В общем, налицо куча неприятностей. Общенациональных и, разумеется, лично-семейных во многих, как говорится, «отдельно взятых» семьях. Однако на улицах чисто, вежливо и доброжелательно. Межобщинного конфликта практически нет. То есть он конечно же есть — но где-то там, высоко, в парламентских прениях и публицистических дуэлях. Но на улицах этим конфликтом и не пахнет. Не пахнет — в самом прямом смысле. Нет горело-помойного запаха неряшливой злобы, которая в любой момент может вспыхнуть этнической войной или уличными беспорядками.

Вернемся к профессору Преображенскому. Мы согласились, что тезис «разруха — в головах» — правильный. Поскольку в головах существуют планы того или иного поведения. Это — с одной стороны. Но, с другой стороны, это знаменитое высказывание стали использовать в оправдание разрухи, которая в клозетах, подъездах, на улицах и станциях электричек. Дескать, есть головы, в которых изначально обитает порядок. А есть бедовые головушки, где навек поселилась разруха. Одним словом, ментальность, и ее ничем не перешибешь.

Это неправда. Точнее, сознательная ложь. Особенно обидная для тех, кто вынужден жить в грязи и грубости.

На самом деле никакой ментальности нет. Есть совместные действия администрации и элиты, то есть людей, облеченных властью — политической и моральной.

Когда в Москве резко увеличилось количество дворников, сразу кругом зазеленели газоны, и на тротуарах стало чисто. Без всякой ментальности.

Если мы хотим хоть немного уменьшить коррупцию, то надо, чтобы дачные заборы у нас были, как в Юрмале под Ригой. Модное дачное место. Роскошные виллы. Окруженные невысокими заборами из редких деревянных реек. Или из витых металлических прутьев. Встречается что-то совсем богатое, почти как решетка Летнего сада в Питере: кованое, стрельчатое. Но в любом случае через заборы все видно — дорожки, лужайки, плетеные кресла и прочие дачные прелести.

Как это в России сделать, не знаю. Наверное, кто-то должен подать личный авторитетный пример. Или, может быть, законодательно запретить двухметровые глухие заборы — в целях борьбы с терроризмом? Шутка. Хотя куда уж серьезнее. Надоело в ходе развития России постоянно утыкаться в забор. Не метафорический, а реальный.

Потому что, повторяю, никакой ментальности нет. Есть мусорные ящики, заборы, магазины, кафе и прочая повседневность. Служащие рижские дамы, которые в самые сумрачные советские времена заходили в кафе поболтать перед работой, не дали Латвии свернуть с европейского пути.

Если бы я был мэром Риги, я бы поставил памятник такой вот дамочке с чашечкой кофе. С булочкой, разумеется.

Остров Родос. Пригород одноименного города. Гостиница. Или, как говорили в старые времена, пансионат. То есть номера-пляж-бассейн-ресторан и прочие средиземноморские теплые радости, столь приятные москвичу в октябре. Особенно в свете «all included», включая безлимитное посещение бара. Казалось бы, жить да радоваться все восемь дней, семь ночей.

Однако народ не расслабляется. И прислуге не позволяет забываться.

Сижу на террасе, пью кофе. Слышу сзади такой разговор:

— В проспекте написано, что здесь одиннадцать открытых бассейнов. А мы с женой обошли всю территорию и насчитали только семь. В чем дело? — Голос сдержанный, но строгий.

В ответ — щебетание девушки, должность которой называется «трэвел-агент». А точнее, младший трэвел-агент, или, еще точнее, помощник трэвел-агента. Она нежно отвечает:

— Здесь еще два закрытых бассейна!

— Там написано про открытые, — настаивает клиент.

— Даже если закрытые посчитать, все равно не получится одиннадцать, — вступает жена клиента. — Семь плюс два будет девять, между прочим! — Профессорское ехидство звучит в ее голосе.

— Да, но… — лопочет девушка. — Но видите ли…

— Вижу, вижу! — саркастически вздыхает клиент. — Всегда, везде одно и то же! Ничему нельзя верить, ни единому слову! Обязательно и наобещают с три короба, а выйдет шиш.

Кто он, этот персидский шах, индийский набоб, рублевский олигарх? И кто его капризная шахиня? Зачем им нужно купаться непременно в одиннадцати бассейнах, а девяти им мало?

Это мужчина лет сорока пяти, менеджер среднего звена. И супруга его из той же социально-возрастной категории.

На их лицах написано недоверие и подозрительность.

Больше всего на свете они боятся лохануться. Купиться. Повестись. Быть обманутыми, короче говоря. Поэтому они столь тщательно и порой скандально следят за меню, температурой и выражением официантских лиц.

Но они все время ведутся, покупаются и обманываются. В общем, как говорят в салонах Вены и Филадельфии, лошатся. Или лохаются? Я не знаю, как правильно.

Но зато я догадываюсь, откуда в них берется всегдашняя тяжелая уверенность в том, что кругом одни жулики. Утомительная злость на весь мир. Сосущее желание разоблачить и наказать, обличить и ущучить, а также обругать, нахамить, оттолкнуть.

Этот конфликтный настрой делает жизнь невыносимой. Истребляет нервные клетки и повышает транзакционные издержки. Превращает любое общение в ритуальную перебранку перед дракой. Конечно, не всякий раз дело доходит до драки, но нервозный агрессивный фон присутствует почти всегда — в семье и школе, на службе, в магазине в транспорте, в газетных статьях и в Интернете.

Отчего так? Уж конечно, не от дурного воспитания и не от тяжелой жизни.

От сужения политического поля, вот отчего.

Оттого, что стало слишком трудно, почти невозможно зарегистрировать новую политическую партию. И еще труднее, совсем на грани осуществимого, зарегистрировать кандидатов от этой партии на выборах в органы представительной власти или местного самоуправления. Не говоря уже о том, чтоб этих кандидатов провести в указанные органы. Впрочем, успешная баллотировка депутатов от новой партии становится вопросом чисто академическим, учитывая высоченные, просто-таки запретительные технические барьеры на пути регистрации такой партии.

Обратите внимание — я не говорю о непременно оппозиционной партии. Я говорю о «новой» партии. О «другой», «еще одной» партии. Которая определяет свою позицию вовсе не по отношению к правящей партии, или к господствующим, или к давно известным политическим силам. А по отношению к реальным проблемам реальной жизни. Которые затрагивают реальных граждан здесь и сейчас. «Мы не либералы, не социалисты, не коммунисты и не националисты. Нас интересуют больница и школа в нашем районе, точка и подчеркнуть». Но зарегистрировать такую партию (такие партии областного или районного масштаба) чрезвычайно трудно, и, кажется, даже юридически невозможно. Районных партий законодательство не предусматривает. А жаль. Тем более что выразить свою гражданскую позицию в виде митинга или пикета тоже не очень-то просто.

Слишком сильно сузилось политическое поле.

Вот почему граждане грызут друг друга.