– Меня зовут Реймонд Дженнингс. Я ваш адвокат.

– Слава богу! – Хант пожал протянутую руку и сел на стул напротив. – В чем, черт побери, меня обвиняют? – начал он. – Никто ничего не говорит! А я ни в чем не виноват – и не могу даже представить, что натворил такого, в чем можно было усмотреть преступление. Единственное, что приходит на ум, – меня с кем-то перепутали, просто арестовали не того человека!

Дженнингс достал из стопки документов на столе полицейский рапорт.

– Предполагаемая жертва преступления – девятилетняя девочка по имени Кейт Гиффорд…

Кейт? Подружка Лилли?!

– О господи!

Хант согнулся, словно получил удар под дых. Вот те на! Перебирая этой бесконечной ночью все возможные варианты, о таком он даже подумать не мог!

– Ее родители полагают, что на протяжении длительного, точно не определенного периода времени вы растлевали их дочь. В частности, вчера утром совокуплялись с ней орально в парке Уэбстер, на одеяле, за кустом.

Родители?!

С Грегом и Ланой Гиффорд он познакомился у Джоэла на новогодней вечеринке. Оба работали в «Аутомейтид интерфейс» и оказались не только симпатичными людьми, но и почти коллегами Ханта. Гиффорды ему понравились, он от души радовался знакомству с людьми технически грамотными.

Ее родители полагают…

Значит, Грег и Лана подали на него заявление? Позвонить бы Грегу прямо сейчас, разобраться, что за недоразумение привело его к такому дикому, чудовищному выводу! Как?!. Никогда, даже в самых грязных фантазиях ему подобное и в голову не приходило! Хант не сомневался: стоит поговорить – пусть не с Грегом, даже с Ланой, – он без труда убедит их в своей невиновности! Его оболгали. Какой-то дурацкий розыгрыш, вышедший из-под контроля. Или, возможно, заговор неведомого врага… Его подставили! Но как это доказать?

– Ложь! – с негодованием ответил Хант. – Все ложь! Да, вчера утром я был в парке Уэбстер, мы там работали. Я занимаюсь обрезкой деревьев. Два свидетеля покажут, что все это время я был у них на глазах. Мы трое работаем вместе. Уехали оттуда в полдень. Ничего подобного там не было и быть не могло! И потом, этот парк в пятнадцати милях от дома Кейт. Как она вообще там оказалась?

– Значит, девочку вы знаете?

– Знаю. Она – лучшая подруга дочки моего лучшего друга. – Он растерянно провел рукой по волосам. – Не понимаю, что происходит. Бессмыслица какая-то!

– Что ж, если у вас есть два свидетеля, способные подтвердить, где вы были и чем занимались в то утро – я имею в виду, все утро, минута за минутой, – это нам поможет. Однако, сами понимаете, обвинение очень серьезное. Буду с вами откровенен: оно звучит весьма убедительно. И, скорее всего, произведет такое же впечатление на присяжных.

– Как такое возможно? Это абсолютная клевета! Нет и быть не может ни свидетелей, ни улик, ничего!

– Есть свидетельство девочки. На видео. Я только что его посмотрел, и, должен вам сказать, звучит оно убийственно.

– Кейт говорит… сама говорит… что я?.. – не веря своим ушам, выдохнул Хант.

Дженнингс кивнул.

– Да. На этом и основано обвинение.

Хант ошарашенно заморгал, не в силах понять, зачем девочке возводить на него такую напраслину.

Он наивно полагал, что обвинение исходит от кого-то еще, что сама Кейт и станет главной его защитницей. Она объяснит, что ничего подобного и в помине не было, его выпустят, и весь этот кошмар рассеется. Однако, очевидно, с ней уже поговорили. Наверное, она-то и была источником: пришла с этой ложью к родителям, а те – прямиком в полицию.

Но зачем?!

– Можно мне посмотреть запись? – попросил Хант.

