– Маленький. Большой, – одновременно ответили оба садовника.

– Так большой или маленький?

– Большой, – выскочил вперед Кака. – На целую голову выше меня, а может, и на полторы.

– Маленький, – почти одновременно с приятелем встрял Жуан. – Головы на полторы ниже меня.

– Ясно. Среднего роста, – подытожил Василий. – А комплекция?

– Средняя. – Тут уж оба садовника были едины.

– Цвет волос?

Оба как по команде пожали плечами.

– Обычный, темный.

– Очень полезная информация, – кивнул Василий Никанорович. – И что же он здесь делал по ночам?

– Мы не знаем, – дружно ответили двое из ларца, очень разные с лица. Глаза у обоих были круглые-круглые и честные-честные.

– Ну что ж, – пошел на открытый блеф Василий. – Думаю, пора вас сдать полиции. Она вас давно ищет, инспектору будет приятно узнать о вашем возвращении.

Мертвенная бледность покрыла их смуглые, небритые физиономии.

– Нет. Только не выдавайте! – Оба горемыки бросились в ноги господину Ползунову, готовые целовать его следы. – Мы все расскажем! Только спрячьте нас! Приютите! – голосили страдальцы, подвывая. – Накормите, не прогоните, отслужим, отблагодарим.

– Я вам скатерть сплету! – заглядывал Юле в глаза Жуан. – Очень красивую!

– А я могу маску сделать, маникюр, педикюр и эпиляцию. А еще наращивание ногтей. Даром!

Так Юля не веселилась даже в цирке. Пара Аськиных головотяпов умиляла ее до слез.

– Что искали в саду? – строго спросил Василий, сверля деятелей глазами.

Оба как по команде пригнули головы и уставились себе на руки, пересчитывая пальцы.

– Юля, полицию, – коротко скомандовал Василий.

Юля развернулась на каблуках и решительным шагом направилась к телефону.

– Деньги! – выкрикнул ей вслед более слабонервный Кака.

– Какие деньги? – сладко улыбнулся ему Василий. Так, наверное, улыбается крокодил, смыкая челюсти на своей жертве.

– Не знаю.

– Юля!

– Доллары, – пискнул Кака.

Василий взглянул на жену, но допрос продолжил.

– Почему доллары?

– Не знаю.

– А может, и евро, – внес свою лепту в уже завязавшуюся беседу Жуан.

– Та-ак. – Василий глубоко вдохнул, досчитал до десяти и задал следующий наводящий вопрос. Юля видела, что терпение его уже на исходе и взрыва не избежать. – Сколько денег?

– Много, – дружно ответили друзья-копатели, делая большие глаза.

– Сколько много? – еще слаще и медленнее спросил Василий.

– Мы не знаем.

– А кто знает?

– Тот, кто прятал.

– А кто прятал?

Двое из ларца опять свесили головы на грудь и загрустили.

– Юля, принеси мне поесть чего-нибудь, – с упором на «мне» распорядился Василий, стрельнув в жену глазами. Юля, едва сдержав улыбку, понеслась на кухню.

При слове «поесть» оба страдальца ужасно оживились, заерзали, заводили носами, они вытягивали шеи в сторону кухни и проявляли признаки горячего нетерпения.

Юля коварно включила огонь на плите, и аромат тушеных овощей поплыл по дому. Она взяла огромную тарелку, положила туда разогретое мясо, густо полив его подливой, навалила побольше овощей, хрустящие подогретые булочки с чесноком, запеченный картофель, поставила на поднос бутылку красного вина, бокал и понесла орудие пытки в гостиную.

Поставила на кофейный столик перед Василием и встала у него за спиной.

Василий взял нож, вилку и втянул носом густой, наполнивший комнату дурманящий аромат еды.

Жуан и Кака как завороженные смотрели на его тарелку, слюна капала на ковер, их пальцы шевелились, как паучьи лапки.

Василий отрезал большой кусок мяса, потом нагреб на вилку побольше тушеных баклажанов, наколол ломтик картошки и с причмокиванием отправил в рот. Садовники сглотнули, голодно щелкнув зубами. Взглянув на них, Юля опасливо передернулась. Не устроили бы голодный бунт. Василий, видимо, тоже почувствовал угрозу, потому что демонстративно вынул из-за пазухи игрушечный пистолет и солидно положил рядом с тарелкой. Голодные садовники несколько осели. Но горячечный блеск в глазах не потух.

– Не затягивай! – шепнула Юля Василию, берясь на всякий случай за биту.

– Ну, так кому пришла в голову мысль закапывать деньги в чужом парке? – спросил Василий, жуя мясо.

Кака смотрел на него злыми крысиными глазами. Жуан смотрел осуждающе-укоризненно.

– Он не в чужом прятал, – выплюнул зло Кака, поджав губы и поедая глазами тарелку Василия.

– Кто он? – терпеливо спросил Василий, отправляя в рот следующую порцию.

– Меняем информацию на еду! – истерично выкрикнул Кака, а Жуан утешающе погладил его по спине.

– Юля, принеси им две порции, – распорядился Василий.

– Мне три куска мяса, я большой! – крикнул ей вслед Жуан.

Пока Юля сервировала подносы, в гостиной висело гнетущее молчание, нарушаемое лишь чавканьем Ползунова.

– Василий! – крикнула Юля, приближаясь к гостиной и опасаясь нападения голодных, одичавших садовников. – Я иду.

Василий понял ее правильно и взял приятелей на мушку. Юля поставила подносы на стол перед Василием.

– Ну, – скомандовал господин Ползунов.

– Их спрятал бывший хозяин виллы перед арестом. Где, не знаем. Сколько, не знаем. Случайно подслушали разговор, что несколько миллионов. Резервные средства. Ищут, наверное, его дружки, кто точно, мы не знаем, ужасно их боимся. Если они нас поймают, наверняка убьют, – строчил как пулеметная очередь Кака, видимо, решивший, что свиная отбивная в зубах лучше, чем сомнительные чужие миллионы.

– Да. Убьют и закопают. Никто и не найдет, – грустно подтвердил Жуан. – А теперь дайте, пожалуйста, покушать.

Это прозвучало так трогательно, что Юле вдруг стало стыдно за свое поведение, и она пододвинула подносы бедняжкам.

Кака коротко рыкнул и вцепился зубами в мясо так, словно оно могло убежать куда-нибудь, попробуй он зазеваться. Жуан засунул себе в рот огромную порцию баклажанов, закрыл рот, и огромная соленая слеза скатилась по его небритой щеке.

– Не приведи Господь дойти до такого, – сморгнул непрошеную мужскую слезу с ресниц Василий. – Принеси ты им еще добавки, смотреть жалко, и полотенца повяжи на шею, чтобы не заляпались.

Хотя какой в этом был смысл, для Юли осталось неясным. Грязные, пропахшие потом рубища, в которых парочка явилась на виллу, вряд ли подлежали восстановлению.