— Нельзя быть таким беспечным! — прошипела Тильда, награждая его возмущенным взглядом. — Одно лишнее слово и все, чего мы добились, рухнет! Ты это понимаешь?!

— Разве я виноват, что ваши люди не могут довести до конца то, что вы им поручаете? — язвительно произнес Валентин. — Может, стоит потратиться на профессионала, а не трястись над деньгами, нанимая всякий сброд!

— Еще совсем недавно ты вообще был против этого! — она раздраженно выхватила у него пустой бокал. — Хватит пить перед ужином! Ты, как и твой брат, попал под чары этой ненормальной!

— После того, как Астрид отвергла меня, мне ее не жаль! — Валентин вспыхнул от слов матери. — Тоже мне, принцесса!

— Обрати внимание на Эмму… — Тильда немного успокоилась и снова присела на диван. — Послушай свою мать хотя бы раз в жизни! Эта девушка станет отличной супругой. Она очень мила и, мне кажется, с радостью примет твои ухаживания.

— Не знаю… — Валентин жадно покосился на недопитую бутылку. — Она, конечно, хороша…

— Господи! Ты что, все еще грезишь об Астрид?! — злобно прошипела Тильда. — Слюнтяй! Ну, ничего, я решу эту проблему еще до Рождества!

* * *

— Какой богатый дом, ты только посмотри! — Ханна с благоговением прикоснулась к балдахину из золотой парчи. — Хорошо, что в мою голову пришла эта замечательная идея!

— Заставить конюха сломать колесо? — хмыкнула Эмма, и баронесса шикнула на нее:

— Тише! Об этой маленькой хитрости никто не должен знать!

— Мне немного непонятно, чего ты хочешь добиться всем этим? — девушка легонько попрыгала на мягкой перине. — Зачем тебе все это?

— Нужно поставить на место эту выскочку, — в глазах Ханны появилась злоба. — Если бы не она, у тебя был бы шанс стать герцогиней!

— Ты хочешь сказать, что этого шанса у меня больше нет? — Эмма замерла, глядя на мать большими глазами. — Но Эрлинг оказывал мне знаки внимания!

— Разве ты не видела, как он смотрит на нее? — раздраженно произнесла баронесса, и ее лицо скривилось, став похожим на сморщенную изюмину. — Я не удивлюсь, если она окажется в его постели! Опозоренная!

— И что? — Эмме не хотелось лишаться надежды стать женой герцога. — Пусть! А я стану его женой!

— У нас нет времени на эти игры! — Ханна внезапно сделалась злой и нервной. — Наследства твоего отца не хватит и на год! Обрати свой взор на графа Расмуссена. Здесь столько богатства, что нам хватит прожить безбедно всю оставшуюся жизнь!

— Но он не нравится мне… — Эмма капризно надула губы. — Валентина уж точно не сравнить с Эрлингом! Герцог такой красивый…

— Лучше подумай о том, как ты лишишься платьев, вкусной еды и развлечений! — баронесса схватила дочь за руку и дернула ее с кровати. — Не будь тупицей! Я вижу, что граф безволен и глуп! Он под влиянием своей матери, но знаешь ли, милая моя, ночью мужчину легче повернуть на свою сторону, чем днем. Несколько месяцев, и он станет плясать под твою дудку, Эмма. А вот герцог вряд ли стал бы нашей болонкой! Хорошо поразмышляй над этим, прежде чем принимать решение!

— Возможно, ты и права, матушка, — девушка потерла запястье, на котором остались следы от пальцев Ханны. — Только как ты хочешь поставить на место графиню? Что может навредить ей???

— Я отверну от нее все общество, — с довольным лицом ответила баронесса. — А это многое значит! Вот тогда посмотрим, кто мусор… Моя дочь или она со своим ублюдком.

Ежевика все больше привыкала ко мне, и мы с ней были как одно целое, носясь по заснеженным окрестностям. Антон всегда был рядом, но в этот день у него поднялась температура, и я решила отправиться на прогулку одна. За все это время нам никто не попадался на пути, и я абсолютно не испытывала страха, находясь рядом с парком.

В воздухе пролетали снежинки, мороз ощутимо щипал щеки, но мне хотелось еще немного подышать, почувствовать легкость и прозрачность пронизанного холодной синевой дня. Зима будто умиротворяла природу, нежно укрывала от морозов в искрящиеся покрывала, и мир, покрытый снежной вуалью, убегал до самого горизонта слепящей белизной.

Я пришпорила Ежевику и направила ее к небольшому холму — это был наш ежедневный маршрут. Мы объезжали с Антоном холм, поросший густыми кустами шиповника, и возвращались обратно. В этот раз я немного изменила направление и свернула в небольшой ельник, в котором царила невероятная тишина.

Снег легко поскрипывал под копытами Ежевики, и было так хорошо, что хотелось вдохнуть на полные легкие и закричать. Стоя под пушистыми заснеженными елями, я подняла голову и залюбовалась, как сквозь ажурное кружево хвои проглядывает мутное зимнее солнце. Внезапно раздался громкий хлопок, похожий на выстрел и я чуть не свалилась с лошади, когда она понесла с такой скоростью, что в моих ушах засвистел ветер.

Ежевика выскочила из ельника и помчалась по пустоши, не обращая внимания на мои команды и легонько натянутые поводья. Я сильнее прижала шенкеля* к бокам лошади, одновременно переместив центр тяжести чуть назад, чтобы не вывалиться из седла, но испуганное животное никак не реагировало, продолжая нестись вперед.

Когда большая рука в кожаной перчатке вдруг схватила поводья, я испуганно вскрикнула и, повернув голову, увидела незнакомца на серебристо сером жеребце. Ежевика начала замедлять ход и вскоре совсем остановилась, тяжело всхрапывая и перебирая копытами.

— О Боже… — я опустила голову, стараясь унять дыхание, а потом снова посмотрела на незнакомца. — Благодарю вас…

— Не стоит, так бы поступил любой мужчина, — ответил он и приветливо улыбнулся, с интересом разглядывая меня. — Агнар Вик, к вашим услугам.

— Астрид Расмуссен, — представилась я, успокаивающе поглаживая Ежевику по холке. — Рада знакомству.

— Взаимно, — мужчина посмотрел назад, на видневшуюся над деревьями крышу имения и приподнял бровь. — Вы супруга покойного графа Расмуссена?

— Да, вы правы, — ответила я, с интересом разглядывая его. Мужчина был широкоплечим и статным. Не таким, как Эрлинг, но тоже очень большим. Его светлые волосы золотистым ореолом окружали мужественное лицо, покрытое легкой рыжеватой щетиной. Голубые глаза казались кристально чистыми — такие бывают у детей, не познавших всех сторон взрослой жизни, и это немного напрягало. У мужчин не бывает таких глаз…

— Разрешите сопроводить вас до дома, — вежливо предложил он. — Лошадь еще напугана и может снова понести от любого звука. Ее, похоже, напугал выстрел?

— Да… — я посмотрела на ельник, и мне вдруг стало страшно. — Интересно, кто это стрелял?

— Давайте я провожу вас, — снова сказал Агнар, и мы поехали к имению. — Возможно, это кто-то решил поохотиться на ваших землях без разрешения?

— Этого я вам сказать не могу, — мне казалось, что из ельника за нами наблюдают. Нужно завязывать с этими прогулками, ведь тот, кто стрелял, вполне мог оказаться преступником, и Антон точно не спасет меня от пули. — Может кто-то и решился на такое, зная, что отсюда его никто не выгонит. А вы? Живете поблизости?