Конечно, сначала она потрясет всех, и наверняка многие возмутятся. Но после трагедии, что должна будет случиться в самом ближайшем времени, — гибели монаршей четы и лучших магов королевства, Вальхеймом овладеет такой ужас, такая паника, что предложение его высокопреосвященства уже воспримется как панацея от смертельного недуга. А самого кардинала нарекут героем.

— Морры пригодились бы не только в битве с демонами, но и в грядущей войне с узурпатором Иллании. Только его высочество, принц Максимильен, имеет право на илланский трон, — закончил служитель Единой и смиренно сложил перед собой руки, переплетя длинные, унизанные перстнями пальцы.

— Не будет никакой войны с Илланией, — проворчал, отмахиваясь от своего министра, как от назойливой мухи, монарх. — Максимильену хватит Вальхейма. Скоро прибудет посол герцога Андалуйского, и я официально откажусь от притязаний на илланский престол. А с демонами разберутся стражи. Мы не будем повторять ошибки предков и возрождать темных чародеев. Не хватало нам еще одной Войны одержимых.

— Но, сир…

— Не будем — и точка!

— Как будет угодно вашему величеству, — кланяясь, попятился от монарха кардинал.

Он уже давно научился прятать чувства под множеством незаметно сменяющих друг друга масок. И пусть сейчас все внутри вскипало от гнева, лицо Бофремона выражало только подобострастие и покорность. Даже удалось приподнять уголки губ в прощальной улыбке. Которая, не успели за кардиналом сомкнуться позолоченные двери королевских покоев, превратилась в хищную усмешку. К тому времени, как в Вальхейм прибудет посол герцога Андалуйского, короля уже не будет. А значит — не будет и никакого отречения от илланского престола.

Последнее время вечерами я ощущала себя надтреснутым коромыслом, на котором часы напролет таскали тяжелые ведра, полные воды, и засыпала, стоило только голове коснуться подушки. Но это была приятная усталость, приправленная щепоткой гордости и, чего уж греха таить, доброй пригоршней самодовольства. Знаю, подобные качества никого не красят, но, демон побери, мне было чем гордиться и за что себя хвалить!

Маркиз пребывал в легком шоке. Я, если честно, тоже. Всего несколько практических занятий, и необузданная стихия стала покорной и кроткой. Будто тигрица во мне вдруг превратилась в ласкового и пушистого котенка. Да и с темной магией совладать оказалось совсем несложно.

— Иногда мне кажется, что ты родилась с этим даром. Ты, а не Серен, — однажды, о чем-то крепко задумавшись, рассеянно заметил его светлость.

В ответ я рассмеялась. Немного грустно; сколько ни убеждала себя, что кузина лишилась прав на свое наследие, когда умерла, все равно совесть время от времени напоминала, что магия эта не моя. И что я пустышка, которой просто улыбнулась удача.

И тем не менее, несмотря на легкую горечь от мысли, что я маг не от рождения, а по счастливой (или не очень) случайности, в кои-то веки я чувствовала себя цельной личностью. Как будто магический дар был тем недостающим фрагментом мозаики, превратившим меня в меня. В настоящую Александрин, а не ее бледную тень, коей я себя ощущала долгие годы.

А еще… я была откровенно счастлива. И, кажется, влюблялась в Морана заново. Снова испытывала то непередаваемое чувство, когда при появлении маркиза сердце сбивается с ритма. Когда каждый поцелуй — как бокал игристого, один глоток, и уже кружится голова. А каждое, самое невинное прикосновение, отдается приятным волнением, рассыпающимся мурашками по всему телу.

От глазастых придворных, от которых не скрыться даже блохе в собачьей шерсти, не укрылись и происходящие со мной метаморфозы. От Серен, понятное дело, тоже. Теперь я еще чаще ловила на себе отравленный ядом ненависти взгляд кузины. Герцогиня д’Альбре была единственной, кто омрачал сейчас мою жизнь. Она и тревога за мэтра Леграна, суд над которым должен был начаться уже на следующей неделе.

Я собиралась вернуться в столицу к началу разбирательства и быть вместе с пожилым мэтром до конца. Очень надеюсь, что до победного. Счастливого и непременно справедливого. Не уверена, что Леграну от моего присутствия во Дворце правосудия станет легче, но это было наименьшее, чем я могла отплатить магу за его доброту. Главное, чтобы королева согласилась меня отпустить и муж не заартачился.

Сладко потянувшись, взбила подушки, расслабленно на них откинулась и принялась ждать, когда появится Мадлен с завтраком. Скорей бы. Есть хотелось неимоверно.

Сегодня привычный распорядок дня был нарушен — в Оржентель прибывала труппа из далекой Тангрии с нашумевшим спектаклем. Ближе к вечеру должно было состояться представление, а после — бал. Известие о приезде иностранных гостей оказалось неожиданным, и теперь придворные лихорадочно подбирали праздничные туалеты. Дрались за куаферов, которых в Оржентеле катастрофически не хватало, срочно вызывали портних из ближайших селений, чтобы те украсили и без того роскошные камзолы и платья цветами, вышивкой или драгоценными камнями.

Придворным хотелось блистать и ослеплять. Чтобы актеры по возвращении в родную Тангрию взахлеб рассказывали о красоте и роскоши, что довелось им увидеть при дворе вальхеймского короля.

Мне с Мадлен очень повезло. Она у меня на все руки мастерица. И причешет, и принарядит. Любая, даже самая замысловатая прическа ей по силам. Да и мое бальное платье невероятной красоты из бирюзового шелка, украшенное по подолу арабесками из бриллиантов, если надо, подгонит. А то из-за волнений прошлых недель я совсем исхудала.

«Но это ненадолго», — ласково погладила свой пока еще плоский живот.

Его светлости сегодня будет не до меня. Моран должен был встречать гостей и устраивать им тщательный досмотр. Я собиралась этим воспользоваться, провести утро в безделье и неге.

— Немного отдыха нам с тобой точно не повредит, — сказала крошечной жизни, что росла внутри меня, и улыбнулась своим радужным мыслям. Таким же радужным, как замерцавший огонек, материализовавшийся на моей ладони, стоило только о нем подумать.

«Все, хватит!» — мысленно прикрикнула на себя. Сегодня никаких тренировок!

Когда явилась Мадлен, о волшебном пламени напоминала лишь сизая струйка дыма, медленно уплывающая к потолку.

— Ну, наконец-то завтрак! — обрадовалась я и пересела за столик у окна. Если бы служанке хватило глупости явиться сюда без подноса, боюсь, я бы не сдержалась и закусила ею. Так сильно была голодна.

После обильного завтрака, довольная и безмятежная, отправилась в купальню, но надолго там не задержалась — не я одна решила начать день с омовений в душистой воде. В таком скоплении милых дам немудрено заработать мигрень.

Поэтому окунулась быстро и, уходя, перекинулась парой фраз с Софи.

— Ты же не откажешь в столь ничтожной просьбе близкой подруге, — канючила фрейлина, сидя на мозаичном бортике бассейна и лениво болтая изящной ножкой. Маленькие фонтанчики, брызгами разлетавшиеся во все стороны, вызывали недовольство расположившихся неподалеку дам. — Ну пожалуйста, одолжи мне ее, ну одолжи! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!