Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Збых ещё некоторое время сидел один, задумчиво глядя в стол. По правую руку от него, словно соринка в глазу, маячило чёрное. Кузнец повернул голову и вздрогнул: на миг показалось, что рядом на лавке свилась кольцами тонкая чёрная змейка. Збых похолодел, но тут же вздохнул с облегчением, припомнив, как Жуга за разговором кромсал ножом узкий лоскут сыромятной кожи, и потянул «змейку» к себе. То был затейливо плетённый кольцом ремешок с узелками. Узелков было много, десятка полтора, и Збых всё время сбивался, пытаясь их счесть. Махнув рукой, он бросил эту затею, зевнул, перекрестился на образа, погасил свечу и полез на печь.
* * *
Шорох шагов? Скрип несмазанных петель в ночной тишине? Дуновение холода? Збых не смог бы ответить, что его разбудило, но так или иначе среди ночи он открыл глаза и более не смог уснуть.
Едва стемнело, сразу со всех сторон налетел ветер-баламут, размётывая по полям сухой колючий снег, шуршал по крыше, царапался в окна, завывал дурным голосом. В избе было тихо и тепло. Мерцала огоньком лампада. Постель Жуги была пуста. Збых решил, что странник вышел по нужде, но прошло пять минут, десять, и кузнец не на шутку растревожился. Он слез с печи, оделся и вышел на двор.
– Жуга! – позвал он. – Жуга, ты где?
Ответа не было.
У крыльца брала начало и терялась за воротами цепочка полузаметённых следов. Обеспокоенный, Збых вернулся за шапкой, подпоясался, прихватил фонарь и рукавицы и двинулся на поиски.
Мело. Закрываясь от ветра рукой и пригибаясь к земле, кузнец медленно пробирался вдоль тёмных, укутанных снегом домов. Изредка останавливался, светил фонарём – снег быстро сглаживал неровности, но в деревне было от силы десять домов и всего одна улица, да и тучи постепенно разошлись, объявилась луна, и вскоре следы привели его к паперти. Збых потоптался в нерешительности, хотел постучаться, да раздумал, загасил фонарь и лишь потом, стараясь не шуметь, приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.
Жуга был здесь, хотя разглядеть его было трудновато – в трапезной горели только лампады и две толстые свечи в изголовье гроба. Было тихо, и в этой гулкой тишине неясным эхом расползался по углам негромкий отчётливый шёпот. Збых похолодел, хотя сам не понял почему: было в этом шёпоте такое, отчего кузнец скользнул в тёмный угол и затаился. Обитая войлоком дверь закрылась мягко, без звука, лишь сквозняк тронул пламя свечей, и стоявший у гроба рыжий паренёк ничего не заметил, поглощённый своим занятием.
Жуга творил наговор.
Збых потом не мог бы вспомнить, сколько простоял он в этом закутке, тараща глаза в церковный полумрак. Сперва ничего не происходило.
Потом появился свет.
Он возник ниоткуда – струистое блескучее сияние рождалось в пальцах у Жуги, сгущалось, странной светлой тенью мерцая на фоне черноты. Потом шёпот травника смолк. Дымная тень вытянулась неровным облачком и плыла уже сама по себе, направляясь к покойнику. Кузнец поёжился – слишком уж быстро двигалась она, – а затем вздрогнул от неожиданности: показалось вдруг, что мертвец шевельнулся в гробу. Збых поднял руку протереть глаза и чуть не закричал, когда открыл их сызнова: Вайда поднимался – медленными, неверными рывками, ухвативши края домовины! Глаза его были открыты и пусты.
Крик свой кузнец удержал, хотя сам бы не сказал как, но теперь уже поздно было скрываться: Жуга, заслышав шорох, обернулся.
– Ты?! – выдохнул он, делая шаг навстречу.
Рифмач с глухим стуком рухнул обратно. Пламя свечей дрогнуло, одна погасла.
– Я! – с вызовом бросил Збых и вышел из угла. – Ты что тво- ришь, нелюдь, в божьем храме?! – Кузнец выпрямился во весь рост, угрюмый, жилистый. Его не так просто было испугать. – А я-то тебя к себе в дом…
Жуга обернулся на гроб, на кузнеца, снова на гроб и с искажённым лицом заметался меж ними, словно зверь в капкане. Замер на миг, силясь сорвать что-то с руки – мелькнула знакомая кожаная полоска, – и вдруг вихрем налетел на кузнеца, крича страшно и отчаянно. Збых, который уже двинулся к нему, засучивая рукава, опешил и сдал назад.
– Убирайся! – кричал Жуга, размахивая руками, словно мельница. – Я не смогу теперь её сдержать! Беги, чтоб тебя!.. Беги, пока не поздно!
Силой Господь Збыха не обидел, как говорится, съездит по уху – дверей не найдёшь, но рыжий паренёк, гибкий и вёрткий как белка, и странные слова до того ошеломили кузнеца, что опомнился он, лишь когда Жуга уже выталкивал его в раскрытую дверь. Опомнился – и заработал кулаками.
Лишь потом до него дошло, как странно, нелепо дрался Жуга. Он метался, кружил, не по делу оборачивался, пропуская глупые удары, тряс головой, цедил воздух щербатым ртом и вновь наседал, тесня Збыха то к двери, то прочь от неё, то вовсе в сторону. Пред взглядом кузнеца мелькали руки, ноги и безумные глаза, и всё время казалось, будто нечто, сверкая, дымно маячит у травника за спиной. Збых запомнил миг, когда он, изловчившись, сбил противника с ног и склонился, занося кулак, но в глазах блеснуло серебром и что-то бухнуло в затылке, шею пронзили сотни ледяных иголочек и сердце бешеным галопом рвануло из-под рёбер.
После не было ничего.
* * *
…мрак…
…голоса во мраке…
…словно в глубоком-глубоком колодце…
… … … … … …
… … … … …
… … … …
… … …
… …
здесь
кто
?
кто
здесь
… …
…вверх …
… … … … … …
(?здесь … кто… здесь?)
…… … … … …
…вниз …
……
…
.
«Пусти…»
«Кто ты?»
«Я… я…»
«Кто ты?!»
… … …
Мягкие лапки скользят по щеке.
Ледяные сосульки коготков.
Искры в глазах.
… … …
«Впусти меня!»
«Я… не могу…»
«Отпусти меня!»
«Не могу!»
… … …
«?»
«!»
Пушистая лапка скользит вниз по шее… Холод в затылке.
Густой, непроглядный мрак. И кружится… кружится…
!впусти меня!
кто ты?!?!?!? кто ты
впусти меня!?!?!?! впусти меня
кто ты?!?!?!? кто ты
!впусти меня!
!янепомнюнепомнюнепомнюнепомню!
… … …
«Збых!»
«?..»
«З Б Ы Х!!!»
«!!!»
* * *
Тёплая ладонь коснулась лба, темнота раскололась двумя белыми вспышками, веки поднялись и тут же опустились – свет был слишком ярок. Прошла, наверное, минута, прежде чем Збых смог нормально видеть.
Он лежал у себя в избе, возле жарко натопленной печки, укрытый до