говорила о предстоящем плавании, спрашивала, что мне привести, ведь когда вернутся первым делом заедут к нам. Мне и не нужно ничего, попросила, самое главное, быть осторожными. Я спросила у неё про отца, ведь так и не видела его этим утром, она посмеялась, задавая встречный вопрос, мол — а где же он может быть? — конечно, у графа Ярла в кабинете. Завтрак с мамой постепенно перешел в обед, а из-за стола мы так и не ставали, о чем-то беседовали вплоть до того времени, когда им с отцом пора было уезжать.

На душе всегда грустно видеть сумки родителей и карету, в которой они вот-вот отправятся: уедут, и я снова буду невыносимо по ним скучать. Мне их мало, наши встречи за всю жизнь можно пересчитать па пальцам, ведь сначала я пропадала за учебой в Благонравной академии, а теперь в другом графстве замужем.

Карета только отъехала, а у меня уже слезы хлынули с глаз. Рагнар подошел и встал рядом, руки держал за спиной, не спешил обнять меня или утереть слезы, лишь украдкой поглядывал. Всхлипывая, смахивать мокрые дорожки принялась я, уж очень не люблю быть слабой при Рагнаре.

— Не грусти, — мягко попросил он.

Я цокнула. Не нужна мне его поддержка! Сделала один твердый шаг в сторону поместья, как внезапно закружилась голова, мир начал сжиматься и перед тем, как тьма полностью встала перед глазами, я услышала встревоженные оклики графа Ярла и слуг.

***

Мерзкий запах, очень насыщенный и плотный, через нос, казалось, проник в самый мозг; я очнулась, откашливаясь и морща нос. Столь был отталкивающий запах, что меня начало от него подташнивать; рвотные позывы не заставили себя ждать и моментально меня одолели. Чьи-то морщинистые руки подставили мне деревянный тазик, но меня так и не вырвало, я лишь снова закашлялась.

— Как вы себя чувствуете? — послышалось над головой.

Я подняла глаза и увидела пожилого мужчину со светлыми, добрыми глазами, по белым одеждам сразу поняла, что это лекарь.

— Мне лучше.

— Розалия, — донеслось взволнованное с другой стороны, я обернулась. — Ты меня так напугала, — в глазах Рагнара, действительно, читался испуг.

Вот его я точно не рада видеть. Насупилась и демонстративно отвернулась. Следом услышала уже сердитое:

— Розалия!

— Ваше Сиятельство, — лекарь обратился к графу так, словно его осуждал, — оставьте мисс в покое. В её состоянии нельзя переживать, это может быть опасно.

Моё сердце замерло, и я спросила:

— Что со мной, доктор?

Ответ не удивил. Где-то в глубине души я понимала это, но сердцем и умом отрицала. Новость: “Вы беременна, мисс”, — лишь подтвердила мои опасения. Граф Ярл, наоборот, обрадовался. Глаза засветились от счастья, губы озарились улыбкой, он посмотрел на меня с такой благодарностью, что даже я невольно смутилась.

— Поздравляю, Ваше Сиятельство.

Мужчины пожали друг другу руки. И пока лекарь собирался, Рагнар присел на край кровати, нежно вглядываясь в меня. Столь сильно его переполняли яркие, радостные эмоции, что даже сбилось дыхание. Я же… осталась абсолютно равнодушной. Новость о ребёнке меня больше опечалила, чем обрадовала. Возможно, это гадко, но я понимала наверняка, что не хочу этого ребёнка! Не хочу носить под сердцем отпрыска Рагнара! Ненавижу его! И стыдно думать, как буду ненавидеть его маленькую копию, которая навеки свяжет меня с ним!

— Мне пора идти, — объявил лекарь и, нежно глядя на нас, дал наставления: — больше отдыхайте, находитесь на свежем воздухе, правильно питайтесь и, самое главное, никаких переживаний!

— Благодарю вас, — с улыбкой ответил Рагнар, а потом, когда лекарь покинул покои, изучающе провел по мне глазами и произнёс с мечтательной улыбкой на устах: — у нас будет ребёнок.

Граф провел подушечкой пальца по чертам моего лица, по шее, обвел ключицы. Наклонился, аккуратно поцеловал меня в щеку, потом еще раз, но дольше, тягуче. Я смиренно терпела, глядя стеклянными очами куда-то в пустоту. Рагнар целовал уголок моей губы, шептал слова благодарности, и уже попытался поцеловать по-настоящему. Я свои губы крепко сжала, давая Рагнару понять, что не хочу его поцелуев, но он не остановился даже когда я начала жмуриться и мычать, отталкивая его; он всё равно губами рвался ко мне.

— Да не трогай ты меня!

Каждое касание графа, подобно пощечине, болючей такой, неприятной. Граф Ярл рассерженно отстранился и спросил:

— Что опять не так?

— Всё не так! — воскликнула я, а потом, разрыдавшись, призналась: — Я не хочу этого ребёнка… Он мне не нужен!

Рагнар поднялся с кровати, слышно выдохнул носом, параллельно ударяя ногой по стоящему рядом стулу, что тот громко рухнул на пол. Обернулся и настолько злобно посмотрел на меня, что на секунду мне показалось, будто он меня сейчас ударит. Я поджала под себя одеяло, задрожав крупной дрожью.

— О, Могущественные предки, какая же ты стерва… — ненавистно прошептал Рагнар. — Зачем я только такой суке помог? Какая же ты… низкая, Розалия, и… подлая. Не хочешь этого ребёнка? Это ведь не только мой ребёнок, но итвой… И ты… — качает головой, — прямо заявляешь, что он тебе не нужен?

Граф смотрел выжидающе, словно давал мне последний шанс исправиться. Ожидал ответа, как ждут важнейших вестей: затаив дыхание, замерев на месте. Отказываться от слов я не стала, потому что “материнского инстинкта” не было, потому абсолютно равнодушно повторила:

— Да! Мне не нужен этот ребёнок.

Рагнар ещё раз ударил по валявшемуся на полу стулу. Я вздрогнула, а он, повысив тон, произнес:

— Роди мне этого ребёнка и проваливай. Плевать куда! Хоть к своему дорогому Рихарду иди! Мне всё равно!

— А моя честь и семьи не пострадает? — с подозрениями спросила я, припоминая как Рагнар часто меня шантажировал.

Граф зловеще засмеялся, изгибая с иронией бровь:

— Честь? У тебя её, как и совести, нет, Розалия! Ты мерзавка и дрянь. Ты всегда так панически боялась опозориться, боялась, что тебя начнут сравнивать с бордельными девками, вот только ты никак не поймёшь, что тыхужеих. Ты стоишь дажениже, Розалия. Я не ожидал, что тынастолькопрогнившая…

Меня бы, услышь я раньше, эти слова очень обидели, но сейчас, прожив уже месяц с Рагнаром, а потом снова встретив Рихарда, подобное высказывание ничуть не тронуло.

В графе Ярле говорила обида. Ог, будучи ослеплённым любовью ко мне, злился, что его чувства невзаимные. Феодал, наверное, думал я резко поменяюсь, узнав о ребёнке, но нет. Проникнув ещё более глубокими чувствами к фон Норду, ребёнок от графа Ярла стал для меня неким барьером: я боялась реакции Рихарда, когда он узнает о моей беременности.

— Пусть будет так, — вздернув подбородком,