Страховщик - Бентли Литтл

* * *

Выехал он на день раньше намеченного – глубокой ночью, посреди «Шоу Конана О’Брайена», и два часа спустя уже мчался мимо Палм-Спрингс на восток. Развод позади, ничто больше не держит его в Калифорнии: Хант Джексон вправе ехать куда вздумается и делать что пожелает. Рутина семейной жизни, цепи приевшихся привычек и обыкновений – все осталось в прошлом; свежий ветер бьет в лицо, пьянит сладкое чувство свободы. Ночь безлунна, звезды ярко сияют с небес, и Млечный Путь загадочно мерцает даже сквозь тонированное лобовое стекло «Сааба».

«Сааб».

Давно ли он превратился в одного из тех, что ездят на «Саабах»? Хант не помнил; так давно, что сам вопрос казался излишним. Едва ли ему в самом деле хочется знать ответ.

Высоко в небе, справа от дороги, сверкнула и растаяла падающая звезда. В Тусоне, где вырос Хант, падающие звезды были обычным делом; но в Южной Калифорнии, вдруг понял он, ни разу ни одной не видел. Разумеется, и здесь в газетах встречались сообщения о метеоритных дождях; и теледикторы, говоря о погоде, порой их упоминали, тут же объясняя, почему – из-за загрязнения воздуха или чего-нибудь там еще – в Лос-Анджелесе и округе наблюдать этот феномен не удастся. Прежде Хант об этом не задумывался; сейчас же, на дороге, открытой всем ветрам, понял, что скучал по падающим звездам. Скучал по небу.

Слева, коротко прогудев, его обогнала грузовая фура. В гудке Ханту почудилось высокомерие: готовый бросить вызов, он включил дальний свет, ударил по клаксону – но фура уже укатила далеко вперед. Дальний свет лишь скользнул по ее мощным задним колесам, и сигнал бессильно растаял в воздухе.

К трем он был уже в Блайте, миновал Финикс и свернул к Тусону задолго до того, как на востоке над Каса-Гранде заалел рассвет. Заметив придорожное кафе, съехал на стоянку и заказал себе завтрак с таким количеством жира и холестерина, что Эйлин, окажись она здесь, хватил бы удар.

Развелись они по обоюдному желанию – оба всей душой рвались прочь из западни, в которую превратился их брак, – однако в последнее время Хант не раз ловил себя на мыслях об Эйлин, о жизни с ней и без нее, и пытался строить планы на будущее. Для начала он решил, что в Южной Калифорнии оставаться не хочет. Здесь ничто не держало. Из «Боинга» его месяц назад сократили, новую работу найти не удалось. Дом в пригороде отошел Эйлин, а Хант снял квартиру на углу Сил-Бич и Уэстминстер. Сейчас он был свободен, как никогда, – и, наверное, как никогда больше свободен не будет.

Но где же начать новую жизнь? В Сан-Франциско? Черт, да перед ним открыты все пути! Можно ехать куда пожелаешь – в Нью-Орлеан или в Нью-Йорк, в Майами или в Сиэтл, в Чикаго или в Гонолулу…

Вот только этого ли он хочет?

Нет. На самом деле Хант хотел вернуться в Тусон. Там он родился, там прошли детство и юность, там он встретил Эйлин. Дом, милый дом. Родная нора, где можно отдохнуть и зализать раны. Есть в этом привкус поражения – как будто он плетется домой, поджав хвост; с другой стороны, дома Хант сможет начать сначала. Послать к черту серую обывательскую жизнь, где он задыхался, словно в гробу, – и, быть может, начать наконец жить так, как всегда хотел.

Здесь и сейчас, в придорожной забегаловке посреди пустыни, глядя в окно на криво нарисованный плакат «США в ООН не место!» и уплетая за обе щеки жареное и жирное, Хант Джексон был совершенно счастлив.

Полчаса спустя он сел за руль и направился на юг. Домой.

