Я шла за ним, осматриваясь по сторонам на расстоянии шести метров. Ланцелот зашел в мои покои, а я бросилась к двери и закрыла ее на засов!

— Прости, Ланцелот, — сладенько улыбнулась я, отходя на несколько шагов от трясущейся от страсти двери. — Я еще не готова сдаться на вшивость победителя!

Я уверенным шагом, превозмогая дикую усталость, двинулась в сторону первых попавшихся открытых покоев, завалилась на кровать, проваливаясь в глубокий сон.

В храме было тихо, в золотой вазе валялось яблоко девственности и куча огрызков от предыдущих яблочек.

— Покажи мне Артура! — потерла ручки я, предвкушая незабываемое путешествие «туда и обратно». Зеркало пошло рябью, а я застыла в нетерпеливом ожидании, глядя на тянущуюся унылой процессией кавалькаду всадников.

— Давайте нашу! Походно-боевую «Нас снова послали на…»! — послышался голос, вызывающий у меня блаженную улыбку предвкушения.

— Когда мы найдем Грааль, — вздохнул Лоегрин, глядя куда-то в видимую ему даль. — Я снова смогу быть свободным… Я смогу вернуться к моей Эльзе.

— Прости, это к той, которая уже не помнит, как выглядишь? Той, которую ты спас от позора, выйдя на поединок чести? Той, которой сразу сказал, что «ради счастья ради нашего, если хочешь ты его… Ни о чем меня не спрашивай, не выведывай ничего?», — поинтересовался Мордред. — Просто я в ваших дамах путаюсь!

— Она меня ждет, — мечтательно вздохнул Лоегрин, глядя тоскливым лебедем в горизонт. — Ждет мою белую ладью… Десять лет меня там не было… Мерлин предсказал, что если Эльза узнает мое настоящее имя, мы расстанемся навсегда. Я представился ей безымянным рыцарем… А она каждый день спрашивала, как меня зовут… Я не выдержал и…

— Нет, романтики через край, но у сэра Дристана вполне мог быть еще один брат. Догадайся, как его могли бы звать? — усмехнулся Мордред, пока рыцарь-лебедь смотрел тоскливым взглядом куда-то в незримую даль. — Я к чему, ты мог вполне придумать себе имя… И никто к тебе бы с этим вопросом не приставал бы!

— А что? Так можно было? — глаза Лоегрина расширились. — Я что-то не подумал!

— Проехали, — мрачно вздохнул Мордред, а потом улыбнулся с пониманием. — Не запоминай! Потом голова в шлем не пролезет!

— То есть, я мог бы просто назвать ей любое имя? — прищурился Лоегрин, подозрительно глядя на Мордреда.

— Я же сказал, не запоминай! — кивнул он, тряхнув черными локонами. — Так, у кого еще проблемы в личной жизни? В очередь, пожалуйста! Сэр Гавейн! Не смотрите на меня так. Жалуйтесь на свой «гавейн»…

— Мерлин сказал мне, что я женюсь на старухе, — вздохнул Гавейн, уныло глядя на могучую спину Артура, который ехал впереди.

— Выбирай старушку с замком. Недвижимость должна превращаться в недвижимость, — сочувственно заметил Мордред.

И тут я дернулась, чувствуя, как просыпаюсь от того, что меня кто-то схватил. Я попыталась вырваться, орала, но вокруг меня был непроницаемый кокон, похожий на мыльный пузырь. Все играло радужными красками, расплывалось в чудовищной мешанине красок: стены, окно и кровать, покрывало, сброшенное на пол.

В голове и в желудке все завертелось, я отчаянно отбивалась от сильного противника. Внезапно наступила темнота, а я очнулась, лежа на роскошной кровати, а рядом сидел красивый до неприличных слов незнакомый мужчина. Длинные золотые волосы, серые глаза и насмешливая улыбка.

— Не бойся, королева… — усмехнулся он, глядя на свои руки, а потом поднимая мою руку и прикладывая ее к губам. — Не узнаешь? Это я, Мерлин…

Отлично! Мне только Мерлина не хватало! Пусть достает пенсионное удостоверение, дающее ему право на бесплатный проезд «на…».

