– А может, ну его? – спросил он. – Черт с ним, с этим золотом, а, Катюш? Лежало оно себе столько лет и еще пусть полежит. Может, не время его вытаскивать?

– Как хочешь, дядя. Ты же сам меня сюда привез, чтобы золото это найти.

– Привез, – согласился дядя. – Привез, а теперь вот лежу и думаю – глупости все это. Ну что нам с этого золота? Чем оно поможет? Ведь умирать все одно когда-нибудь придется. И чем золото сможет мне там помочь? Ведь ничем же?

– Там? Там точно ничем.

– Ну вот, я и говорю.

Похоже, ночное нападение имело для дяди куда более глубокие последствия, чем заявили в своем заключении врачи. Может быть, физически дядя и не сильно пострадал, но душевная перестройка произошла в нем громадная. Когда Катя сказала, что они теперь будут искать клад вместе с Нюрой и Вованом, дядя и к этому отнесся, можно сказать, наплевательски.

– Если еще не разочаровались, так ищите. Вы – люди молодые, вам можно.

Рассказывать ему о том, что Нюрка обещала показать сегодня дом, в котором жило старшее поколение их семьи, в том числе и отец Степана-мельника, было делом зряшным. Катя даже и не стала пытаться.

Выйдя от дяди, она просто сказала Андрею:

– Едем!

И они поехали. И копали до поздней ночи возле дома, указанного Нюркой. И на следующий день копали, только уже с раннего утра и до вечера. На третий день снова копали, только уже вяло и утомленно, начали около полудня, к темноте в отчаянии побросали лопаты и уставились на огромные кучи выкопанной ими за три дня земли.

Копать так тяжело и долго пришлось потому, что у многообещающей Нюрки на деле не было точного ориентира. И под ее описание подходили сразу три дома, верней, три уцелевших от них фундамента в старой Олеховщине. Возле каждого из этих домов был засыпанный хламом колодец. И каждый из них пришлось расчистить. В итоге вчетвером друзья выкопали три глубоких колодца, но ничегошеньки в них не нашли!

– Нет, это просто что-то невероятное. Чтобы столько земли перелопатить и совсем ничего не найти!

На этот раз не было даже обитого железом сундучка или мятой медной кастрюли в утешение. Ничего, кроме земли, глины, песка, камней и какого-то неинтересного бытового хлама и мусора, который копился в этих колодцах не один год и, наверное, уже не чаял увидеть белый свет вовсе, кабы не такой неожиданный ему фарт.

Андрей выковырял из выкопанной земли когда-то и кем-то отбитый носик фарфорового чайника и долго смотрел на него. А потом размахнулся и в сердцах зашвырнул обломок так далеко, как только мог. И выругался. Громко и от души. Этим он выразил общие чувства, обуревавшие всех четверых кладоискателей.

– Гадство какое!

Несмотря на то что копали они усердно, результат был даже меньше нулевого. Он был отрицательный. Потому что Вован потянул спину. На руках у Катюши вздулись и полопались огромные мозоли. А Нюрка пришла в такое отчаяние, что на нее было страшно смотреть. За время поисков от волнения девушка сгрызла свои ногти чуть ли не до крови и вырвала половину своих волос. Где-то по пучку на каждый колодец.

Один Андрей выглядел сравнительно неплохо. Он был утомлен, расстроен, но относился к неудаче легче, нежели его новые друзья.

– Ладно, чепуха! – заявил он, когда приступ отчаяния прошел. – Пусть золота мы и не нашли, зато отлично размялись.

За эти слова Нюрка чуть было не вцепилась ему в лицо. От серьезных травм Андрея спасли отменная реакция и отсутствие нынче острых ногтей у самой Нюрки.

– Что ты так психуешь? Разве это золото когда-то было у тебя и ты его потеряла? Нет. Когда ты родилась, оно уже лежало в земле. И его все равно что не было.

– Но оно здесь! – Нюрка чуть не рыдала. – Я его чую! Здесь оно! Оно зовет меня!

– Э-э-э, милая, так ты совсем свихнешься. Золото ее зовет. А дедушка-мельник еще тебе не появляется?

Нюрка промолчала. Зато за нее ответил Вован.

– Каждую ночь старикан во сне к Нюрке приходит, – сдал он свою подельницу.

– И чего говорит?

– Торопит, – вздохнул Вован. – Укоряет, что не там ищем. Говорит, что подсказка у нас перед самым носом. Иногда смеется, какие мы глупые.

– Старик постоянно меня спрашивает, где у него может быть дом, – вполголоса буркнула Нюрка. – Как будто бы я это могу знать! И еще твердит, что золота у него много, мне одной хватит на всю жизнь.

– Это не дед к тебе приходит, это бесы тебя терзают, – произнес Андрей. – Молись на сон грядущий, и злые силы от тебя отстанут.

Но Нюрка не очень-то прислушалась к этим словам. Попросту их не услышала.

– Если дед говорит, что золота мне хватит, значит, он одну меня наследницей считает? – вместо этого задумчиво произнесла она. – Если бы иначе считал, то сказал бы не «мне», а «нам»?

– Ты эти мысли оставь, – забеспокоился Вован. – Вместе ищем, значит, и делить будем поровну.

О том, что они поделят свою находку на четверых в равных долях, кладоискатели договорились еще накануне раскопок. Нюрка сначала была не согласна, потом вроде бы согласилась, а теперь снова принялась сомневаться.

– Если поровну, тогда от нее тоже кое-что требуется!

И Нюрка злобно уставилась на Катю.

– У ее дяди есть письмо, которое ему написал отец. Почему она его нам не показывает?

Катя смутилась. По какой-то причине ей совсем не хотелось показывать это письмо Нюрке. Да, вроде как теперь они все действуют заодно, но… Катя и сама не могла объяснить этого своего нежелания, но оно было настолько сильным, что стоило Катюше только подумать о том, как она сейчас достанет письмо из тайника и отдаст его Нюрке, как голова начинала нещадно болеть, буквально раскалываясь на части, приходилось укладываться в постель. Но зато стоило девушке подумать о том, что никакого письма она Нюрке не покажет, как головная боль мигом проходила и Катюша снова была здорова и могла свободно двигаться.

В этом было что-то очень странное. Словно бы некая сила препятствовала Катюше в том, чтобы показать письмо Нюрке. А та не успокаивалась. И уже несколько раз Катюша ловила Нюрку на том, что приятельница рыщет по дому Андрея. С тех пор как они стали союзниками, Андрей пригласил Вована и Нюрку под свой кров. Катюша была этим сначала недовольна, она ждала от этой парочки какой угодно провокации, но Андрей объяснил ей, что так им самим будет удобней присматривать за их новыми «друзьями».

– Что в этом письме такого, о чем ты нам не хочешь говорить?

– Ничего там нет. Андрей его читал.

– Если он читал, почему мне нельзя?

Нюрка так подступала к Катюше, что у той не выдержали нервы. Она убежала к себе в комнату, надеясь, что Нюрка к утру успокоится. Но ничуть не бывало. За завтраком Нюрка еще сильней допытывалась у Катюши, где та прячет письмо. Просьбы отстать и замолчать не помогали. Нюрка всячески подначивала Катюшу, называла обидными прозвищами, звала единоличницей и эгоисткой, которая таится от своих друзей и даже родственников.