сохранив собачью голову. В изображении Пань-гу мы можем отметить его сходные черты с горно-алтайским (могильник Каракол) рисунком Сарамы, так же показанной с человеческой фигурой и головой собаки. Даже характеристики и функции этих божеств (китайского Пань-гу и сибирской Сарамы) в чем-то сходны.

Но думается, функция Пань-гу как творца Вселенной является уже предметом последующего искажения изначально другого образа человека-собаки, связанного со змеевидной Валой, т. е. Ала бигом. Как и двурогого Змея Ала бига у народа пан, Пань-гу так же изображают с двумя рогами на голове или одетым в медвежью шкуру. В других историях рассказывается, что у него были голова дракона и тело змеи.

Вероятно, китайский Пань-гу – это позднее воспроизведение древнего мифического существа Сарамы – хозяина пещеры Валы, т. е. потустороннего мира.

Но для нас более важен Пань-гу с человеческой фигурой (см. «пан» – человек/люди) и головой собаки. На ряде изображений Пань-гу показан с солнцем в одной руке и луной в другой, символизирующими его деятельность как посредника и судьи миров (позже и как творца мира). Подобным же смысловым образом воспроизведена алтайская Сарама на плите могильника Каракол (Горный Алтай), где по правую руку стоит солнечный персонаж, а по левую руку – представитель тьмы, нижнего мира.

Рис. 23. Сарама – посредник (проводник и судья) двух враждебных миров (Каракол, Горный Алтай).

Вполне может быть, что рисунок солнечного бога с лучами на голове рядом с очеловеченной Сарамой (по правую руку божества с головой собаки) – это Арьяман. (См. выше.) Мы не зря упомянули бога Арьямана, образ которого на прямую связан с собакой Сарамой.

Попутно отметим сходство китайского Пань-гу с саяно-алтайской собакой Сарамой (Сарамчы) у народа пан, выполняющий те же функции в их мировоззрении.

Леонтьев Н. В., Капелько В. Ф., Есин Ю. Н. Изваяния и стелы окуневской культуры: «Сравнительный анализ изобразительных элементов этих трех фигур позволяет обнаружить противопоставленность друг другу крайних персонажей и связующую роль среднего:

1) у левой (с точки зрения наблюдателя) фигуры – два глаза, у правой – ни одного, у средней – один,

2) у левой фигуры на голове – 16 лучей, у правой – ни одного, у средней – 8, т. е. в два раза меньше, чем у левой <…>.

5) у левой фигуры руки опущены вниз, у правой – подняты вверх и вытянуты в стороны, у средней – левая рука опущена вниз, а правая поднята,

6) у левой фигуры руки оканчиваются крупными „остриями”, у средней – в руках растения, у правой в руках ничего нет (у других изображений такого персонажа руки оканчиваются крупными когтями хищной птицы).

7) левая и правая фигуры изображены в фас и статичны, а средняя – отличается профильным ракурсом волчьей или собачьей головы и показом ног в движении.

<…> Если сопоставить пространственную организацию данной композиции с универсальными представлениями о структуре мира, то левая фигура…должна соотноситься с востоком и одновременно светом, днем, верхним миром (индикаторы – лучи и глаза), правая – с западом, темным, подземным миром, ночью (индикаторы – отсутствие лучей и глаз, лапы хищной птицы), центральная – демонстрирует способность пребывать и в верхнем, и в нижнем, и в среднем, циклично изменяющемся мире (индикаторы – лучи, один глаз, растения, поза движения)».

Все выше приведенные примеры дают основание видеть в легендарном образе Сарамы судью не только между мирами, но и посредника между враждующими племенами или просто защитника людей.

Скорее всего, в мифологических представлениях андроновских племен существовало резкое разделение между благой собакой Сарамой и демоническим волком соседнего племени пани. Эти образы также противопоставлялись в плане идеологической направленности. Божественная Сарама подается ариями в переосмысленном виде, ее образ постепенно искажается индоевропейцами до вестника богов или посла к враждебным народам. Так, скажем, этруски (тирренцы) следовали древнейшему ритуалу и порядку объявления войны, отправляя своего посла с требованием вернуть угнанных альбанцами коров (см. выше, албанцы – потомки ала/панов).

По следу солнечного лося и небесной собаки

С развитием раннеклассового общества и кочевого этапа жизни андроновских племен Обь-Чулымья образ бога Арьямана искажается в последующем в воинственного бога Индру. Но все же Арьяман сохранился как ведический бог, лишь изредка упоминаемый в Ведах. В «Ригведе» Арьяману посвящены всего несколько стихов. Позже его следы обнаруживаются в образе зороастрийского духа зла Аримана.

Как самого древнего божества сакральной земли Маны из далекой Сибири, Арьямана (иногда Арман или Эрмен) использовали в своих целях арии. Он способствует поддержанию манских законов, обычаев и традиций. Арьяман (Солнце) создал день и ночь, управляет их движением и временем.

У сибирских народов еще со времен палеолита, задолго до различных культов солнечных богов Индры и Арьямана, задолго до преданий о похищении солнечных коров народом пани, существовал свой Ман – создатель дня и ночи. Это божество сохранилось у тунгусов под именем «Ман» или «Мани» (прототип Арьямана) еще с эпохи палеолита. В роли охотника он преследует небесного (солнечного) лося Хоглена.

«Бежит по небу Хоглен с похищенным днем, гонится за ним Мани. <…> Хоглен каждый вечер похищает с земли день и убегает с ним на небо. Но каждый раз Мани встает на лыжи, ровно в полночь догоняет его, пересекает путь Хоглена стрелами, отнимает у него день и приносит его на землю (Ошаров М. Сборник материалов по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору. Л., 1936).

Этот древний бог-охотник Мани выполняет те же божественные функции, что и ведийский Арьяман (Араман), так же создает дни и ночи. Как и Арьяман (Солнце), сибирский Мани являлся примером выполнения своих обязанностей, т. е. он «ровно в полночь…отнимает у него день и приносит его на землю», одним словом, управляет движением времени. Мани преследует небесного лося в сопровождении своего помощника – собаки с некоторыми чертами Сарамы – адского пса.

Значит, лось из древнейших лесных мифов мог быть заменен сибирскими андроновцами солнечным быком (коровами – лучами солнца), небесный охотник Мани (первочеловек) – Эрменом или Арьяманом. В «Ригведе» же Арьяман стал упоминаться как солнечное божество, помогающее обрести благополучие. А вот небесная собака, преследующая «солнечного» лося по всем мирам, включая и подземный мир, нашла свое воплощение в образе собаки Сарамы, так же идущей по следу уже солнечных коров ариев.

Быть может, и небесная собака Сарама, рожденная некогда от лучей света утренней Зари, отмеряющая путь круговорота солнца, получила свое имя от индоевропейских слов: sara (ср. русск. заря) или saranyu (саранью) – утренняя заря, а также ma (сан.) – мерить, измерять.

В поисках утраченных лучей солнца (коров) Сарама добежала (другой вариант – долетела, см. pat