К дому подъезжает неприметный черный седан. Один из миллиона скучных черных седанов, разъезжающих по улицам Вашингтона, и один из пары тысяч, за рулем которых сидит ФБРовец.

Дверь открывается, и из него выходит Джеб Батчелдер. Прекрасно! Его появление добавляет последний завершающий штрих в картину нашего пребывания у Анны.

Джеб подходит к Ари, который в свою очередь орет на Анну.

Анна, беги, думаю я, не в силах отвести глаз. Она, конечно, не сахар, но все равно не заслуживает, чтобы ей перегрызли горло. Однако, похоже, она в этой троице вполне на равных. Ругается и даже тычет пальцем Ари в грудь. С громким рыком он хватает Анну за руку и выкручивает за спину. Джеб коротким ударом отбрасывает Ари от Анны. Она делает шаг назад, потирая вывихнутое запястье.

Джеб толкает Ари, заставляя его отступить, Ари совсем обезумел от злобы — челюсти щелкают, глаза горят красным огнем. Он все время показывает вверх, на нас и, очевидно, яростно спорит с Джебом.

Меня раздирают противоречия. С одной стороны, хочется поскорее отсюда смотаться, улететь от ирейзеров как можно дальше. Но с другой — при виде Джеба во мне поднимается волна непрошеных эмоций. И гнев среди них — не последняя.

Джеб, Анна, ирейзеры, Пруит, учителя — все они, без сомнения, составляющие одной большой картинки. Но в этой картинке ничто не сходится, будто нарисована она какой-то пьяной обезьяной. По крайней мере, так мне сейчас кажется.

— Хватит, пора двигаться, — начала было я, но тут позади нас раздалось:

— Эй, вы!

Если тебя, дорогой читатель, интересует, можно ли от неожиданности подпрыгнуть на фут вверх, когда ты уже паришь в воздухе, я тебе с уверенностью заявляю — можно.

Хватая ртом воздух, с прыгающим сердцем, я дернулась назад и обмерла:

— Батюшки-светы! Игги!

90

— Игги! Игги! — с радостными воплями мы все разом бросились к нему. Он скорчил лукавую рожу, которую я перевела на нормальный язык как «не-приставайте-я-счастлив-снова-быть-с-вами». Подлетаю к нему поближе, стараясь не запутаться крыльями, и нам даже удается поцеловаться. Мальчишки на лету приветственно хлопают его по спине, а Надж и Ангел посылают ему по сотне воздушных поцелуев каждая.

— Я пролетал над школой. У них там что, какие-то неприятности?

Я хихикнула:

— Можно назвать это «неприятностями».

— А внизу — тоже шум и суетня?

— Тоже. — До меня наконец доходит, что Игги вернулся. — Игги, что случилось?

— Ну, как бы это сказать… — лицо его мрачнеет. — Против крыльев они не возражали. Они даже были от крыльев в восторге. Особенно, когда девять журналов стали наперебой предлагать им кругленькие суммы за эксклюзивную историю моей жизни. Аукцион настоящий устроили, кто больше даст, только бы права получить на фотографии и интервью с самим уродом.

Горечь в его голосе жжет мне душу.

— Они собирались все рассказать о тебе в прессе?

— Они собирались выставить меня напоказ. На потеху изумленной публики. Посмешище из меня хотели устроить. Вроде цирка или зоопарка!

Во мне борются безумная радость видеть его снова с нами, острая боль за него и сочувствие. И что сильнее, сказать невозможно.

— Игги, ничего, не расстраивайся. Какая жалость. — Я протягиваю руку погладить его по плечу. — А я-то думала, они по-настоящему хорошие люди.

— В том-то и дело. — Гнев искажает его лицо. — Может, были хорошие. Может, не были. Откуда мне знать? Все в них было настоящее, все казалось искренним. Только они искренне хотели сделать на мне настоящие деньги.

Не могу сдержаться и снова его не погладить:

— Игги, мне очень-очень жаль, что так вышло. Но я так рада, что ты вернулся, и мы снова все вместе.

— Я тоже. Даже когда они еще на деньгах и на прессе не свихнулись, я скучал без вас ужасно.

— Все это прекрасно, и мы непременно еще устроим групповые объятия, — вклинивается Клык, — но нельзя ли в данный момент обратить внимание на то, что происходит внизу?

Ладно, обратить, так обратить. Внизу Джеб, Ари и Анна по-прежнему орут друг на друга. Команды ирейзеров прибывают отчитаться, что мутанты не обнаружены ни в школе, ни на территории Анниного дома. Некоторые, прикрывая глаза от солнца, безуспешно пытаются разглядеть нас на высоте пятисот футов от земли.

— Хм-м-м! Чего-то там не хватает. Какого-то важного действующего лица. Как же я раньше не догадалась! Недостающее лицо — это я. Подождите меня. Я быстренько! Одна нога здесь, другая там!

И, сложив крылья, я нацеливаюсь к Анне во двор.

91

Устремляюсь к земле со скоростью двести миль в час. Несусь сломя голову. Какая-то доля секунды — и я уже торможу. Взмахивая крыльями, зависаю у самой земли на воздушной подушке. Ноги еще не достали до газона, а уже бегут и останавливаются как вкопанные в пятнадцати футах от Треклятой Троицы. Всем телом ощущая за спиной ирейзеров, подхожу поближе к Анне, Джебу и Ари, просто чтобы им было меня лучше слышно.

— Похоже, все в сборе, — начинаю я, скрестив руки на груди. — Знакомьтесь: Анна — Джеб; Джеб — Анна. Ой, простите, простите! Вы, кажется, уже и сами давно знакомы.

— Привет, моя хорошая, — говорит Джеб, глядя на меня, как будто я сосуд, в котором содержатся все тайны мира.

Почему как будто? Согласно Джебу, я тот самый сосуд и есть.

— Я не слишком хорошая и, уж тем более, не твоя.

— Нет, ты — моя, — пролаял Ари, переминаясь с ноги на ногу.

— Только в твоих ночных кошмарах. — Я отбрехиваюсь с притворной скукой, но он заводится и, оскалившись, дергается в мою сторону.

— Назад! — выбрасывает руку Джеб.

Анна озабоченно смотрит на меня:

— Что случилось? Мне звонили из школы…

— Да уж, конечно, звонили. Их планы экстренной эвакуации ни к черту не годятся. И сами они тоже не больно-то расторопны. — И я поворачиваюсь к Джебу:

— Что тебе надо? Каждый раз, как ты возникаешь в моей жизни, ВСЕ идет в тартарары. И поверь мне, уже практически все туда ушло. У меня мало чего осталось.

— Тут тебе в правоте не откажешь, — перебивает меня Ари.

— Молчи, щенок!

Мне жалко семилетнего Ари. Тот мальчонка — жертва. Но это хищное существо не имеет с ним ничего общего.

— Макс, я, как всегда, поспешил тебе на выручку. Этот… эксперимент пошел наперекосяк. И вот я здесь, помочь тебе добраться до следующей его стадии.

— Мистер Батчелдер, вы превышаете полномочия, — жестко обрезает его Анна. — Вы находитесь на моей территории. Буквально и фигурально.

Джеб вспыхнул:

— Вы не понимаете, что вы делаете. Макс — это многомиллионный, тонко настроенный инструмент. Вы его едва не испортили. Она вам не комнатная собачка. Она — воин. Самый лучший! Я сотворил ее такой как она есть, и я не позволю никому уничтожить мою работу.