чтобы ты полюбила меня?

— Ничего, — ответила, словно это конец, словно пальцами погасили огонёк на свечи. — Я уже ответила: ты никогда не получишь моей любви, — затем она всхлипнула и сквозь спазм в горле добавила: — достаточно того, что ты получил моё тело, но сердце… — далее проговорила через стиснутые зубы: — никогда!

Глаза графа Ярла покраснели, в них смешались ярость, грусть и боль от безответной любви. Столь сильно Раганар проникся чувствами к Розалии, что её слова наносили глубокие багровые порезы по сердцу, и адская боль от них преследовала его каждый день.

— Ты моя. Всё, что у тебя есть будет принадлежать мне. А Рихарда… — далее, приблизившись к уху, добавил: — я убью.

— Ты никогда не сделаешь этого!

От слов графа Ярла по спине Розалии прошла крупная дрожь; девушка отпрянула, кинув на “мужа” взгляд полный ненависти, чёрной, как оникс.

— Уж поверь, — Рагнар ухмыльнулся, — сделаю.

На этих словах мужчина покинул покои, оставив девушку одну. Та невольно пала в объятия паники, кинулась за графом, просила не убивать, сжалиться. Розэ отчаянно стучала в запертую с той стороны дверь, плакала навзрыд, но тщетно…

* * *

Когда я открыла глаза, было уже утро: солнце давно на небосклоне и его яркие лучи пробивались сквозь окно прям на меня. Я поморщилась от ослепительного света, отвернулась и попыталась привстать. Остатки сонного состояния словно сняло рукой, когда я увидела Рагнара. Граф стоял у зеркала, застегивая золотые запонки на белой рубашке. Заметив меня в отражении, довольно ухмыльнулся и поприветствовал добрым утром столь приторно-сладким тоном, что я передёрнула плечами и лишь недовольно хмыкнула в ответ. На мне всё ещё было свадебное платье… вовсе не помню, как очутилась в кровати и когда уснула. Поразмыслив, картинки последних моментов всплыли в памяти и моё сердце сжалось, когда перед глазами возник образ графа Ярла, угрожающего убить Рихарда.

— Рихард… — встревожено кинула в пустоту, потом поднялась и громко спросила: — что с Рихардом?

Муженёк издевательски молчал. Я не выдерживала и спросила снова:

— Что с ним?

— Жив, — ответил тихо граф, а затем голосомотметил: — пока ещё.

Я невольно улыбнулась. Как хорошо, что он жив! Уверена, слова Рагнара лишь пустые угрозы. Он ничего не сможет сделать своему брату, фон Норд по природе сильнее. Человек никогда не сравнится с могуществом анкров. Но я всё равно, глубоко в душе, боюсь, ведь графа Ярла называют лучшим рыцарем; при этом, среди окружающих его потомков драконов, он был единственным представителем человеческой расы.

— Но убью, — вслед добавил Рагнар.

— Ты чудовище, — шикнула я.

— Ну что ты… — протянул с притворной досадой, а затем хищно процедил: — хуже.

Я сжала от ярости зубы, а Ярла лишь моя реакция повеселила. Мужчина усмехался, подходя ко мне, а уже остановившись рядом, сказал практически в губы:

— Мне нужно идти, дорогая жена. Сегодня много работы.

Я храбро оставалась на месте, лишь пальцы сжала в кулаки. Твердо смотрела в омут темно-серых, почти черных глаз, мрачных, в глубинах которых покоился гнев.

— Не поцелуешь мужа? — глумился граф.

— Видеть тебя не хочу, — отрезала я.

— А придется, — улыбнулся. — Мы теперь муж и жена, — наполнил скорбную для меня новость и, ухмыльнувшись очередной раз, вышел из покоев. Я провела Рагнара недобрым взглядом, а когда он вышел, захлопнув дверь, прищелкнула сварливо языком, после, поправив пряди волос за ухо, поплелась в ванную комнату приводить себя в порядок.

***

— Доброе утро, Розалия, — ласково поприветствовала мама, когда я зашла в столовую.

— Доброе, — ответив, я прошла к столу и села напротив.

Официанты тотчас закружились вокруг меня, как бабочки над цветком: поставили тарелку с золотистым ободком, столовые приборы и сами утренние блюда. Сегодня на завтрак сырная нарезка, овощной салат и рыба на пару. Я взяла вилку и нож, отрезала кусочек красной рыбы, пожевав немного, проглотить не смогла, потому остатки аккуратно забрала салфеткой и, принюхиваясь к еде, сказала:

— Рыба имеет странный вкус.

Так как мама спустилась на завтрак раньше и своё уже доела, уверенно возразила:

— Быть не может! — потом выхватила столовый прибор у меня из рук и, быстренько отломив кусочек, попробовала. — Очень нежный, приятный вкус, — подытожила и взглянула на меня с легким подозрением: — как ты себя чувствуешь, Розалия?

— Не считая легкой слабости, нормально, — пожала я плечами.

— Слабость? — она немного сузила глаза.

Съев пару ломтиков сыра, которые в отличии от рыбы, мне пришлись по вкусу, ответила:

— После свадьбы мы с Рагнаром немного поругались, — потом сделала глоток воды и предположила: — плакала вчера много, не выспалась, оттого и самочувствие неважное.

Мама попыталась выяснить причину ссоры, но я на отрез отказалась говорить, подчеркнув, что это наше с графом Ярлом личное дело. Спорить она не стала, вернулась к своему кофе. Сделав глоток, вытянула губы и, торопливо поморгав, задала мне вопрос таким голосом, каким выясняют нечто личное и неудобное:

— Вы ведь с Рагнаром спали до свадьбы, правильно?

От вопроса я чуть не подавилась! Округленными глазами посмотрела на маму, ощущая, как щеки заиграли румянцем.

— Значит, да.

Я даже не поняла её эмоций на крайней фразе: досада, удивление? Мама сделала долгий вдох и на выдохе предлагает:

— Может вызвать лекаря? Пусть тебя осмотрит.

— Зачем? Я себя правда хорошо чувствую.

— Розалия… вдруг ты беременна?

Тут я замерла. Ну нет! Быть такого не может. Я отрицательно закачала головой, не отнимая от мамы испуганные глаза, которые вскоре защипали во внутренних уголочках от поступившего к горлу сомнения.

— Я попрошу Рагна…

— Я не беременна! — воскликнула, подскочив с места.

— Розалия!

— Мне не нужен лекарь! — поставив твёрдую точку, направилась к выходу.

— Мы сейчас с твоим отцом уезжаем, — новость мамы остановила меня на пороге.

Я обернулась, а мама кивнула.

— У твоего отца много работы, мы даже сейчас не в Северное графство, а сразу направимся в порт. Оттуда поедем в графства Восточного приморья за специями и шелком. Я еду с ним, но если окажется, что ты беременна, то, конечно, останусь. Тебе будет нужны мои помощь и поддержка.

— Не нужно, — уверила я, подчеркнув внятно ещё раз: — я не беременна!

— Ладно, — громко и возмущенно кинула мама. — Но попрошу Его Сиятельство повнимательнее отнестись к твоему здоровью.

— Нет! — воскликнула, а потом мягко попросила: — пожалуйста, ничего ему не говори. Слабость оттого, что плакала, плюс перенервничала на свадьбе…

Мама, недолго поразмыслив, согласилась:

— Хорошо, милая. Будь по-твоему. Но вернись, поешь, — указала на мою тарелку. — А то ты совсем бледная.

Я покорно вернулась на место. Тему беременности мы больше не затрагивали. Мама