Они закончили около восьми вечера. Сыщик натянул куртку и, задержавшись на пороге, дождался, пока техники отдела криминалистического учета выйдут.

– У нас есть все, что нужно. Извини за остатки порошка повсюду. К сожалению, мы не обеспечиваем уборкой после своего визита. Отправишь счет в Министерство внутренних дел.

Лин не знала, шутит он или говорит серьезно.

– Да ладно, справлюсь.

– Разумеется, я сообщу тебе, если благодаря отпечаткам мы получим данные этого паразита. Ты уверена, что все будет в порядке? Вид у тебя неважный.

– Все… сложно. С одной стороны, история с моим издателем. А с другой… только представить себе, что кто-то, возможно, был здесь, в моем доме… Понимаешь, мне не так-то просто справиться со всем, что происходит.

– Я… Хочешь, я ненадолго составлю тебе компанию? У меня дома есть бутылочка белого вина и… – он взглянул на часы, – я должен был забрать у рыбного торговца две дюжины устриц. Магазин уже закрыт, но мы с ним знакомы, он мне откроет. Вот что значит иметь связи.

В ответ Лин пошире открыла дверь:

– Очень мило с твоей стороны, Колен, но в другой раз. Я устала до полусмерти, сейчас что-нибудь быстренько перехвачу и лягу пораньше.

Он кивнул, но Лин заметила тень, пробежавшую по его лицу.

– Ладно, в другой раз. Не забудь про сигнализацию.

Он помахал ей и на мгновение застыл на крыльце. А потом направился к сараю для парусных тележек. Лин побледнела: разбитое стекло, как же она забыла! Если он войдет внутрь, то обнаружит чертежи орудий пыток, заляпанные грязью сапоги в застывшей луже. Лин бросилась за ним:

– Ничего страшного, это я разбила. Я не знала, куда Жюлиан дел ключ от замка.

– Захотелось покататься на тележке с парусом?

– Скорей, посмотреть на тюленей. Вчера, чтобы немножко развеяться. А бинокль был внутри.

Он заглянул в окно: ничего не видно.

– Понимаю… Хотя, вообще-то, здесь чертовски сыро для хранения бинокля…

Он снова махнул ей и уехал. Обнаружив, что забыл бумажник, Колен развернулся. Спустя четверть часа после своего отъезда из «Дарящей вдохновение» он снова стучал в дверь, но так и не добился никакого ответа. Свет был погашен, а машина Лин, прежде стоявшая в гараже, исчезла.

Через десять минут после отъезда Колена Лин вышла из дому со спортивной сумкой в руке. Она пребывала в таком нервном напряжении, что чуть не увязла в песке, давая задний ход. Потом из-за густого тумана, скрывшего все вокруг сразу после Ле-Туке, ей понадобилось больше часа с четвертью, чтобы добраться до Амблетёза.

Она посчитала, что море начнет брать форт в кольцо около 22:45, так что на Джордано у нее есть чуть больше часа. Очень мало. Припарковавшись возле лодочной стоянки, Лин вошла в плотный туман. Ноги у нее отяжелели, что-то внутри сопротивлялось, не желая идти туда, встречаться взглядом с узником форта. Но другая часть настоятельно требовала ответов на свои вопросы.

Тяжелые очертания форта внезапно возникли перед ее взором, словно выплывший из тьмы кит. Лин собралась с силами, проникла в чрево чудовища и спустилась в хранилище припасов. Фотографии Сары, встречавшиеся на пути, придавали ей отваги.

Сделав глубокий вдох, она вошла в комнату.

В тусклом свете лампочки она различила Грегори Джордано. Он спал, уронив голову на грудь, и был похож на сломанную марионетку. Лин показалось, что у него вывихнуто левое плечо. Запястье посинело, свободная кисть окровавлена: он скреб и царапал камень вокруг сваи, к которой в полуметре над его головой крепилась цепь. Перевернутые консервные банки были пусты, в одной бутылке оставалось воды лишь на донышке.

Сделав пару шагов, Лин уткнулась носом в шарф, осторожно, стараясь не шуметь, вставила свободное запястье Джордано в наручник и тут же защелкнула его. Пленник очнулся, что-то проворчал и принялся биться, словно дикий зверь в клетке.

– Что вы делаете?

Не отвечая, Лин взяла металлическое ведро и вышла, чтобы опорожнить его. Она вернулась с посудиной, благодаря протечкам в каземате наполненной дождевой водой, вынула из спортивной сумки банную рукавицу, смочила ее ледяной водой и поднесла к лицу Джордано. Тот отпрянул.

– Не мешайте. Я хоть смогу разглядеть вас.

– Освободите меня! Вы должны отпустить меня! Сколько еще времени я… по-вашему, должен гнить здесь?

Он не давал ей прикоснуться к нему. Кашель его усилился и буквально раздирал ему грудь. Наконец он сдался. Лин осторожно смыла засохшую кровь, достала из сумки примочку с антисептиком и обработала раны на лбу, возле глаза и на уровне уха.

– Отек глаза пока не спадает. Непохоже, чтобы вас лихорадило, но я все-таки дам вам лекарство. Я принесла нижнее белье и теплую одежду моего мужа, вам должно подойти. Немного позже сможете переодеться и вымыться.

Он выпрямился и скривился, откинув голову. Лин дала ему две ложки сиропа от кашля, спрей для горла и жаропонижающее. Он покорно все проглотил. Она осмотрела раненую ногу: почти фиолетовая, в два раза толще другой, потрескавшаяся от холода. Лин не знала, что предпринять, и предпочла не думать об этом; она снова порылась в спортивной сумке и достала пачку «Мальборо» и серебряную зажигалку «Зиппо».

– Узнаете?

Он кивнул. Она вставила ему в рот сигарету. Чиркнула зажигалкой. Пленник затянулся и закашлялся, раздирая себе легкие.

– Какой… сегодня день?

– Пятница… Двадцать второе… Почти десять вечера.

– Пятница… Где мы? Скажите, где мы.

Лин уселась на свою сумку прямо перед ним. Жюлиан даже не сказал своему пленнику, где его держит, унизил его, не оставил ни малейшей надежды, чтобы исключить возникновение каких-либо связей между ними. Лин изучила подобный тип отношений между палачом и жертвой, черным по белому описала его в «Последней рукописи». Она покрутила зажигалку в пальцах и постаралась сохранить нейтральный тон.

– Я говорила с вашей дочерью Роксаной.

Джордано задергал скованными руками, в тщетном усилии натянул цепи.

– Если хоть один волос упадет с ее головы…

Лин, не шелохнувшись, ждала, чтобы он успокоился. Убедившись, что пленник внимательно ее слушает, она продолжала:

– Ваша дочь сказала, что в феврале, во время прогулки к Ла-Шапель-ан-Веркор, вы нашли шапку. Где именно?

Он выплюнул сигарету на пол.

– Думаете, ваш полоумный муж меня об этом не спрашивал? Сначала скажите, где мы.

– Нет.

Очередной приступ кашля. Джордано снова взглянул на Лин. Теперь в его взгляде читалось что-то похожее на смирение.

– Что вы хотите, чтобы я вам сказал? Там все дороги одинаковые… Прошел почти год. Ну, лес, повсюду деревья… – Он глубоко вздохнул. – Послушайте, я знаю про вашу дочь. С тех пор как я сижу здесь взаперти, ваш муж много раз в деталях повторял мне эту историю.