Нуска нахмурился и встал перед Сином, растолкав стражу. Он не хотел отходить даже на шаг, боясь быстрой расправы.

Старик медленно проследовал через комнату и устроился на своем троне, увешенном костями и зубами не только животных, но и людей. Нуска в очередной раз нахмурился, нащупывая пальцами горный хрусталь. Возможно, он сможет ослепить их на какое-то время. Но лучше воспользоваться этим в другой раз, когда вокруг будет поменьше лесных.

– Нуска, – прокашлявшись, начал старик, устало откинувшись в кресле. – Я – медиум племени Орлов. Удивительно, что дорога привела тебя именно в родное поселение.

– В родное поселение? – переспросил Нуска.

– Да. Лесные племена живут обособленно, но оказывают друг другу поддержку. Твоя мать была родом из племени Орлов, как и ты. Ваше стремление к свободному полету всегда превосходило возможности земного мира.

Нуска был крайне недоволен. Ему казалось, что этот разговор был пустым трепом. Его сейчас абсолютно не интересовали ни собственные корни, ни мать, которую он не помнил. Было – значит, было. Какой толк вспоминать о родственниках, которые давно гниют в земле?

Однако медиум тяжело вздохнул и покачал головой в ответ на молчание лекаря.

– Но ты избрал своим путем слепое повиновение. Запутался в собственных чувствах и смешал восхищение с верностью. Ты предал путь, завещанный твоей матерью, а также предал все лесное племя, когда привел сюда hain`ha…

– Ха? О чем вы, достопочтенный медиум? – Нуска усмехнулся и вдруг выпрямился, полный решимости и веры в свои слова. – Если же путь орла – это лететь свободно туда, куда глаза глядят, неужели орел не имеет права выбирать направление? Если я согласен быть связанным по рукам и ногам, биться в клетке до скончания своих дней… почему же это не может быть проявлением моей собственной воли? С чего вы решили, что свобода – это отрицание любых привязанностей и бездумный полет вместе с ветром?

– А тебе палец в рот не клади, юноша. Мне нечего ответить на твои слова. Ты умен… – Старик покачал головой и слабо улыбнулся. – Но будешь ли ты счастлив, будучи связанным по рукам и ногам?

– Жизнь и не должна быть полной счастья и радости. Это не жизнь, это обман. Лесные племена, судя по их легендам и песням, должны осознавать это в полной мере. Наш мир построен вокруг борьбы за жизнь, страдания и моря потерь. Урвать кусочек счастья – уже удача, но быть счастливым день ото дня… Такое же проклятье, что и не быть счастливым вовсе, – Нуска внезапно прижал руку к груди, чувствуя там странное тепло. Он никогда не произносил эти слова вслух и даже не догадывался, что ведает о подобном. – Жизнь не должна быть счастливой, в ней должен быть смысл. И пока каждый день человека наполнен смыслом и целью, его можно считать живым.

– А если же твоя цель окажется ложной? Что тогда? – старик все продолжал усмехаться, словно знал о чем-то недоступном Нуске.

– Значит, настанет момент выбрать новую цель. И найти новый смысл, – хмуро подытожил лекарь.

– Мне нравятся твои слова. Да будет так, – сказав это, старик повернул голову к одному из лесных. – Принесите нам напиток. Мы выпьем вместе с нашим соплеменником Нуской.

Чувствуя, что атмосфера немного разрядилась, лекарь бросил взгляд на эрда. Хоть глаза его и были открыты, хоть он и мог стоять, но был в абсолютно бессознательном состоянии и явно не понимал, где находится. Это тоже влияние пут?

– Не беспокойся о нем. Он сейчас видит сны о своем прошлом. А когда проснется, то сам решит, заслуживает ли жизни.

Нуске не понравились эти слова. Как будто эрд до этого был преисполнен желанием жить!

– Вас трудно понять.

– Что сказать… Ты многое узнаешь, когда сам того пожелаешь. Невозможно вечно сбегать от правды.

– Что бы это значило?

– Довольно болтать, – вдруг прервал разговор старик и приподнялся. В хижину как раз вернулся лесной с глиняными чашами и кувшином на подносе. – Выпьем.

Нуске подали наполненную до краев чашу. Жидкость сильно пахла травами и не вызывала доверия, однако медиум и сам намеревался испить странный отвар.

«Значит, травить не собираются… Но зачем тогда поить меня насильно? Это какой-то наркотик?»

Лекарь крутил в руках чашу, пользовался своей дэ, чтобы очистить содержимое, но ничего не менялось. Напиток оставался прежним даже под влиянием светлой магии.

Под хмурым и внимательным взглядом старика Нуска со вздохом поднес чашу к губам. То же сделал и медиум. Пить пришлось залпом, потому что вкус был просто отвратительным, но лекарь все равно схитрил и часть сплюнул. Пришлось делать вид, что отвар уж слишком невыносим.

– Идите. Пришло время поклонения.

Сина потащили под локти, потому что сам он ничего не соображал, свесив вниз голову. Веревки так сильно впивались в его шею и запястья, что по бледной коже уже бежали струйки крови. Нуска не мог спокойно смотреть на это, но берег силы. Его запасы дэ хоть и увеличились, но все еще были слишком малы, чтобы сбежать и выбраться невредимыми из подобной передряги.

Стоило им покинуть хижину, как люди, столпившиеся на поляне, возликовали.

– Нирка-йа, Нирка-йа!

Нуска напрягся. Похоже, тот старик носил имя, похожее на его собственное.

«Очень надеюсь, что это не мой дальний родственник… А то вдруг придется пробиваться с боем, ха-ха…»

Нервно посмеявшись про себя, Нуска выдавил слабую улыбку, на которую окружающие отвечали гримасами ужаса. Лекаря это веселило.

Правда, вскоре его веселью пришел конец. Сина выставили на всеобщее обозрение возле хижины, а толпа собралась вкруг огромного и медленно тлеющего костра. Множество веток были сложены друг на друга в форме стремящейся ввысь скалы. Высота кострища превышала рост Нуски вдвое. Бросив взгляд на Сина, а затем на костер, лекарь осклабился и положил руку на камень, теплящийся под одеждой. Он уже был готов выплеснуть всю свою дэ в бессмысленной попытке спасти правителя от неминуемой гибели, но… Внезапно все громко возликовали, а из толпы под руки вывели маленькую рыжеволосую девочку. У нее был растерянный и глуповатый взгляд, но она послушно шла следом за лесным мужчиной. На вид ей можно было дать от силы девять лет.

Переводя взгляд с одного лесного на другого, Нуска начал осознавать, что в центре всеобщего внимания далеко не связанный Син, а именно этот ребенок.

Холодный пот медленно заскользил по спине и рукам. Лекаря зазнобило. Он отчетливо вспомнил запах горящего мяса из своих снов.

Все выкрикивали непонятные Нуске слова.

Аота! Аота! Фим-йа! Аота! Аота! Фим-йа!

Девочку, видимо, звали Фим. Толпа вздымала руки