* * *

За прошедшие десять лет Тусон сильно переменился. Прежде чем нырнуть в гущу городских улиц, Хант объехал город кругом, и с эстакады ему открылся почти незнакомый пейзаж. На севере к подножию Каталины выплеснулись новые коттеджные поселки и одинаковые, как близнецы, торговые центры. На западе карабкались на склоны Тусонских гор ряды новеньких многоквартирных домов. На юге вырос целый незнакомый город, а на востоке вошел в городскую черту ринконский район Национального парка Сагуаро.

Хант повернул назад, съехал на скоростную трассу и направился к университету. В центре город тоже заметно изменился: исчезли знакомые кварталы, повсюду выросли новые магазины и рестораны, и поверх неповторимого облика Тусона легла, словно по трафарету нарисованная, привычная калифорнийская схема – «Бургер Кинг» на каждом светофоре и одинаковые, в средиземноморском стиле, офисные здания.

Родной дом Ханта превратился черт знает во что. Лужайку перед домом нынешние хозяева залили бетоном: там стояли три суперкара 1960-х годов на разных стадиях обновления и переделки. От дворика, обустроенного когда-то отцом, где мама выращивала вьюнки и цветы в горшках, ничего не осталось. На миг Ханта охватило искушение позвонить отцу и матери, рассказать, во что чужие люди превратили родное гнездо – пусть им станет стыдно, что бросили дом! – но он подавил это ребяческое желание. В Миннесоте, на родине отца, они счастливы – и, в конце концов, если ему так дорог старый дом, почему сам не выкупил его у родителей?

На самом деле старый дом ему не нужен.

А что нужно? Может быть, просто дом. Место, где его ждут…

Отец и мать давно вернулись к себе домой – в Миннесоту.

Все мы рано или поздно возвращаемся домой.

Заночевал Хант в мотеле «Супер-8». Соседи за стенкой полночи громко ругались, а вторую половину ночи еще громче занимались любовью. Наутро Хант купил в холле газету и за завтраком в «Вафельной» через дорогу принялся просматривать объявления в поисках дома или квартиры, сдающейся внаем.

Теперь романтический ореол идеи «бросить все и вернуться» заметно поблек. Хант вдруг понял, что ему предстоит череда мелких и вовсе не сентиментальных хлопот. Сходить на почту, написать заявление о смене адреса, проследить, чтобы письма и счета не пропали при пересылке. Получить новый телефонный номер, сообщить его всем родственникам и знакомым. Отменить подписку на «Лос-Анджелес таймс»… Список растет – и ему не видно конца.

Не говоря уж о том, чтобы перевезти сюда все по-житки…

М-да… А может, ну его к черту?

Нет. Он решил вернуться домой – и вернется.

Одно радует: аренда жилья в Аризоне обходится куда дешевле, чем в Калифорнии. За цену калифорнийской однушки здесь можно снять приличную двухэтажную квартиру, а то и целый дом с меблировкой – пусть и в плохоньком районе.

Такой вариант Ханту и попался: кирпич, один этаж, три спальни, пустынная улица в юго-восточной части города. Слева – обшарпанный деревенский домик, справа – какая-то развалюха, чуть ли не из фанеры, прилепившаяся боком к новенькому гаражу. И на той же стороне улицы – универмаг. По другую сторону дороги раскинулось бескрайнее хлопковое поле.

Это место Хант нашел случайно. Ездил по объявлениям, заглянул в универмаг на чашку кофе и, бросив взгляд вниз по улице, заметил вывеску «СДАЕТСЯ». Место захолустное – но что-то в нем Ханта привлекло. Район не шикарный, чего уж там, однако в нем чувствуется настоящий, старый Тусон, город его детства и юности. Выходишь во двор – к востоку от тебя Ринконские горы, к северу – Каталина, а над головой – бескрайнее небо. Чего еще желать? Хант прочел описание дома, обратил внимание на очень, очень вменяемую арендную плату и, недолго думая, достал мобильник и набрал номер домовладельца.