– Все от этого. От водки. От передозировки.

– Надо же, какое горе. Вот горе-то. А я хотел с ним посидеть, былое вспомнить. И думы.

Вместо ответа женщина вытерла со щеки крупную прозрачную слезу.

– А где его схоронили? – не мог успокоиться Тарасов.

– Здесь, в Мытищах. Если хотите сходить на могилу, я нарисую, как пройти. Без рисунка не найдете.

– На могилу не успею, – покачал головой Тарасов. – У меня поезд через два часа. В отпуск еду, в Адлер. А вы его мать?

– Я его жена. Вдова то есть.

– Простите. Извините за беспокойство.

Он спустился вниз, вышел на улицу и квартал до перекрестка прошагал пешком. Какая непроходимая глупость. Стоило ли приезжать в Москву, чтобы здесь загнуться с перепоя? Вопрос риторический. От водки можно умереть и в Петрозаводске.

Раздумывая о превратностях человеческой судьбы, Тарасов поднял руку, остановил машину и сел на переднее сидение рядом с водителем. Следя за дорогой, Тарасов думал о своем. Итак, Бузуев отпадает. Сурков тоже отпадает. Сурков отбросил копыта. А что остается? Что? Ничего. Ровное место.

* * *

Вернувшись на квартиру, Тарасов битый час слонялся из угла в угол, но так и не смог успокоиться. Он вышел на балкон и сел на подоконник. Нельзя действовать дальне, не прояснив вопрос с Локтевым. Тарасов поднялся с подоконника, в поисках сигарет сунул руки в карманы джинсов. Сигареты остались на тумбочке. Вместо пачки он вытащил из кармана пейджер, пристегнутый тонкой цепочкой к брючной штрипке.

Мама дорогая, пейджер.

Тарасов чуть не схватился за голову. Точно. Ведь он мог бы и раньше догадаться… Тупая голова. В тот самый день, когда взлетело на воздух «Домино», Тарасов получил по пейджеру сообщение Бузуева: точное место и время встречи. И Локтев пришел.

Возможно, у Локтева есть двойник его пейджера. Когда Локтева обыскивали в салоне «Волги» в кармане лежал пейджер. Не придали значения такому пустяку. Конечно, пейджер в кармане – это ещё ни о чем не говорит. И все же…

Да, если разобраться, версия спорная. Более чем спорная. Но и эта версия заслуживает право на жизнь Но другого объяснения пока не существует. Двойник, двойник… Если можно изготовить двойник сотового телефона, почему нельзя изготовить двойник пейджера? С технической точки зрения – это не великая проблема. Но для этого нужно знать абонентский номер Тарасова. Это обязательное условие.

Так, так… Кто знает этот номер? Бузуев, Кислюк, ещё человек пять посторонних людей.

Поставим вопрос иначе. Кто из общих с Локтевых знакомых номер знает номер? Только проводница поезда «Петрозаводск – Москва» Лида Смирнова. Только она. Единственный вариант. Впрочем, его ещё нужно проверить. Тарасов до боли сжал кулаки. Вот же сучка болтливая, тварь. Ни на что не годная потаскушка. Шлюха пидорская. Хорошо, что теперь появилась какая-то определенность.Смирнова никуда не денется, ей всегда можно подрезать слишком длинный язык.

Сейчас на очереди Субботин, нельзя отвлекаться от главного.

А вот Локтев… На кого же он, сука, работает? Скорее всего, на ментов.

Тарасов сходил в комнату за сигаретами, постарался немного успокоиться. Умный тем и отличается от дурака, что любой минус умеет превратить в плюс. Надо подумать, как это сделать. Тарасов перегнулся через заграждение балкона, плюнул вниз. Пейджер, тайное оружие его врагов. Возможно. Так, так…

Надо сделать его своим оружием.

Четыре дня назад, в прошлую пятницу, единственный отпрыск Субботина двадцатилетний Максим и восемнадцатилетняя невеста Даша праздновал свадьбу. Все было обставлено очень скромно. Небольшое торжество, семейный ужин на триста персон в ресторане «Белград».

Три белых лимузина для молодоженов и свидетелей, море цветов и ещё один грузовик, на котором пришлось доставлять до квартиры подарки. Тарасов, наблюдавший за прибытием гостей, только качал головой: так разбрасываться деньгами позволено только шаху Бахрейна. Кстати, эта Даша очень симпатичная девочка. Цветочек оранжерейный.

На следующий день свадьба гуляла на природе, уже в расширенном составе: пятьсот приглашенных. На третий день в ресторане «Прага» собрались только близкие родственники. Наверняка, новоиспеченная чета Субботиных сейчас приходит в себя после затяжной гулянки, распаковывает коробки с подарками в своей новой квартире, купленной папой жениха к свадьбе.

Тарасов полистал записную книжку. Это у нас улица шахтера Косточкина, дом шестнадцать, пятый этаж, квартира сорок шесть. Прекрасно, все в масть. Молодожены отбывают в круиз по Средиземному морю через два дня.

В самом добром настроении Тарасов прошел на кухню, пожарил яичницу и сделал несколько бутербродов. Он неспешно пообедал, посмотрел по телевизору короткий выпуск новостей. Дождавшись двух часов дня, снял трубку телефона и набрал номер педжинговой компании.

– Девушка, для абонента, – Тарасов назвал свой номер. – Следующее сообщение: «Сегодня, наконец, можем встретиться в моем гнездышке по адресу: улица шахтера Косточкина дом 16, квартира сорок шесть. Ровно в четыре вечера. Не опаздывай. Твоя Даша».

– Даша? – переспросила девушка оператор.

– Вот именно, Даша, – ответил Тарасов. – Твоя Даша.

Через полминуты пейджер запикал. Тарасов прочитал на его экранчике только что отправленное сообщение. Сегодня он своими глазами увидит, кто нагрянет в гости к молодой жене Даше и младшему Субботину.

* * *

Этой ночью Вадиму Юрьевичу Субботину тоже плохо спалось. Его, как и Тарасова, мучили кошмары.

Приснился сон, после которого глаза закрыть страшно.

Субботин стоит на берегу озера с удочкой в руках. И тут на поверхности, рядом с берегом, в прозрачной воде замечает утопленника. Тело, долго лежавшее на дне, раздулось, наполнилось зловонными газами, продуктами разложения. И вот, наконец, всплыло на поверхность, как невероятной формы и размера резиновый матрас.

К утопленнику подплывает крупная щука, разевает длинную крокодилью пасть, вцепляется острыми, как шильца, зубами в бедро. Рыба бьется, выдирает кусок зеленоватой ляжки и с добычей в пасти уходит на дно. К утопленнику тяжело подплывает налим, привлеченный запахом сладкой падали.

Субботин все стоит на берегу и не уходит, хотя от зрелища рыбьего пиршества, тошнота поднимается к глотке. Он стоит и вглядывается в одутловатое, потерявшее человеческие черты лицо утопленника. Узнает в утопленнике Тарасова – и прошибает холодный липкий пот.

А к покойнику приближается уже целая стая хищных рыб. Они, как голодные дикие собаки, набрасываются на добычу, рвут на куски, вода пенится, рыбы бьют хвостами. Субботин, как в столбняке, все стоит на берегу. Наконец, он бросает удочку, отходит от воды и бредет неизвестно куда.

Резиновые сапоги скользят по мокрой траве.

Узкая тропинка петляет между деревьями, прибрежными сорными кустами. Субботин останавливается. Поперек тропинки лежат два трупа. Два молодых парня, покрытые коркой запекшийся крови. Лица изуродованы обухом топора. Тела изрублены лопатами. Субботин кричит…