Она осенила себя крестом и обвела глазами разгромленную комнату.

— Видите сами, они весь дом перевернули вверх дном. И двор перекопали. Да еще и забрали с собой бедного Пола и до сих пор держат его взаперти. А ведь мальчуган и мухи не обидит. От всех этих бед у меня голова идет кругом.

— Если вы ничего не знаете, у вас нет причины для опасений.

Женщина отчаянно махнула рукой.

— Я должна привести дом в порядок. Но для кого?

Губы ее тронула печальная улыбка.

— Здесь больше никто не живет.

Мы с Бараком поднялись по лестнице. Двери обеих спален были распахнуты. В комнатах, как и внизу, царил ужасающий беспорядок. Войдя в комнату Олдройда, мы увидели, что кровать перевернута, а содержимое всех сундуков выброшено на пол. Обивка на стенах во многих местах была разорвана и висела клочьями, обнажая деревянные панели.

— Никаких признаков тайника, — изрек Барак. — А что он должен представлять, по-вашему? Углубление в стене?

— Узнаем, когда найдем, — буркнул я и, подойдя к тому месту, в которое вчера несколько раз упирался взгляд подмастерья, принялся выстукивать стену. Судя по глухому звуку, это была толстая прочная стена, отделявшая дом Олдройда от соседнего строения. Барак присоединился ко мне и, нагнувшись, начал выстукивать на стене дробь.

— О, кажется, что-то есть! — воскликнул он.

Я опустился на колени рядом с ним. Он вновь постучал по деревянной панели, расположенной у самого пола. Звук, который издавала доска, говорил о том, что за ней скрывается пустое пространство. Я тщательно ощупал ее, ощутив под пальцами несколько крошечных углублений, достаточных для того, чтобы вставить в них ноготь. Я тихонько надавил на панель, и она, выскользнув из пазов, упала на пол, открыв небольшую нишу. Тайник был сделан мастерски; судя по всему, у Олдройда и в самом деле были золотые руки.

Мы заглянули внутрь. И длина, и ширина квадратной ниши составляли примерно девять дюймов. Почти все ее пространство занимала шкатулка. Я вытащил ее. На крышке ящика из темного дерева была изображена Диана-охотница, преследующая оленя. В таких шкатулках состоятельные женщины обычно держат драгоценности. Осмотрев находку внимательнее, я заметил, что роспись на крышке потускнела; шкатулки такого фасона были в моде лет сто назад, еще до войны Алой и Белой розы.

Барак восхищенно присвистнул.

— Вы были правы. Мы пришли сюда не зря.

— Шкатулка очень легкая, — заметил я. — Но похоже, внутри что-то есть.

Я попытался поднять крышку, но она не поддавалась. Приглядевшись, я заметил миниатюрный замок. Я потряс шкатулку, но не услышал ни единого звука.

— Давайте сломаем замок, — предложил Барак.

— Нет, — ответил я, поборов мгновенное искушение. — Лучше открыть ее в присутствии Малеверера.

— Интересно, откуда мальчишка знал о шкатулке? — спросил Барак. — Наверняка подглядывал за своим хозяином в замочную скважину.

— Так или иначе, этот парень умеет держать язык за зубами. Иначе шкатулка была бы уже в руках Малеверера. В том, что его люди ее не нашли, нет ничего удивительного. Спрятана она весьма искусно.

— Но почему подмастерье так упорно молчит? Мне показалось, этот малый не слишком похож на храбреца.

— Скорее всего, Малеверер уехал из аббатства, не успев его допросить. Идемте, в наших интересах сообщить о находке как можно скорее.

— Что за шум? — нахмурившись, спросил Барак и подошел к окну.

Я последовал его примеру. Кэт Биланд, успевшая выйти на улицу, рыдала на плече какой-то женщины. Рядом, всячески выражая сочувствие, стояли еще три или четыре женщины, а чуть в стороне — с полдюжины мужчин. Несколько подмастерьев в синих плащах со всех ног неслись по улице, торопясь присоединиться к толпе.

— Черт побери, — пробормотал я. — Служанка созвала-таки соседей.

— Давайте выберемся через заднюю дверь.

Я сунул шкатулку под полу, радуясь тому, что на мне просторный плащ мастера Ренна. Мы с Бараком поспешно спустились по лестнице. Однако скрыться нам не удалось. Служанка оставила дверь открытой, и, едва мы оказались в холле, люди, собравшиеся на улице, нас заметили.

— Вот они, вот! — раздались злобные голоса.

— Идемте, Барак, — скомандовал я вполголоса. — Если они поймут, что мы напуганы, дело плохо.

Я вышел из дома, с замиранием сердца вспомнив о том, что все мои бумаги остались в монастыре.

— Что здесь за беспорядки? — спросил я, стараясь придать своему голосу как можно больше суровости.

Какой-то человек в кожаном фартуке выступил вперед. Судя по мелким порезам, покрывавшим его руки, он тоже был стекольщиком.

— Кто вы такие? — спросил он, смерив меня враждебным взглядом. — И что вам здесь понадобилось? Мой друг Питер Олдройд умер, и люди короля перевернули вверх дном его дом и забрали с собой его подмастерье. А бедняжку Кэт Биланд перепугали чуть не до смерти.

— Я — законник и нахожусь здесь по долгу службы. Мы хотели удостовериться, что в доме все в порядке.

Слова мои прозвучали до крайности неубедительно, и я сам это почувствовал.

— Мерзкий горбун! — раздался звонкий голос одного из подмастерьев.

Толпа ответила ему одобрительным ропотом. Барак потянулся к рукояти меча, но я покачал головой. Я понимал: если толпа придет в ярость, это грозит нам самыми печальными последствиями. Надеясь увидеть где-нибудь поблизости солдат или констеблей, я окинул улицу взором. Но ждать помощи было неоткуда.

— Прошу вас, выслушайте меня, — произнес я, вскинув руку. — Мне очень жаль, что сосед ваш погиб и люди короля вели себя в его жилище столь бесцеремонно. Поверьте, я не имею к этому ни малейшего отношения. Я сожалею о том, что мы, сами того не желая, испугали эту достойную женщину. Однако обстоятельства смерти мастера Олдройда требуют расследования и…

— Какого еще расследования? — недовольно проворчал стекольщик в кожаном фартуке. — Питер был хорошим человеком. Он не мог совершить ничего скверного.

— А разве я обвинял его в чем-то? Я лишь сказал, что обстоятельства его смерти требуют расследования. Послушайте, будьте добры, позвольте нам наконец пройти.

— Если вы на службе короля, у вас должны быть бумаги! — заявил стекольщик. — У людей короля они всегда с собой.

— Да может, это воры! — крикнул кто-то в толпе.

Я растерянно озирался по сторонам, надеясь увидеть в толпе мастера Дайка, стекольщика, с которым беседовал вчера. По крайней мере, он мог подтвердить, что я состою на королевской службе и занимаюсь расследованием. Но, как назло, его нигде не было.

— Пропустите нас, — произнес я, набрав в легкие побольше воздуха, и решительно шагнул вперед.

Ни один человек не сдвинулся с места. Это означало, что собравшиеся отнюдь не намерены отпускать нас подобру-поздорову. Мгновение спустя камень, пущенный кем-то из задних рядов, ударил меня в плечо. От боли рука, которой я держал шкатулку, разжалась, и деревянный ящик с грохотом упал на мостовую.