Все они разразились смехом. Покачав головой, Эбби сменила утюги, взяв горячий вместо уже остывшего.

– Ты не кажешься равнодушной, Дороти. Ты похожа на бешеную кошку. Возможно, этот веер и говорит «Иди сюда!», но ты сама выглядишь так, будто готова растоптать любого мужчину, кто осмелится приблизиться к тебе.

Пока Молли причесывала ее, Энджи наслаждалась шутливой перепалкой женщин, собравшихся на ее кухне. Ее растрогало, что они пожелали разделить ее хлопоты и волнения по поводу открытия Гранд-отеля. В их поведении не было и намека на зависть или раздражение тем, что Энджи посетит этот вечер, а они нет.

И в эту минуту она решила, что нет на земле места, где бы она хотела быть больше, чем здесь, в этой тесной и полной женщин кухне, среди аромата кофе, смеха и тепла полуденного солнца, струившего свой свет в заднюю дверь.

– Если ты заколешь ей волосы на затылке, – обратилась Дороти к Молли, – я завью ей челку. Как только нагреются щипцы.

Эбби гладила платье Энджи.

– Не ошиблась ли я, когда недавно видела Винни Гаунер выходящей отсюда? Гаунеры приехали в город ради открытия отеля? – подняла она глаза от работы.

– Господи Боже!

– Да, похоже, ты единственная не слышала о том, что Сэм Холланд и Герб Гаунер повздорили из-за… – Тилли осеклась и испуганно посмотрела на Энджи.

– Да, там была драка, – подтвердила Энджи.

К ее огромному облегчению, никто не спросил, из-за чего. Некоторое время в кухне стояла тишина.

– Все присутствующие здесь знают, что происходит и не любят Гаунеров, – нарушила молчание Молли. – Но я считаю, что Винни Гаунер не такой уж плохой человек. Просто она холодная, замкнутая и полна глупых предрассудков.

– А в остальном она прекрасная женщина, – съязвила Тилли. Странное творение из розовых бутонов, сухих листьев и разрозненных жемчужин от порванного ожерелья становилось удивительно красивым под ее ловкими пальцами.

Дороти намочила пале ц и попробовала железные, щипцы, чтобы проверить, нагрелись ли они.

– Думаю, миссис Гаунер хотела бы быть полюбезнее и пообщительнее. Да только не знает, как это сделать, – заметила она.

– Почему вы говорите о ней так благожелательно после того, как она так обошлась с дочерью? Ведь она не навестила Лору, даже когда та была при смерти. – Эбби метнула взгляд в сторону Энджи, но та притворилась, будто задумалась о чем-то своем.

– Ну, если говорить по совести, – резко возразила Молли, – то никто из нас не верил, что Лора умирает. Возможно, что Гаунеры не сознавали, насколько серьезно она больна.

Все воззрились на Энджи, и она перестала притворяться, что не слушает с жадностью общий разговор.

– Я знаю о Лоре, – сказала она. – Пожалуйста, не стесняйтесь говорить о ней при мне.

Но даже для ее собственных ушей это прозвучало натянуто.

– Трудно не испытывать замешательства, когда мы все знаем, что Лора жила с твоим мужем, – кисло заметила Дороти.

– А теперь помолчите, – сказала Молли резко. – Мы любили Лору, поэтому будем помнить, какой она была, а не то, что она делала. То же самое касается Сэма. – Она хмуро посмотрела поверх головы Энджи. – Не наше дело осуждать и вставать на ту или иную сторону.

– Ты ненавидишь Лору? – с любопытством спросила Эбби.

– Мне сперва казалось, что ненавижу, – призналась Энджи, выдержав недолгую паузу. – Но теперь я в этом не уверена.

Как могла она ненавидеть женщину, чьи дети обнимали ее перед сном? Вчера даже Люси торопливо, смущенно и неуклюже обняла ее.

В заднюю дверь вбежали Люси и Дейзи, принеся с собой аромат свежего воздуха и лакричных палочек. Женщины тотчас же умолкли. Но девочки этого не заметили. Они запрыгали по кухне, обмахиваясь веером Энджи, натягивая ее длинные перчатки, прикладывая ее жемчужные серьги к своим ушам.

– Когда мне можно будет носить корсет? – спросила Люси, очарованная жестким корсетом Энджи, в который щедро были вставлены пластины китового уса.

– Думаю, обычный возраст – тринадцать лет, – ответила Тилли.

– Ну, это бывает по-разному, – сказала Эбби, скромно покашливая.

Дейзи дотронулась до ленты, украшавшей корсет Энджи.

– Мэйбл Хутер носит корсет, а ей только восемь.

– Это как раз то, о чем я говорю. Бедная маленькая Мэйбл нуждается в корсете, – кивнула Эбби, вздохнув.

– А дедушка и бабушка будут на этом вечере? – обратилась Дейзи к Энджи.

– Наверное, будут, но точно не знаю. – Вероятность встретиться с Гаунерами ужасала ее.

– Я думаю, ты и бабушка будете самыми красивыми леди на этом вечере, – сказала Дейзи, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть прическу, которую Молли и Дороти пытались соорудить совместными усилиями.

Это замечание девочки дало Энджи желанную передышку и в то же время удивило ее. Девочки пытались избежать общества Винни Гаунер, и Энджи заключила, что они не любят бабушку. Но тут ей пришло в голову другое объяснение. Возможно, они просто устали сидеть в школе и хотели поиграть на улице, где можно было побегать и попрыгать и выпустить накопившуюся за день энергию.

Люси обратила внимание на то, как нерешительно выглядит Энджи и как она хмурится.

– Мисс Лили сегодня тоже идет на бал. Она заказала платье в Париже специально для этого вечера. Хотели бы мы увидеть ее в нем.

– Откуда, ради всего святого, вы знаете такие вещи?

– Жермен Джаблонски слышала о платье от своей кузины, а та узнала это от кого-то, кто знаком с дочерью второй кухарки мисс Лили, – пожала плечами Люси.

– Не думаю, что ваша бабушка одобрила бы эти разговоры о мисс Лили, – сказала Энджи, бросая выразительный взгляд на девочек.

– Бабушка ничего не одобряет, – улыбнулась Дейзи с очевидным волнением. – Уж такая она есть.

– Она хочет, чтобы из нас выросли леди. – Люси подняла воображаемую чашку, отставив мизинец, ухитряясь выглядеть одновременно изящно и смешно. – Бабушка сказала, что легче изучить правила этикета в нашем возрасте, чем позже, когда мы вырастем.

Это безыскусное заявление Люси обнаружило ахиллесову пяту Винни Гаунер. Женщине, торговавшей пирожками, нелегко далось превращение в богатую даму, как и обучение правилам этикета, ставшее необходимостью при изменении ее общественного статуса.

– Но нам все равно. Бабушка поправляет нас, потому что она нас любит, – сказала Дейзи проникновенно. В ее улыбке не было ни тени сомнения.

– Она хочет, чтобы нам это далось легче, чем ей, – добавила Люси. Молчание женщин, собравшихся в кухне, явно озадачило ее.

Энджи медленно кивнула. Она пришла к неверному заключению. Люси и Дейзи не питали неприязни к своей бабушке. Их не раздражали нотации Винни Гаунер, и они верили, что бабушка любит их.