— Энн!

Клоринда явно была шокирована. Стивен тоже. Слышать, как это неприятное слово произносит Энн, и думать, что оно как-то связано с происходящим между ними, было неприятно.

Энн прикрыла рукой глаза — неужели она плачет?

— Извините. Я действительно очень устала. Вечер получился более напряженным, чем я ожидала.

Клоринда обняла Энн за плечи:

— А мистер Паркер-Рот имеет наглость задерживать тебя. Ты можешь поговорить с ним утром. Пойдем, девочка, я провожу тебя.

Энн покачала головой и выскользнула из объятий кузины.

— Нет. Лучше уж мы поговорим сейчас. Я все равно не смогу спать. Для этого я слишком возбуждена. А ты иди.

В глазах и голосе Клоринды была искренняя тревога.

— Ты уверена?

— Да. Не жди, ложись спать. Со мной все будет в порядке. Не волнуйся.

— Ну хорошо. Я действительно очень устала. — Взгляд, которым Клоринда одарила Стивена, менее стойкого человека сразил бы наповал. — Я полагаюсь на вашу честь, мистер Паркер-Рот.

Он поклонился:

— Можете не беспокоиться, мадам.

Еще немного помедлив, Клоринда наконец направилась к лестнице.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мадам.

Несколько минут Стивен и Энн молча следили, как Клоринда медленно поднимается по ступенькам. Как только она скрылась из виду, Энн обернулась к жениху:

— Ну, и что же ты хотел мне сказать?

Стивен оглянулся по сторонам. Хоббс ушел, как только закрыл входную дверь. Они были одни, но Стивену не хотелось вести разговоры в таком открытом месте. Звуки разносятся далеко, особенно в облицованном мрамором зале с широкой лестницей.

— Здесь есть место, где мы могли бы поговорить? Только желательно не в библиотеке и не в той странной комнате с непристойными безделушками.

Энн вздернула подбородок:

— Мы вполне можем поговорить здесь.

Не было никакого смысла тратить время на споры. Стивен взял свечу, подхватил Энн под руку и повёл ее в заднюю часть дома.

— Мне придется открывать каждую дверь, или ты скажешь, когда мы подойдем к подходящей комнате?

Он решительно прошел мимо странной комнаты и библиотеки. Собственно говоря, им не нужно было много места. Обязательным условием являлось наличие двери, которую можно закрыть, и стен, поглощавших слова.

Энн что-то пробурчала и пошла вперед.

— Зеленая гостиная подойдет, — сказала она, открыв дверь.

Это была маленькая комната со столом, стульями и большой кушеткой. Огонь в камине почти погас, и было довольно прохладно. Энн вздрогнула.

Стивен закрыл дверь, снял фрак, набросил его на плечи Энн и направился к камину, чтобы подбросить дров.

Энн уткнулась лицом в ткань фрака — Стивен все равно стоял к ней спиной, так что ничего не заметит, — и тяжело вздохнула. Господи, помоги! Что же делать с Брентвудом?

Ее охватила паника. Стало трудно дышать.

С напряженным вниманием Энн следила, как Стивен разворошил угли. Огонь медленно разгорался. Энн почувствовала, как глубоко внутри ее тоже вспыхнула какая-то искра.

Он был зол на нее. Сейчас он скажет, что она не должна была так себя вести, не должна была вальсировать с Брентвудом.

Энн не хотелось спорить. Она не хотела его гнева. Всей душой она жаждала его силы, его тепла. Его самого.

Этот мужчина что-то разбудил в ней, какое-то непонятное желание. Оно возникло сразу же, когда он впервые поцеловал ее, и с того момента только усиливалось.

Энн злилась на Стивена, а он злился на нее.

Она не хотела злиться. Не сейчас. В данный момент ей нужно было только тепло, которое помогло бы ей забыть злость и страх. Забыть стыд. Забыть Брентвуда.

Огонь, должно быть, уже достаточно разгорелся, поскольку Стивен положил кочергу и повернулся к ней. Ткань его рубашки была настолько тонкой, что сквозь нее было видно его тело.

Зачем, интересно, он носит жилет?

— Не смотри на меня так, Энн. — Его голос был напряженным, но не злым.

— Как? — Огонь разгорелся, и в комнате быстро потеплело. Даже стало жарко. Энн сбросила фрак, повесила его на спинку стула и направилась к Стивену.

Она чувствовала себя… безрассудной.

Сделав несколько шагов, Энн остановилась. Еще шаг, и она полностью опозорит себя, если начнет расстегивать пуговицы на его жилете. У нее руки чесались сделать это.

Ей хотелось снова почувствовать тепло его ладоней, вкус его губ. После вальса с Брентвудом ей было необходимо прикосновение Стивена, чтобы вновь ощутить себя чистой.

Энн на мгновение закрыла глаза. Она должна все рассказать ему, она не станет больше лгать своим молчанием.

Но только не сейчас! Какой может быть вред от небольшой задержки?

Она все расскажет… позже.

— Ты намерен меня наказать? — поинтересовалась она и на всякий случай добавила: — Я имею в виду: словесно… не руками, а языком…

Ох! В животе разлился жар, между ногами стало влажно. Ох, не следовало ей упоминать о языке!

— Надо бы. — Стивен говорил напряженным шепотом. Он смотрел на нее во все глаза, и глаза эти были… голодными?

Энн облизнула пересохшие губы. Стивен внимательно проследил за движением ее языка.

— Почему?

Он растерянно заморгал:

— Что почему?

Ей тоже было трудно ухватить нить беседы.

— Почему ты хочешь меня наказать?

Глаза Стивена сверкнули. Но ведь она точно сказала «меня наказать», а не «сними мое платье», разве не так?

Она была уверена, что произнесла именно первую фразу, хотя желала выговорить вторую.

— Да. — Его взгляд метнулся в сторону. — Я хочу… я хочу сказать…

Он шагнул к ней, схватил за плечи и встряхнул, не сильно, но достаточно чувствительно, так что булавки, судя по всему, из последних сил удерживавшие ее волосы, выпали и непослушные кудри рассыпались по плечам Энн. Стивен отдернул руки и спрятал их за спину.

— О чем ты думала сегодня вечером? — Его голос был хриплым.

— Когда именно? — уточнила Энн. Теперь она могла легко дотянуться до пуговиц на его жилете. Они ее притягивали. — Когда была с тобой в саду?

Она сразу покраснела. Этого тоже не следовало говорить.

Энн не имела намерения рассказывать Стивену, о чем думала тогда и что чувствовала. Потому что, если бы рассказала, ей оставалось бы только попросить, чтобы он заставил ее испытать то же самое снова…

Дверь закрыта. Она уже и так падшая женщина. В двадцать семь лет ей может больше и не представиться шанс заняться… этим видом деятельности.