— Джейн? — спросила Ли.

— Я не пью, — напомнила Джейн с легкой укоризной, словнообидевшись на Ли за то, что та не помнит ее привычек. Хотя былые поколенияСебрингов славились не только талантом, но и многочисленными пороками, Джейн неунаследовала их предрасположенности к излишествам: не пила, не курила,ненавидела наркотики и была настоящим фанатиком шейпинга, аэробики и всего, чтопомогало держаться в форме. — Я бы выпила минеральной, если у тебя есть.

— Есть, конечно.

— Предпочитаю «Вельценхольдер», — добавила Джейн. — Ееразливают в Альпах. В Америку экспортируется всего тысяча ящиков в год. Япокупаю сразу по сто ящиков.

— Прости, но остальные девятьсот отправились по другим адресам,— пошутила Ли. — Может, что-то другое?

— Тогда «Пеллегрино».

Ли кивнула и взглянула на Хильду:

— А мне чай, Хильда, и спасибо.

Джейсон многозначительно взглянул на Хильду, словно ожидая,пока она отойдет. Но Хильде как раз можно было полностью довериться. Не то чтоДжейн, завзятой сплетнице, которая передаст и к тому же переврет все, чтослышала, друзьям, посторонним и репортерам. Ли была готова удушить Джейсона зато, что привел ее сюда.

— Какие новости о Логане? — выпалил он, едва Хильда скрыласьза дверью.

— Ничего. Ты знаешь столько же, сколько и я.

Джейсон, похоже, был искренне потрясен.

— Дорогая, это невероятно, невозможно! Что могло с нимслучиться?

«Он умер… я знаю это… умер… я знаю это…» Ли стиснула кулаки.

— Не представляю.

— Я могу чем-то помочь? Ли покачала головой.

— Полиция уже делает все возможное. Комиссар Труманти послалв горы вертолеты, патрульные машины и детективов.

— А ты? Как ты себя чувствуешь?

— Ноет все, что только может ныть, и выгляжу я как ведьма,но это все. Если не считать того факта, что мой муж… пропал, — поправилась она,пытаясь справиться с очередной волной тоски и отчаяния.

Джейсон молча озирался с видом несчастного, беспомощного,одинокого ребенка. Но продолжалось это недолго. Мгновенно приободрившись, онперешел к единственной интересовавшей его теме, той самой, которая только иимела значение для его личного благополучия и, следовательно, была наиболееважной.

— Как по-твоему, ты скоро попробуешь вернуться к работе?

— Физически — да, возможно, уже на следующей неделе…

— Фантастика! Вот это молодец. Ты настоящий боевой товарищ!Я знал, что могу рассчитывать на тебя…

— Но не духовно, — подчеркнула Ли. — У меня на уме одинтолько Логан. Я вряд ли вспомню свои реплики…

— Все вернется, как только ты ступишь на сцену.

— Может, и так, — согласилась Ли, переводя взгляд на Джейн,— но я не сумею вложить в них ни грана эмоций. Ты ведь понимаешь, о чем я,Джейн?

— Еще бы не понять. Я пыталась объяснить Джейсону, что тысейчас испытываешь, но сама знаешь, пьеса для него — все, — вздохнула актрисаи, к удивлению Ли, добавила с очевидным отвращением:

— Джейсону абсолютно наплевать на твои переживания, и дажележи ты на смертном одре, он все равно потащил бы тебя в театр, при условии,что врачи согласились бы отключить аппараты жизнеобеспечения, вынуть иглы извен и поддерживать на сцене, чтобы не упала.

— Это не совсем так, — оскорбился Джейсон. — Я бы изменилтвои сцены так, чтобы ты могла произносить реплики лежа.

Женщины не успели никак отреагировать на такое заявление.Поспешно взяв стакан с подноса, протянутого Хильдой, Джейсон с дерзкой ухмылкойпровозгласил:

— Да, я эгоистичный ублюдок! Но вы должны признать, что ягениальный эгоистичный ублюдок.

Он лукаво подмигнул Ли, и та, справедливо предположив, чтобедняга неуклюже пытается развлечь ее, выдавила ответную улыбку.

И поскольку она отказалась вступить в перепалку, Джейсон, недождавшись ответа, перестал говорить о себе и поведал ей о блестящих рецензияхна пьесу, длинных очередях у билетных касс, проблемах с освещением, а такжепоследней жестокой ссоре с режиссером. Ли молча слушала, хотя мысли ее былидалеко. Положив голову на подлокотник дивана, она наблюдала, как шевелятся егогубы, и механически оглядывалась на Джейн, когда та что-то говорила, но почти невдумывалась в смысл. Неинтересно, ненужно, утомительно…

Когда Джейн наконец встала, Ли сообразила, что теперьпридется иметь дело с одним Джейсоном, и почти пожалела об уходе актрисы.

— Роберт и Линкольн просили передать тебе привет, —вспомнила Джейн.

До этой секунды Ли и думать забыла о партнерах по пьесе.

— Пожалуйста, передай им мой. Жена Роберта уже родила?

— Да, чудесную малышку.

Пытаясь поскорее вытолкать Джейн, Джейсон устремился к шкафув холле, куда Хильда повесила их одежду, снял с вешалки соболью шубку ирастянул на руках, как матадор, помахивающий плащом.

— Джейн, ты опоздаешь на спектакль! — воскликнул он,потрясая шубой для пущего эффекта. — Дорогая, втискивай в шубу свою знаменитуюзадницу и шевели ногами.

— Он всегда так невыносим? — шепнула Джейн, пожимая руку Ли.

Несколько удивленная неподдельной злобой, прозвучавшей в ееголосе, Ли пожала плечами:

— Что поделаешь, стресс. Не принимай всерьез. И дело вовсене в тебе. Все его мысли о спектакле. Две сильные женские роли, и только однавыдающаяся актриса, чтобы их сыграть.

Джейн, не отвечая, немного помялась, глянула на Джейсона инеловко пробормотала:

— Собственно говоря, я пришла сегодня, потому что хотелатебе кое-что сказать, лицом к лицу. Хочу, чтобы ты знала: я очень сожалею, чтос тобой так получилось. Не буду притворяться, что не отдала бы все на свете затвою роль с того самого момента, как прочла «Белое пятно», но хотела получитьее благодаря своим достоинствам, а не чужой трагедии.

Ли, как ни странно, поверила ей. Джейн была на редкостьамбициозна и эгоцентрична, но на этот раз не излучала своей обычной неотразимойсамоуверенности. Наоборот, выглядела напряженной, уставшей и с искреннимсожалением смотрела в лицо Ли.

— Хорошо еще пластическая операция не потребовалась!

— Не потребовалась, и я уверена, что у тебя будет немаловедущих ролей, если останешься в Нью-Йорке, вместо того чтобы вернуться вГолливуд.