- Я тут это, - повысил голос клыкастый. - Изволил подойти извиниться.

- Ну и самомнение, - не выдержала уже я, остановившись и обернувшись. - Изволил? Изволь теперь пойти прочь.

Красноволосый усмехнулся, а наша троица все-таки вышла из аудитории.

Но на следующем занятии нас постигла еще одна напасть.

- Эдо Хэйз, - вошла в аудиторию та самая женщина в строгом костюмчике из приемной комиссии, которая встретила меня в кабинете администрации при зачислении. - Пройдемте, пожалуйста, за мной.

Мы с Джисом в очередной раз за день переглянулись и пожали плечами.

- Что творится-то? - спросил он у поднявшегося с места раздраженного брюнета, но тот мотнул головой, взял сумку и молча... ушел.

- Банк он на Каптейне ограбил, что ли? - нервно взъерошил проксимианин шевелюру.

- Не знаю. - пробубнила я.

- Вроде как новый прибор, двухнедельный отдых, все дела. Ай, пойдем за ним. Задолбало уже.

Я замерла. Идти узнавать, что творится с нашим приятелем, и, возможно, лишиться стипендии за побег с занятия, или же остаться и?..

- Могу один сходить, - уже поднялся разноцветный с места. - Эй, - окликнул он куратора. Как назло, сейчас было занятие именно по авиакосмической безопасности. - Мне это, хреново, короче, я пошел.

Мой кроткий взгляд на Зейна Кроули, потом - на удалявшегося вдоль ряда Джиса, затем снова на Кроули.

Я прилетела сюда учиться. Учиться. Грызть гранит науки, чтобы получить хорошее образование и обеспечить себя работой по специальности до конца жизни. У-чить-ся! Но.

Встала, тихонечко собрала вещи и вышла.

Это же Эдо. Как я могла его бросить с нерешенными проблемами? А они явно были. Он, действительно, сам на себя не был похож. Излишне задумчивый и молчаливый, неуклюжий, и будто все это время находится не здесь, а где-то там. в мыслях витает. Причем не в самых светлых, судя по всему.

Галограмера я догнала, и путь мы продолжили уже вместе, скорым шагом. В напряженном молчании спустились на лифте, прошли к комнате отдыха, но тут же спрятались за стеной, потому что перед кабинетом администрации разворачивалась самая настоящая драма.

Участников было несколько: тетка из администрации, Эдо и незнакомые мне мужчина с женщиной. Высокие, бледнокожие, худощавые и черноволосые.

- Один день, и всё будет готово, - уверяла та, что из администрации. - Не переживайте.

- Я никуда не полечу, - отрезал Эдо, скрестив руки на груди.

- Прошу прощения, конечно, но решение этого вопроса не в вашей компетенции, -деликатно ответила ему тетка. - Медицинские справки у нас на руках, а пилотировать с вашей болезнью невозможно.

- С каждым днем будет хуже и хуже, - едва не плача, повисла на плече нашего соседа черноволосая женщина. - Тебе нужно вернуться на Каптейн.

- Нет! - одновременно выкрикнули и Эдо, и Джис.

Взгляды всех собравшихся обратились в нашу сторону, и мы с проксимианином оба вышли из импровизированного укрытия.

Что значит... хуже и хуже? Что же ты еще от нас скрыл, наш тихий и скромный сосед?

- Если нас он не желает слушать, то пусть послушает хотя бы вас, - быстро нашлась черноволосая. - Пусть улетает. Туда, где ему могут помочь.

- Помочь с чем? - все еще оставался в «непонятках» Джис. - У него все на месте. Руки, ноги, голова.

- Джис. - одернула я галограмера, уже догадываясь, что у соседа случилось нечто серьезнее, чем все прошлые проблемы. Хоть и они были не из легких.

Меня даже затошнило от ужасных догадок одна хуже другой. Отстранять от учебы на столь толерантном, благодаря усилиям ЕГС, Кеплере.

Лицо Эдо не выражало ни единой эмоции. Сейчас он очень походил на Гурена. Взрослый, серьезный, хладнокровный. Но я чувствовала, что в душе его сейчас - дикая буря. Иначе голос не дрожал бы. Иначе руки не тряслись бы.

- У меня болезнь Луи Герига, - внезапно произнес сосед, бросив на Джиса опустошенный взгляд.

- Это что? - навострил уши проксимианин.

- Знаешь знаменитого землянина по имени Стивен Хокинг? Ученого, - решил изъясняться Эдо на понятном галограмеру языку.

- Ну-у-у, что-то такое слышал, допустим, - протянул разноцветный в ответ.

- И о том, что он большую часть жизни провел в инвалидном кресле с парализованным телом?

Когда на лицо Джиса легла наконец тень понимания, ему было уже не до выкриков и выпендрежа.

А я совсем потерялась в тревоге и страхе. Будто бы в омут темный нырнула с головой. Я и прежде думала: «Разве может быть что-то хуже потери двух из самых важных чувств?», изнывая от жалости к другу. Теперь понимала - может. И это было невыносимо страшно.

- У него есть и другие проблемы с мозгом, - вставила женщина, вновь ухватившись за плечо нашего соседа. Может... это его мать? Скорее всего, так и есть. - Поэтому болезнь крайне быстро прогрессирует. Он в инвалидное кресло не через пару лет угодит, а через пару недель.

- А операция? - встрепенулся проксимианин.

- У нас нет таких денег! - выкрикнула женщина в ответ, и я заметила, как лицо Эдо скривилось от отвращения. К себе? К матери? К ситуации в целом?

- Сколько нужно? - галограмер не отступал, а брюнет уже нервно топал ногой и покусывал нижнюю губу.

- Семьсот тысяч!

- Я дам эти деньги!

- Да заткнитесь вы! Все! - взорвался, наконец, Эдо. - И ты! - стрельнул взглядом в мать, снова отшатнувшись от нее. - И ты! - тот же взгляд, полный высвобожденного из недр души гнева, окатил Джиса с ног до головы.

Быстрым широким шагом брюнет сократил расстояние между нами, резко схватил меня за руку и направился к выходу. Мне едва удавалось перебирать ногами, чтобы случайно не запнуться. Да и сам Эдо, казалось, насилует свой организм на полную катушку, если брать во внимание его неуклюжую утреннюю походку. Стиснул зубы, сощурился. Руку мою сдавил больно, но я терпела. И была уже морально готова ко всему, что произойдет дальше.

Мы вышли на улицу. Яркий свет световых колец ударил в лицо, но меня потащили дальше. По крыльцу, через ворота. Я уже догадывалась, что мы направлялись к тому самому парку и той самой скамейке, которые уже стали нашими памятными местами.

Да, так и оказалось. Спустя несколько минут мы сидели на той лавочке в глубине парка, на которой только вчера вечером у нас состоялся непростой разговор о прошлом моего скромного соседа.

Но в этот раз Эдо не отворачивался от меня, застенчиво пряча взгляд. Не отрывая глаз от моего лица, парень взял меня за руки. Сжал их.

- Жалко меня? - внезапно спросил он. Зрачки его так расширились, что стало немного... не по себе. - Жалко ведь, да?

Брюнет шумно сглотнул, закрыл глаза, и только после этого я набралась сил для ответа.