– Конечно. – Дженнингс встал, достал из коробки видеокассету. – Предупреждаю, запись не слишком приятная.

Пройдя в дальний конец комнаты, Хант включил телевизор и вставил кассету в видеомагнитофон.

Запись оказалась размытая, почти черно-белая, однако вполне различимая. Хорошо слышен звук. В нижнем правом углу – вчерашнее число. Кейт сидит в ярко освещенной комнате за голубым пластмассовым столиком. Перед ней несколько листов бумаги и цветные карандаши; она к ним не притрагивается. С другой стороны столика, втиснувшись в такой же детский стульчик, сидит женщина в юбке до колена. Камера направлена на Кейт, так что от ее собеседницы попадают в кадр только нижняя часть тела и ноги.

Кейт совсем на себя не похожа. Тихая, какая-то пришибленная. «Травмированная», сказала бы Бет. У Ханта вдруг засосало под ложечкой.

Никаких введений или объяснений не было, запись началась прямо с середины разговора. Видимо, разговаривали они долго, но на этой минуте происходило самое важное.

Кейт рассказывала о том, как они с Джоэлом играли с ней и Лилли в баскетбол. Затем женщина сменила тему.

– Ты говорила, мистер Джексон любит играть с тобой еще в одну игру?

– Он меня заставляет.

– Да, заставляет играть в эту игру.

Кейт пожала плечами.

– Ты ведь мне уже говорила.

– Он меня заставляет играть в леденец, – полушепотом ответила Кейт.

– А что это за игра в леденец?

Кейт поежилась.

– Не знаю.

– Кейт, мне ты можешь сказать!

Девочка молча замотала головой.

– Есть лишь один способ это остановить. Если ты будешь честной и скажешь нам правду.

Кейт опустила голову и уставилась на свои руки. Пальцы ее беспокойно двигались, перебирали оборку платья.

– Он спускает брюки и говорит: давай поиграем, что моя пиписька – это леденец. И ты будешь его лизать.

– Что за чушь! – не выдержал Хант. – Не было ничего подобного!

Он вскочил, опрокинув стул, и шарахнул кулаком в стену. Его душила ярость; фигуральное выражение «рвать на себе волосы» теперь стало ему вполне понятно.

– …а потом у него из пиписьки потекло такое белое, – говорила Кейт на экране.

– Выключите эту мерзость! – взревел Хант.

Адвокат выключил телевизор и извлек кассету.

– Теперь вы понимаете, с чем мы столкнулись.

– Я вообще никогда не оставался с ней наедине! Ни разу!

– Я вам верю, – ответил Дженнингс.

Хант судорожно вздохнул.

– Кейт… хорошая девочка. Нормальная. Не понимаю, что на нее нашло, кто и как ее подучил, заставил или… Все это ложь! – Он снова сел. – Все это ложь, – договорил он уже тише, – но она сама в это верит. Даже мне видно. Не знаю, кто и как ей промыл мозги, но она верит, что все это было на самом деле.

– Да. – Адвокат легонько похлопал его по плечу. – Теперь, когда вам все понятно, мы можем двигаться дальше. С клиентами, заявляющими о своей невиновности, полдела состоит в том, чтобы помочь им понять, как выглядит их дело со стороны, для присяжных. Вы уже поняли – значит, можно обсуждать стратегию. Сейчас мне нужно от вас заявление о вашей невиновности. Опровержение обвинения по пунктам. Я поговорю со свидетелями, затем вернусь, посмотрю, что для нас приготовила прокуратура, и мы выработаем стратегию дальнейших действий. Очень надеюсь, что до суда дело не дойдет. Сегодня во второй половине дня назначено слушание по выбору меры пресечения; надеюсь, нам удастся добиться вашего освобождения под залог. Как только этот рубеж преодолеем, я встречусь с прокурором, и мы сравним то, что у нас есть. Я с ним работал раньше, он человек вменяемый и добросовестный. Если вы говорите правду и все ваши алиби подтвердятся, думаю, он закроет дело.