Вновь увидел серую ленту своей жизни, что терялась среди тысяч, миллионов таких же серых и незаметных. Зачем все эти люди живут? Зачем коптят это небо, зачем едят, спят, расслабляются, оттягиваются, пьют пиво, трахаются? Зачем? К чему все это, если они в один прекрасный день просто умрут и их уже не будет под этими звездами? Их не будет, и никто их не вспомнит. Всего

лишь поколение сменится, и их уже никто не вспомнит! Даже злым словом не вспомнит!

Дети! У многих есть дети! Егор вспомнил многочисленные дебаты по радио, по телевидению о вымирании нации, о нежелании молодых создавать семью. Дети? У многих нет даже этого! Одинокие бабушки, собирающие милостыню по вокзалам и на паперти. Вот будущее нашего поколения! Ибо кто, как не дети, должен заботиться о стариках. Никакое государство не заменит любящих детей! И если у этих бабушек нет таковых, то кто виноват? Кто? На Егора нахлынула тоска. Позади лишь серость, впереди мрак! Что ждать от жизни? Чего желать? Вкусно есть и сладко спать! Но к чему все это, если все равно сгниешь, как и вообще все под этим небом? Ради удовольствия? А после нас хоть потоп? Но отчего-то это слабо утешало. Егор обхватил голову руками. Что делать? И зачем?

Вопросы роились в его голове, но на них не было ответа!..

Очнулся на кровати. В комнате полумрак. Когда начинал медитацию, было утро. Что случилось? Ни черта не помнит! В душе тревога, словно получил неприятную весть. Вот только какую?

В голове полыхнула мысль: нужно срочно уходить! Здесь опасно! Вскочил, поспешно оделся. Хлопнула дверь, проскрипели под ногами ступеньки. Улица встретила его темнотой и ночной прохладой. Вокруг ни души.

Откуда грозит опасность? Осторожно шагнул по дорожке. Глаза пристально обшаривали кусты. Вдруг ночь разрезал женский крик:

— Спасите! Кто-нибудь! Ну пожалуйста-а-а!

Сердце екнуло, застучало быстрее. Девушка в беде! Нужно помочь! Как тень пробежал вдоль дома, выглянул из-за угла. Там, у круглосуточного магазина, толпа парней сгрудилась вокруг девушки. Егор подошел ближе, не спеша ступать в круг света.

Парней шестеро. Все высокие, здоровенные, налитые дурной силой. Девушка прижалась к стене и глядела на них умоляющими глазами. Стройная, хрупкая. Длинные черные волосы разметались по плечам, короткая юбочка подчеркивала длинные, стройные ноги. Как у них рука поднимается такую обидеть? И вообще, как можно поднимать руку на женщину?

Он огляделся в поисках какого-нибудь оружия. Хоть бы палку какую найти или кирпич. Одному на шестерых здоровых парней выскакивать совсем не хотелось. А парни уже прижали девушку к стене. Грубая лапа ухватила светлую блузку, дернула. Треск материи, блузка жалкой тряпкой отлетела в сторону. Егор увидел прекрасную белую грудь. Зрение моментально приблизило, увеличило, воображение услужливо добавило яркости. Сейчас Егор воспринимал происходящее так, словно смотрел фильм по телевизору высокого качества, — а то и вовсе в домашнем кинотеатре. Слух послушно отфильтровал звук, добавил сочности. Хриплое дыхание девушки, гогот парней. Егор засмотрелся. Девушка — настоящая красавица. А страх и беззащитность придают ей еще большую привлекательность.

На нежную грудь легла грубая лапища одного из парней. Егор не выдержал и выскочил в крут света.

— Отпустите ее! — рявкнул он. — Если сейчас же исчезнете, то пожалею и не буду бить!

Парни обернулись. Высоченные, как башни. Егору приходилось задирать голову, чтобы глядеть им в лица. Вот бугаи! Их бы в армию, в десант или в спецназ. По крайней мере пользу родине принесли бы. А то по подворотням с беззащитными девушками воюют.

