит новое уведомление. Дэниэл отвечает: «Согласен. Ситуация совершенно невозможная. Но я думаю, что все равно было бы хорошо встретиться, пока ты здесь. К тому же у меня столько новых мыслей насчет твоей флекстологии. Давай встретимся на следующей неделе в тихом книжном пабе в Верхнем Вест-Сайде?»

Раз он не собирается играть в неприступность, то и я не буду. Пишу ему: «Конечно. Присылай место и время». И через несколько минут добавляю: «Жду с нетерпением!»

Вот. Посмотрите на меня, какая я продвинутая. Договариваюсь о свидании с мужчиной, с которым намереваюсь спать вне рамок формальных отношений. Я современная женщина! Я Глория Стайнем[50] и Хелен Герли Браун[51] в одном лице. И еще та повернутая на сексе из «Секса в большом городе». Но когда мы встречаемся, все мои планы рушатся буквально в одночасье.

Бар «Мертвый автор» – длинный и настолько узкий, что вокруг бильярдного стола в самой его глубине еле-еле хватит места, чтобы отвести кий. Сломанный музыкальный автомат с пыльными записями AC/DC и Smashing Pumpkins, три высоких стола – один спереди и два сзади, декорированный страницами из романов потолок – страницы вырваны из книг и держатся на нем за счет карандашей и дротиков дартс. Я не знаю, как они держатся, но они держатся. И потолок этот настолько высокий, что трудно сказать, из каких книг эти страницы – расположенные в хаотичном порядке и пронзенные в самое сердце. Массивная барная стойка из темного дерева кажется устроенной в настоящем книжном шкафу, и когда я подхожу к ней, то упираюсь ногами в целый книжный ряд. Опускаю руку под столешницу и наугад вытаскиваю книгу. Это потертый экземпляр «Над пропастью во ржи». Эх. Беру другую. Снова «Над пропастью во ржи», но в другой обложке и другого издания. Не в силах сдержать любопытство, я слезаю с высокого табурета и смотрю на верхнюю полку книг. На 75 % она вся состоит из «Над пропастью во ржи». Еще 20 % – «Фанни и Зуи». Оставшиеся 5 % – совершенно случайная подборка никчемных книг, изданных около тридцати лет назад: пособия по ловле рыбы, постные рецепты и готические романы.

Что ж. Значит, придется читать «Над пропастью во ржи». Я переворачиваю обложку, читаю легендарную первую строчку, издаю безмолвный стон и смотрю вдаль в надежде на скорое появление Дэниэла. Возможно, это кощунство, но я больше не задаю ученикам это произведение. На мой взгляд, время его не пощадило. А вот «Дэвид Копперфилд» – книга, которую я могу часами читать в баре. Достаю блокнот и пишу: «Хорошо быть тихоней» v. s. «Над пропастью во ржи». Далее пишу: Современные версии «Дэвида Копперфилда»? Надеюсь, я пойму ход своих же мыслей, когда открою эти записи в августе перед началом учебного года.

Еще через несколько минут ко мне подходит девушка-бармен.

– Что вам принести? – спрашивает она, и я вспоминаю, что уже десять минут не вношу арендную плату за табурет, на котором сижу. Я смотрю на батарею бутылок за ее спиной. Ага. Там целый ряд ржаного виски. Теперь мне все ясно.

– Наверное, я буду «Манхэттен». Это единственный коктейль на основе ржаного виски, который я знаю.

Она чуть наклоняет голову.

– Все, что вам нравится на солодовом виски, можно сделать из ржаного.

– Да? И виски «Сауэр»?

– Кстати, да, получится отлично, если делать по оригинальному рецепту. Какой из ржаных виски?

– Удивите меня, – пожимаю плечами я.

Она снимает красивую бутылку, берет стопку и наливает мне чуть-чуть на пробу.

– Это канадский «Whistle Pig».

Я делаю глоток, изо всех сил стараюсь не закашляться и киваю ей.

– Отличный вкус, – вру я. На самом деле на вкус это что-то среднее между жидкостью для снятия лака и карамельным соусом. – Это ваш бар?