Вопрос был лишним, он прекрасно знал ответ.

— Двадцать пять, — с осторожностью ответил Клавдий, ожидая подвоха.

— Хорошо, — Транквил Помпеи вытер руки богатой тканью, почтительно протянутой темнокожим рабом. — Вполне приемлемый возраст.

Император повернулся, увидев лицо отца, Клавдий внутренне содрогнулся. Глаза, обведенные темными кругами, казались глубоко запавшими, на щеках под слоем пудры проступали темные пятна. Вокруг тонких плотно сжатых губ глубокие морщины. За последнюю неделю он словно постарел еще сильнее. И стал еще более безумным. Хотя священное императорское безумие тоже имеет меру.

— Они требуют новых жертв. Все новых и новых.

— Кто — они? — решил переспросить Клавдий.

— Не прикидывайся, что ты глупей, чем есть на самом деле. Демоны! Им недостаточно тех жертв, что мы приносим.

Он щелкнул пальцами, и тут же два раба подтащили золотой трон. Транквил уселся, положив полные, белые и рыхлые кисти рук с короткими большими пальцами на витые подлокотники.

— Мы исправно платим налоги, — медленно произнес наследник, рассматривая золотого орла, раскинувшего крылья над головой человеческого правителя Рэйма.

— Им недостаточно крови, которую мы проливаем для них, — упрямо повторил старик, и губы его сжались так сильно, что стали едва заметны на бледном лице.

Интересно, сам он верит в то, что говорит? Сорок рабов было положено на жертвенник три дня назад. Темной силой, освобожденной во время жертвоприношения, можно было напоить не одну сотню демонов.

— Они чувствуют, что мы недостаточно искренне почитаем их.

— Нет!

— Да! Жертвы должны стать более ценными!

Ну тогда пойди и сам ляг на алтарь! Клавдий едва не выругался вслух, но, как обычно, сдержался. Давно пора издать указ о том, чтобы престарелых и до печени доставших всех правителей отправляли прямиком к темным.

— Некрос выразил мне неудовольствие поведением твоей жены.

— Она пока мне не жена. И была… наказана за свою непочтительность. — Клавдий так и знал, что глупую выходку Арэлл ему будут вспоминать еще долго.

— Не лги!! — Транквил стукнул кулаком по ручке трона. — Ты слишком труслив, чтобы наказывать! Единственное, что ты можешь, — это мечтать о наказании.

Клавдий молчал, опустив глаза, чтобы не видеть лицо отвратительного старика на троне.

— Моими устами говорят сами демоны, — закончил император спокойнее. — Я выразил их недовольство, их ярость.

«Определенно он все больше сходит с ума, — в очередной раз подумал наследник. Интересно, что произойдет раньше — Помпеи умрет от старости или окончательно потеряет Рассудок?»

— Иди, — величественным жестом отец указал на дверь.

Клавдий быстро прошел по залу, уже не обращая никакого внимания на зверинец, вышел и в ярости стукнул себя кулаком по ладони.

Пришлось снова возвращаться через весь дворец. На противоположную половину, в свои покои.

Ионт сидел на полу, играя в полис сам с собой. Клавдий тихо подошел к нему, хлопнул ладонью по согнутой спине. Мальчишка-раб вздрогнул, выпрямляясь, обернулся:

— Клавдий! Ты меня напугал.

Улыбнулся, глядя снизу вверх, откинул со лба светлые волосы. Как их ни причесывали, ни укладывали, смачивая водой, все равно пряди закручивались тугими кольцами Изящных сплоенных волн не получалось. Зато глаза у него были удивительными. Море Эллиды плескалось в них. Смеющееся, радостное. Они могли становиться серыми, или зеленоватыми, или прозрачно-голубыми, если мальчик долго плакал.

— Клавдий, почему ты такой хмурый?

Это четырнадцатилетнее чудо привезли несколько месяцев назад, загар еще не сошел с его плеч, ресницы и брови выгорели до темно-пшеничного цвета. А еще Ионт все время пытался сбросить сандалии и шлепать по мраморным полам босиком.

— Что-то случилось?

Клавдий сел на удобный стул с вогнутой спинкой, велел:

— Иди сюда.

Подросток с готовностью поднялся. Ноги конечно же снова оказались босыми. Белые, незагорелые полоски от ремешков сандалий ярко выделялись на смуглой коже ступней: Подошел, сел на пол рядом, положил подбородок на ручку стула. Глаза, затененные кудрями, сейчас казались совсем серыми.

— Ионт, поплачь.

Раб не удивился. Сморщил нос, склонил голову набок:

— Я не хочу.

— Плачь!

На лбу мальчишки появились две упрямые морщины. Он отрицательно помотал головой. Тогда Клавдий отстегнул от тоги булавку и воткнул ее в руку эллана. Тот вздрогнул, дернулся, зажмурился. Но не заплакал. Во время второго укола он громко засопел от боли. Потом сжался, попытался вырваться… но Клавдий крепко держал его за плечо.

Наконец плотно сжатые губы Ионта задрожали, он всхлипнул и больше не смог сдерживать слез.

Некоторое время Клавдий ждал, с удовольствием прислушиваясь к сдавленным рыданиям у своих ног. А когда они начали стихать, наклонился и повернул мальчика к себе.

Да, вот теперь тот самый цвет. С заплаканного лица на него смотрели прозрачно-голубые глаза — тревожно, грустно, укоряюще.

Клавдий поднял мальчишку, усадил рядом с собой. Обнял:

— Больно?

— Нет, — прошептал упрямец тихо, прижимаясь мокрым лбом к его шее.

— Тогда почему плакал?

— Обидно.

Обидно ему… Клавдий погладил мальчика по голове, с удовольствием пропуская между пальцев мягкие светлые локоны. И мысль его снова вернулась к троим пришельцам, явившимся утром во дворец, чтобы получить аудиенцию У Арэлл.

— Сегодня я видел очень странного человека, — промолвил он, вновь выделяя из троих лишь одного, достойного его внимания. Того, который не пожелал остаться в его покоях.

Эллан вытер мокрое лицо о тогу наследника, поднял голову:

— Какого человека?

— Не важно. — Самому недолго свихнуться, если все время думать об одном и том же. — Почему ты дрожишь?

— Холодно, — пробормотал подросток, забираясь в кресло с ногами. — От слез всегда холодно.

Клавдий перегнулся через ручку кресла, стянул с ложа меховое покрывало, накинул на стройное, юное тело.

— Когда-нибудь я тоже сойду с ума. — Наследник уже привык произносить вслух часть своих мыслей в присутствии мальчишки.

— Нет! — удивленно воскликнул Ионт. — Почему?!

— Все рэймские императоры рано или поздно сходят е ума. Тяжелая демоническая сила делает нас такими.

Мальчик выразил свое неудовольствие этими речами тем, что с головой забрался под покрывало.

Клавдий усмехнулся и вытащил его обратно. Удобнее устроил светловолосую голову на своем плече. Надо бы сходить к Арэлл — еще раз засвидетельствовать свою любовь и уважение. Но сидеть вот так в тишине было гораздо приятнее, чем терпеть выходки нервной девицы.