— Жив.

Старик плюнул себе под ноги и пошел прочь. Властный окрик остановил его.

— Лидянг!

Он обернулся и увидел Ватане стоящей — прямо и спокойно. От привычного безумного вида осталась грязная одежда и серые змеи слипшихся волос. Лидянг не верил глазам. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя.

— Даже если ты не безумная и обманывала нас много лет, все равно ты не доживешь до заката.

— Я знаю.

— Сам перережу тебе глотку.

Ватане рассмеялась негромко, так, как смеётся знающий то, что скрыто от другого.

— И не одной тебе, — продолжил старик. — Люди Нойнобы сказали: паршивая жизнь старой суки — слишком малая цена за ослепление великого воина. Они великодушны — такой позор стоит всех наших жизней. Вот что ты сделала….

Он помолчал немного.

— Надо отдать им кожу с головы этого заморыша, которого ты кормила объедками. Теперь он человек, как все люди.

— Поздно, — сказала Ватане. — Большой аргиш уже тронулся… — она склонила голову чуть набок, — а ты говоришь так, будто знаешь судьбу.

— Знаю, что прирежу тебя. Этого достаточно.

Ватане повторила:

— Большой аргиш уже в пути. Он будет здесь так скоро, что никто из вас не успеет поднести ладони к лицу. И вы пойдете вслед за ним, а кто-то с ним. Земля Хэно — теперь не ваша земля. На ней будут жить другие люди.

«Все-таки безумная», — заключил про себя Лидянг и пошел прочь.

Пройдя несколько шагов, он подумал, что следует связать Лишнюю Вдову, потому что нельзя ручаться за то, что какой-нибудь другой дух — коварный и гибельный для всех — не вселится в эту душу. Но только пришла мысль, он услышал за спиной:

— Смотри в долину.

Лидянг обернулся — руки его поднялись и, не дойдя до лица, застыли, будто в мольбе. И крики людей в стойбище оборвались и стихли.

* * *

С той стороны, где возвышенность плавно стекала к мелколесному берегу реки и уходила в равнину, простиравшуюся до самых гор, на стойбище шла белая стена. Она занимала все пространство от неба до земли.

Люди ждали близкого наступления месяца великого снега, возвещавшего о себе темными линиями вдали. Но, глядя на белую стену, никто не вспомнил о грядущей перемене погоды, и кто-то из стариков проговорил шепотом, разнесшимся по стойбищу:

— Семь Снегов небесных…

Снег шел не из отяжелевшего облака, но из глубин неба, — каждое из семи небес, даже самое высшее, бесконечно далекое, забывшее о земле, вдруг вспомнило о ней и пролило белый поток.

Наверное, каждый из людей тайги знал, что от Семи Снегов был потоп — великая река Йонесси потекла вширь, и вся земля обезлюдела.

Но этот снег нес другую весть.

В снежном мареве проступали очертания людей — сначала слабые, размытые, потом ясные настолько, что стали видны нарты, олени, люди — верховые и пешие. Вдова подошла к стене. Люди семьи Хэно смотрели на нее. Подавленные зрелищем, они забыли о Йехе и о том, как немного времени назад трусили подойти к Ватане, — все, кроме Лидянга.

— Что это? — спросил он.

— Большой аргиш.

После ответа повисло молчание, невыносимое для старика.

— Кто эти люди? Куда идут?! — закричал он.

— Мертвецы… они уходят, — голос Ватане звучал все так же ровно.

— Прежде чем живые навсегда покинут землю, ее оставляют жители могил. Разве ты не знал этого?

— Навсегда… почему? — растерянно проговорил Лидянг. Те первые слова о земле, которая уже отдана другим людям, он принял как бред и тут же забыл о них.

— Потому что так задумано.

— Кем?

— Тем, кто послал этот снег.

Растерянность старика превратилась в гнев. Широким решительным шагом он пошел туда, где на шкуре сидел и болотной травой раскачивался слепой Йеха, вырвал пальму у одного из воинов Нойнобы, стоявших рядом с вожаком, — воин отдал оружие безропотно. Лидянг устремился к стене, переходя с шага на бег — и встал.

Он видел — две тени, большая и поменьше, идут ему навстречу.

Они показались из снега, прошли мимо Лидянга, словно его не было, и приблизились к Вдове.

Теперь их лица были вполне различимы, — узнав их, люди Хэно вскрикнули и отшатнулись, будто от падающего дерева.

Это были Тусяда и Маяна.

Безумный муж и неверная жена легли перед Ватане и лицами прикоснулись к ее стопам, прикрытым рваными пимами, — так благодарят за добро, для которого нет равного ответа, ибо всякая благодарность мала.

Они поднялись, и Вдова поклонилась им в ответ.

Тусяда и Маяна повернулись к людям и, глядя пустыми неподвижными глазами, начали снимать парки — все увидели, за что они ласкали ноги Лишней Вдовы. Слева на их телах были небольшие одинаковые отверстия, из которых по серой коже змеился черный след крови.

Пробравшись ночью в святилище, Ватане прекратила их муку на оголенных стволах ножом, привязанным к палке, которую люди Хэно приняли за копье.

Маяна и Тусяда надели парки. Людям они не кланялись. Они повернулись к Ватане и мягко взяли ее руки, чтобы вести за собой.

— Не время еще, — сказала она, — идите, милые, идите…

Непутевый муж и неверная жена отпустили ее руки, шагнули в белый поток и слились с аргишем.

— Не бойтесь, — сказала Ватане онемевшим людям. — Может быть, кто-то ещё захочет выйти и поблагодарить кого-то из вас.

Но никто из мертвых не захотел показаться живым.

Они шли к Йонесси, чтобы потом по его течению спуститься к полночи мира. Большой аргиш собирал души со всех родовых кладбищ тех земель, чья участь — темная, неизвестная людям — была решена. Мертвые вглядывались в живых, но многие не находили знакомых, а за теми, кого узнавали, не помнили такого добра, ради которого стоило благодарить, упав лицом в ноги. Лишь на мгновение из потока показался старческий лик, и некоторые узнали лицо Хэно.

Люди смотрели, как тянется аргиш, и никто не чувствовал времени, — им казалось, что все происходит сейчас. И потому сразу, как исчезли мужчина и женщина, из снега вышел долговязый человек. Ватане подбежала к нему, обхватила серое тело и сказала с глубоким вздохом:

— Наконец я увижу вас обоих. Как раньше.

Она повернулась, подняла глаза туда, где стоял я — как всегда отдельно от всех, — и произнесла главные слова моей жизни:

— Подойди ко мне, Ильгет.

И я подошёл.

Эта женщина сжимала руку Лара, по ее щекам текли слезы, она вся светилась, и я не находил на ее лице и следа той грязной старухи с волосами-змеями, которая бегала за мной с деревянным блюдом.