— Не пугайтесь, Гвиневра, — насмешливо заметил он, снова поглядывая на свои руки. — Это всего лишь я. Старый, добрый, волшебник, которому вы очень сильно понравились… Никогда не думал, что на старости лет влюблюсь, как мальчишка… В тот момент, когда я увидел вас, я понял, что вы забрали сердце старого волшебника.

— Ну да, инфаркт — мое второе имя, — согласилась я, глядя на золотые волосы и понимая, что он мне кого-то сильно напоминает. Ланцелота!

— Остроумие и ум — редкие нынче качества для женщины, которые я ценю превыше всего, — согласился Мерлин, а я смотрела на него, пытаясь понять, где здесь салон красоты, который способен из старого сморчка сделать писаного красавца.

— Но я другому отдана и буду век ему верна, — на всякий случай озвучила я грустные перспективы своей жизни.

— Ах, и забыл. Артур! Ну конечно же… Ты ведь не любишь его, Гвиневра. От моего взгляда не ускользает то, с каким презрением ты смотришь на Артура, — вздохнул Мерлин, пока я осматривала комнату и пыталась сориентироваться. — Артур всего одна из фигур в моей игре…Вы когда-нибудь играли в шахматы? Нет, не играли! Просто их еще не завезли сюда…

— Но ведь вы верой и правдой служите Артуру? — наивно поинтересовалась я, брякнув первое попавшееся на ум, чтобы пока он говорит, попытаться прикинуть расклад сил.

— Я? Артуру? Не смешите! — заметил Мерлин, а я смотрела на золотистые локоны, которые красивыми кольцами падали на белую рубаху. — Это кто кому еще служит. Мерлин никогда не служил королям. Короли служат Мерлину. Дитя мое, Артур не любит тебя. И никогда не любил. Его влечение к тебе навеяно моими чарами. Артур всю жизнь любил только одну женщину — богиню судьбы Андрасту. Он не просто поклонялся ей! Артур готов был убить за нее любого… А я обернул его любовь в ненависть, потому что мне нужен Грааль.

Его рука скользнула по моим волосам, а на губах Мерлина появилась странная улыбка.

— Законы природы нерушимы, и лишь Грааль способен нарушить их… — задумчиво и как-то ласково произнес чародей. — Придет время и твои волосы станут седыми. Лицо покроется безобразными морщинами, глаза, в которых был блеск жизни, станут тусклыми и однажды закроются навсегда…От былой красоты, пленяющей сердца, останется лишь воспоминание… Отголосок в балладах и сказках… Дитя мое, ты же хочешь сохранить свою красоту навсегда?

— А кто ж не хочет? — насмешливо спросила я, чувствуя, как подо мной шевелятся невидимые ежики.

— Пусть молодость и красота — всего лишь иллюзия, услаждающая взоры и сердце, но почему бы не сделать ее вечной? Дитя мое, ты никогда не знала настоящего Артура, поэтому ты не можешь любить его. Чары, дитя мое, способны на многое! Я мастер иллюзий. Я создал нового, удобного мне короля, лишенного воли даже любить ту, которую любил всем сердцем, — улыбнулся Мерлин, пока я пыталась взять себя в руки. — Знания — это сила! И я готов учить тебя, моя девочка, читать и писать…

Меня еще букварем не соблазняли! «А!» — стонал букварь, показывая позу номер один. «Б!» — орал медведь из кустов девушке с низкой социальной ответственностью. «В!» — радовался счастливый мужик, чувствуя, что на улице — мороз, но хотя бы какая-то часть его тела в тепле. «Г!» — а это уже Мерлин.

— Для столь юной девы, умение читать и писать — это важный шаг в жизни! — пояснил Мерлин, а я уже представила его лицо, когда он узнает о том, что я не просто умею читать и писать, а, вероятнее всего, делаю это лучше, чем Мерлин.