— Не будешь бить? — поднял брови один из парней, самый высокий и здоровенный. Потом загоготал, поворачиваясь к дружкам, предлагая оценить шутку. — Ха-ха-ха… Гы-гы-гы!

Все шестеро загоготали.

— А ты молодец! — Парень внезапно оборвал хохот. — Пожалуй, за такую шутку мы тебя… отпустим! А если хочешь, можешь вместе с нами поучаствовать!.. После всех…

Пока парень говорил, Егор приближался к ним вплотную неспешным шагом. Взгляд прыгал по лицам, оценивал, примерялся. Говоривший с ним парень наверняка за лавного. Вон как уверенно стоит, чувствует за плечами илу дружков. Остальные молчат, позволяют ему высказываться за всех. Стоят расслабленно, видно, не считают его противником.

— Вы меня не поняли, — спокойно сказал Егор. — Я предлагаю всем бежать! Кто остался, я не виноват!

Лицо здоровяка помрачнело. Таких шуток он не понимал.

— Ты чего, парень? — набычился он. — Здоровье потерять хочешь? Это мы тебе устроим!

Договорить не успел. Егор молниеносно прыгнул вперед, резко выбросив руку. Кулаком ударил прямо в глаз. Здоровяк завизжал тонко, словно недорезанный поросенок, отшатнулся. Нога зацепилась за брусчатку, и он рухнул назад. Голова с жутким стуком ударилась о бордюр. На брусчатку плеснуло темным.

Повисла тишина. Даже девушка перестала всхлипывать, глядела на Егора широко распахнутыми глазами. В них появилась робкая надежда. Парни стояли словно громом оглушенные. Здоровяк лежал неподвижно.

— И их осталось пять! — продекламировал Егор. — Еще есть возможность удалиться! Больше не буду повторять!

Но оставшиеся не были трусами. Они посмотрели на лежащего главаря, потом на Егора. Лица их начали наливаться злобой. Они обступили его со всех сторон, замерли высоченными темными статуями. Один сказал:

— Мы тебя долго будем убивать! Ты поймешь, что значит трогать «ночных волков»!

— «Ночные волки»? — фыркнул Егор. — Убогие! Даже кликуху придумать не можете, слизали у байкеров! Дегенераты!..

Договорить не дали. Они кинулись на него скопом, и правда словно волки. Егор запомнил лишь испуганное лицо девушки. Хотел крикнуть: «Беги, дура», — но парни насели разом, и кричать было уже поздно.

Резко присев, Егор пропустил над собой мощный удар переднего. Стелясь по земле, выскользнул из кольца, сделав ближайшему к нему парню подножку. Тот с руганью грохнулся на брусчатку. Попутно Егор заехал локтем следующему по затылку. Тот крякнул и нырнул в то место, где только что был Егор.

Егор отпрыгнул и развернулся. Они стояли перед ним, в глазах — бешеная злоба. Тот, которому сделал подсечку, вскочил, теперь приглядывался пристально. Правильно, за одного битого двух небитых дают. Тот, что получил по затылку, вяло барахтался на брусчатке.

— Ну что? Теперь вас четверо? — ухмыльнулся Егор.

— А ты один! — буркнул один из «волков». В руках у него что-то блеснуло. Нож! Здоровенный, широкий, будто для разделки мяса. Где и прятал до сих пор!

Егор осторожно отступил. Это уже серьезно!

— Ну что? — ухмыльнулся вооруженный ножом. — Теперь попляшем?

Егор резко прыгнул в сторону и ударил ногой по витрине. Зазвенело, по брусчатке разлетелись осколки. Стекла посыпались на мостовую, пара острых треугольных обломков так и осталась висеть в раме. Егор подскочил, схватил осторожно за края, потом резко развернулся и метнул в уже набегающих парней.