– Какую игру? Ты бредишь, братец.

– А такую, что ты всех нас извести решил. Когда мать в больницу увезли, я даже сперва на тебя подумал. А потом понял, нет, ты не виноват, тебе мать живой нужна была. Чтобы она своими глазами гибель своих сыновей, своих любимых мальчиков увидела. Она же тебя никогда не любила, всегда помнила, что ты нам чужой. И нам не позволяла об этом забывать. Так ты и вырос чужаком для нас. И возненавидел нас за это.

– Значит, ты все понимаешь, да, братец? Напрасно все вокруг думают, что ты бездушная свинья, а ты все понимаешь?

Голос Мишеля звучал насмешливо, вот только улыбаться не хотелось.

– Я все понимаю, Мишка, – все также торопливо и совсем непохоже на себя заговорил дядя Витя. – Только ты не прав. Ты свою ненависть через всю свою жизнь протащил. Может, она тебе и личную жизнь помешала построить. У тебя же ни с кем не получается, ни с мужиками, ни с девками. Ты только об одном и можешь думать – как бы так подстроить, чтобы нас с братом извести и чтобы мать все это своими глазами наблюдала и мучилась.

– И с чего вдруг такие мысли?

– А они не сразу пришли. Потихоньку, полегоньку, одно с другим складывалось. Нелегко это было, ты же мастак всем вокруг улыбаться и реверансы приседать. Что тебе ни скажи, что тебе ни сделай, ты все улыбаешься и благодаришь. Из дому тебя родители выперли без копейки, ты не пропал, устроился, их же еще потом и благодарил, что уму-разуму научили, в свободный полет отправили, крылья помогли расправить. Квартиры тебя лишили, снова улыбка на морде, спасибо, дорогие, комнату в общежитии выделили. Жену – умницу-красавицу да при деньгах встретил. И всегда-то ты всем доволен, всегда счастлив, что отцу, что матери только поклоны да ласковые слова. Как же тут заподозришь, что на уме у тебя совсем другое!

– И что же у меня на уме?

– Погубить ты нас хочешь, вот что. Отплатить матери за те унижения, что пришлось от нее и от всех нас в детстве принять. Не простил ты нас, Мишель.

– Мне вас не за что прощать. Да и не просил у меня никто прощения.

– А если бы попросили, то простил бы?

Мишель промолчал. И дядя Витя продолжил:

– То-то и оно, что такое не прощается. Ты же не меня одного опутал своими сетями, ты всю нашу семью извести задумал. Это же ты подстроил, что у Пети по гаражу такой сосед появился. Прекрасно помню, Петя рассказывал, что старик у них в гараже помер, сынок его тот гараж и продает. Сам алкаш, поэтому продает дешево. Мишель, ты тогда еще сказал, что у тебя есть покупатель. И привел его. Наверное, ты и дурачку нашему подсказал, как ему бабла срубить. Не удивлюсь, если окажется, что и с заводом, который Петя строит, что-то нечисто окажется. Землю ты ему присоветовал, рабочих, оборудование? Зуб даю, что-то там не так окажется, сядет наш Петя в лужу!

– Завод – это целиком и полностью его идея, – со смехом произнес Мишель. – Если где-то Петя переплатил или где-то не уследил и украли, тоже моей вины нет. Если затея у Петра провалится, пусть самого себя винит, свою глупость и зазнайство.

– Так он ведь уже и так в долги лезет. Тех денег, что на монетах он заработал, по всему видать, их для такой стройки недостаточно оказалось. Ты знаешь, что Петр у меня уже просил в долг? Представляешь? У меня! Знал бы он, что я сам нищий. С помощью Ритки мне еще удается кое-как пыль в глаза людям пускать, она у меня умница, мастерица витрину нашей с ней роскошной жизни всем вокруг демонстрировать, но знали бы окружающие, что за витриной-то ничего нет, пусто!

– И поэтому ты решил у брата последнюю надежду украсть? Альбом с монетами себе узурпировать?

– Петька все равно провальное дело затеял. Рожденный ползать летать не может. Как был простым работягой, так и помрет. Не ему хозяйскими делами ворочать. А я этими монетами свои дела сумею поправить.

– Ты лжешь, – спокойно произнес Мишель. – Ты лжешь мне, но это еще дело поправимое. А вот что куда более страшно, ты лжешь самому себе. Никакие твои дела эти монеты тебе исправить не помогут. Ты неисправимый игрок. И эти монеты ты постепенно тоже проиграешь. Или сразу проиграешь. Для тебя всю коллекцию в одну ночь спустить – это раз плюнуть.

– Пусть так. Все равно лучше, чем если Петька их в свое заведомо проигрышное дело вбухает. Я хоть удовольствие получу.

– А своему брату ты в получении удовольствия отказываешь?

Саша видел, что дяде Вите этот разговор дается с трудом. Краснел, пыхтел и мечтал, чтобы Мишель провалился подальше, желательно сразу в преисподнюю.

Тем не менее первым заговорил именно он:

– Нет, Мишель, ты только не подумай, что я тебя упрекаю за убийство девчонки. Вероника твоя была еще той дрянью, мне ее ни чуточки не жаль. Правильно, что придушил мерзавку. Шантажировать она тебя вздумала, туда ей и дорога! И мальчишка этот, который за ней следом притащился, он тоже в курсе делишек сестры был. Тоже тебя шантажировать пытался. Хорошо, что он сдох. Можно сказать, ты Аньку от позора избавил. Они же ее в своих целях пытались использовать. Парень этот нарочно ее в себя влюбил, чтобы она ему на нас всех стучала. Но что ты сам против всей нашей семьи попер, за это я тебя не похвалю. Ты же меня в долги ввел, так что я во всем тебе подыгрывать теперь должен. Петьку в обман втянул. Даже мать-старуху не пожалел. За что? Нет, правда, Мишка, за что?

– А как ты думаешь, как бы мать поступила, будь она жива и узнай она правду про вас? Что ты игрок, все состояние отца промотал, ни копейки за душой не имеешь, всем вокруг должен? И про Петю своего, который у нее под носом монетки из альбома одну за одной тянул? Как думаешь, прогнала бы она вас? Наказала?

– Нет! – уверенно произнес дядя Витя. – Мать никогда бы нас от себя не прогнала, потому что любила больше жизни.

– Вот тебе и ответ, почему я все это затеял. Потому что родители твои взяли меня к себе в дом ради одной только цели – обокрасть сироту. Что они и сделали с такой изощренной ловкостью, что мне правды даже не доказать потом было. Наверное, их бы устроило, чтобы я вовсе пропал. Но я не погиб, а, напротив, изрядно преуспел и очень неплохо устроился в этой жизни. Думаешь, кто разорил ваш бизнес? Твой и Петькин? Это был я. Потихоньку-полегоньку, капля камень точит. Не так уж и трудно было это сделать, потому что ты кроме игральных карт ни о чем думать не мог, твой бизнес я у тебя просто выиграл. А с Петей пришлось немного попотеть. Устроился к нему на работу, бизнес его и так чах, а уж с моим появлением процесс еще больше ускорился. Тогда я у него все выкупил за копейки. Потом квартиру родителей в центре города себе вернул, знал, что рано или поздно ты захочешь ее продать, выждал, когда тебе деньги понадобятся срочно, и купил. И нынче все имущество моих настоящих родителей вернулось вновь ко мне. Последнее, что мне нужно будет вернуть, – это коллекция. Но ее я выкупать у вас не стану, много чести, так заберу.

– Не заберешь!

– Заберу.

– Я тебе не отдам.

Мишель рассмеялся.