– Ничего серьезного, надеюсь? – поежившись, спросила Дафна.

– О, ничего такого, с чем бы не справилась «Панацея» – и пара таблеток успокоительного. Гай говорит, виной всему была неисправность полицейского дрона. Кто бы мог подумать, да?

– Все ломается, – пожала плечами девушка и, слегка поколебавшись, добавила: – Пап… Я тут кое-что хотела у тебя спросить…

– Да, милая?

– Мне просто интересно… Вот скажи, как врач: что – чисто гипотетически – может вызвать у человека длительную потерю памяти?

– Потерю памяти? – Гектор казался порядком удивленным. – Ну… если мы не говорим о возрастных факторах или определенных заболеваниях…

– Нет-нет. Предположим, речь идет о вполне здоровом молодом человеке.

– Хм… И как именно проявляется потеря памяти у этого молодого человека?

– Он… Он ничего не может вспомнить о себе и своей жизни до определенного момента. Включая собственное имя.

– Интересно. – Гектор прищурился, и в его взгляде мелькнуло знакомое Дафне выражение профессионального любопытства. – Значит, речь идет о ретроградной амнезии. Вообще, подобный тип амнезии могут вызывать черепно-мозговые травмы – если мы исключаем другие серьезные поражения мозга. Что произошло с твоим знакомым? Может, он упал с высоты, сильно ударился? Он не терял сознания, не испытывал резкую головную боль? Что говорит его врач?

– Это… это не мой знакомый, пап. Он даже не существует. У нас тут просто на работе вышел спор с коллегами по этому вопросу – ну, знаешь, мы любим иногда потрепаться о всякой ерунде за обедом… А ты у меня врач – вот я и решила узнать твое профессиональное мнение, – без запинки выпалила Дафна, отчаянно надеялась, что не покраснела от собственной лжи – чуть ли не первой за всю ее жизнь. Однако ее отца эта версия, по-видимому, вполне удовлетворила.

– Что ж, передай своим коллегам, что при отсутствии у вашего гипотетического пострадавшего каких-либо заболеваний и расстройств, основной причиной его амнезии, скорее всего, является именно травма головного мозга. Существует, конечно, ряд определенных психотропных препаратов, которые могут негативно влиять на память, но их сейчас применяют очень редко и в практически безопасных дозах, так что…

– Какие препараты ты имеешь в виду? – нахмурившись, уточнила Дафна. – Транквилизаторы?

– Транквилизаторы, нейролептики…

– И насколько серьезную потерю памяти они могут вызвать? Ну… теоретически.

– Зависит от многих факторов. Но, скорее всего, подобные нарушения памяти имели бы кратковременный характер.

– То есть, через некоторое время воспоминания бы вернулись? Скажем, через пару недель?

– Думаю, даже раньше. Хотя сложно сказать наверняка. Если тебе так интересен этот вопрос, я могу поговорить с коллегами – неврологом или нейрохирургом...

– Нет, что ты, не нужно. Спасибо, пап, – Дафна выдавила из себя улыбку.

– Да не за что. И почему ты не стала врачом, а? Тебя всегда интересовала медицина, – заметил Гектор, разливая по чашкам горячий чай.

– Мне ближе мои зверушки, – искренне ответила девушка.

После, сидя за столом и вяло ковыряя вилкой шоколадный кекс, она вновь и вновь обдумывала слова отца. Мог ли Трис потерять память в результате серьезной травмы, нанесенной ему таинственным человеком, от которого он спасался бегством? Вполне, учитывая пятна крови на его одежде – а его способность к ускоренной регенерации объясняет отсутствие на его теле видимых ран. Почему же эта способность не помогла парню восстановить утраченную память? Быть может, травма была настолько сильной? Или на тот момент Трис еще не развил свои способности до такой степени, чтобы полностью себя исцелить?

«Либо», – думала Дафна, механически жуя кусочек кекса, – «его амнезия была вызвана одним из препаратов, о которых говорил отец. Возможно, человек, преследовавший Триса, ввел ему какой-то сильнодействующий транквилизатор… или даже яд. Хотел убить его, но Трис выжил, получив, однако, повреждение мозга, затронувшее его память… Только как этот человек раздобыл подобный препарат?»

Дафна искоса взглянула на Гая, который приканчивал вторую порцию десерта, одновременно что-то оживленно обсуждая с родителями. Стоило ли ей рассказать брату о том, что она узнала, о Трисе и о «других»? Ведь он был полицейским – и она не должна была утаивать от него эти сведения. С другой стороны, полиции они сейчас вряд ли бы помогли – а вот Трису могли навредить… Что ждет гибрида, стань его тайна достоянием общественности? Защита, помощь? Или – изоляция и роль испытуемого в руках ученых, жаждущих исследовать природу его уникальных способностей? Еще пару недель назад мысль о втором варианте развития событий показалась бы Дафне абсурдной – но теперь она ни в чем не могла быть уверенной…

– Солнышко, ты почти ничего не съела, – вывел ее из задумчивости обеспокоенный голос матери. – Неужели не вкусно?

– Божественно вкусно! – встрепенувшись, горячо заверила ее Дафна. – Просто я ужасно объелась, правда. Но ты заверни мне кусочек с собой, ладно, мам?

– Ладно – только пообещай, что не скормишь все Фьюри, – добродушно проворчала в ответ Майя.

– Ни за что – этому увальню и так уже давно пора на диету.

– Тебе бы такой аппетит, – только и вздохнула, скользнув по ней ласково-печальным взглядом, мать. – Сухая, как кузнечик…

– Ты и сама похудела, – нахмурилась девушка, отметив вдруг и странную бледность обычно загорелой кожи Майи, которую не мог скрыть неброский макияж, и темные круги под ее ярко-голубыми глазами – того же необычного бирюзового оттенка, как и у нее. Как же она сразу не заметила, что с матерью что-то не так?

– Мама просто переживает из-за Прии, – вздохнул, опередив жену, Гектор. – Бедняжка никак не оправится от горя. Сурадж дает ей какие-то антидепрессанты, но они мало помогают…

– Она все время лежит на своей кровати и почти ни на кого и ни на что не реагирует. Даже со мной не разговаривает – хотя я провожу возле нее почти каждый вечер, – тихо добавила Майя. – Оживляется только, если речь заходит о Найе, но в итоге все эти разговоры заканчиваются истерикой, поэтому мы стараемся о ней не вспоминать. Бедный Сурадж в отчаянии… Иногда мне кажется, что Прия уже никогда не придет в себя. И… я ее, конечно, понимаю. Я бы тоже с ума сошла, случись что-то с тобой или Гаем.

– Ей просто нужно время, милая, – Гектор протянул руку и мягко сжал в своей ладони маленькую изящную ладонь Майи. – Когда-нибудь боль пройдет…

«Она никогда не проходит», – подумала Дафна, невидящим взглядом уставившись в край стола перед собой. – «Лишь притупляется, становится привычной, переносимой. Частью тебя. Чтобы потом, неожиданно, накатить на тебя с новой безжалостной силой. Каждый раз, когда ты видишь его фотографию, включаешь фильм, который вы смотрели вместе, слышишь его любимую песню, находишь его старые вещи… Когда ешь, спишь, работаешь. Когда за окном снова льет дождь. Твоя боль всегда рядом. До конца твоих дней…»