У подножия скал обнаружилась большая песчаная отмель, воды здесь было всего по колено, следовательно, особо опасных и слишком крупных морских гадов по определению водиться не могло. Я залез на скалу с автоматом и покараулил, пока три обнаженные нимфы вдоволь наплескались. Рива с самого начала излишней стеснительностью себя обременять не стала и сразу разоблачилась, позволив мне рассмотреть себя в мельчайших подробностях.

Очень тонкого телосложения, она, тем не менее, поражала физической мощью. Раскачанный до кубиков пресс, мощные бедренные мышцы и излишне даже широкие плечи. В отличие от Герды, у которой тело было образцом красоты, гармонии и физического совершенства, Рива занятиями добивалась не наружной привлекательности, а максимальной функциональности своего тела. Ну и, вдобавок, почти традиционная для евреек большая красивая грудь и крепкий, но совсем не широкий зад. Красивая девочка, вот только наклонности специфические.

Потом ополоснулся и я, тоже особенно не чинясь, первый раз в море на этой земле — вода оказалась слабосоленой, даже менее, чем в Азовском море, — после чего оделся, приказал девочкам держать возле себя автоматы и полез по скалам высматривать антилоп. Устроился как можно выше и принялся обозревать окрестности в бинокль, не забывая поглядывать на девочек, растянувшихся прямо на песке.

Побережье прерывалось скальной грядой, разбивавшейся на множество ответвлений, заходящих в море. Промежутки между ними заросли кустарником и множеством деревьев, помесью хвойных и лиственных, в пятистах метрах от нас даже впадала в море небольшая мелкая речушка, у которой я и ожидал встретить антилоп. Совсем маленьких копытных, размером со старосветскую косулю, только с четырьмя рожками и зеленоватой полосатой шкурой.

Ага, вот они и есть. Почти незаметные в кустарнике животные пощипывали травку как раз возле речушки. По моему навороченному биноклю-дальномеру выходило четыреста метров. Я взял с собой немецкую снайперку G-28, которую постоянно таскала на стрельбище Инга, и это была вполне рабочая для нее дистанция, практически прямой выстрел. Но такая охота показалась мне совершенно не спортивной, к антилопам можно было скрытно подобраться еще метров на сто пятьдесят. Этот отрезок пути закрывала очередная скала. Я закинул снайперку за спину, взял UМР в руки, предупредил девочек и полез со скалы вниз.

Просто прогулялся по пляжу до следующей скалы, не забывая поглядывать на заросли кустарника, где могла сидеть одна из многих на Новой Земле хищных тварей. Спугнул с распухшего трупа морского зверя, типа земного тюленя, стайку чаек, называвшихся чайками только по аналогии с морем, а так похожих на обычных маленьких птеродактилей. Забрался на вершину и опять глянул в бинокль. Пасутся козочки, а что там мои девочки?

— Герда, как у вас, — вызвал я старшую жену. Тишина.

— Герда. Тебя вызываю…

— Герда…

— …а, что?

— Как у вас дела.

— Ах… не мешай…

— Риву хоть поставьте на часы.

— …уже… отстань…

Вот заразы, приду с добычей, заставлю разделывать. Полез вниз. Решил прокрасться еще метров пятьдесят и только тогда стрелять.

Пригнувшись, прокрался еще метров двадцать и пополз, наметив себе огневой рубеж на принесенном водой большом сухом бревне. Прополз под ветвями большого куста, усыпанного ядовито-сиреневыми ягодами, и увидел в десяти метрах от себя… здоровенного африканца, безмятежно посвистывающего и мочащегося на песок. Африканца с новеньким АКМом на плече и традиционной, набитой магазинами разгрузке на голое тело.

Это вообще нонсенс, в Свободной Африканской республике негр с автоматическим оружием по определению бандит и подлежит немедленному истреблению. Все местные черные живут в особом квартале, почему-то называемом Пикадилли-Сквер, и в городе даже пистолетов не носят. Только при выезде за пределы города, по служебным надобностям, они могут получить Гаранд М-1 или СКС, да и то только в случае доказанной благонадежности.

А тут картина! Я замер. К африканцу из небольшой пещеры — это я уже позже рассмотрел — закрытой большим кустом, вышел еще один персонаж. Белый!

— Сука… жара долбаная, — выругался он на идеально чистом русском языке и подойдя к африканцу, сильно хлопнул его по плечу. Для этого ему пришлось встать на цыпочки. Русский был гораздо ниже ростом, зато такой же широкий, на его плече висел АК-104, нереально густо облепленный обвесом.

— Все ссышь, черножопая обезьяна… так свою Дагомею и проссали, ниггеры долбанные. Что, не понимаешь? — сказал он африканцу, широко улыбавшемуся в ответ на его слова, и перешел на английский язык. — Хочешь, Мамба, я тебе анекдот расскажу?

— Расскажи, Серж. Но я ваш странный юмор не понимаю. Что значит «загнат под шконка» или «пьетух стафленный»?

— Хм… — русский чуть не заржал, но справился и пояснил. — Это значит, хороший ты парень, Мамба. Сильный. А кто это тебе сказал?

— Миша. Он еще Патрису говорил «уиопок» и «пьедорасина». И я не Мамба, а Мишель, сколько раз тебе говорить?

— Мамба — это по-русски Мишель, не волнуйся, а Патрис тоже хороший парень. Ты мне скажи лучше, когда мы дальше пойдем, а то эти двое скоро сдохнут, а они по любому нам живыми нужны. Зря я перся на край света и платил вам бешеные деньги? Я же говорил, надо было идти по суше, а здесь еще потопят, как щенят.

— Нельзя по суше. Началась большая война, бокора Путе убили, и теперь его псы режутся между собой. Все проходы перекрыты. А ночью мы спокойно проскочим, я выучил расписание сторожевиков, да и есть десятимильная полоса между английскими и орденскими зонами, туда никто не заходит. На границе нас арабский сторожевик встретит и проводит до диких островов.

Я только сейчас заметил катер, вытащенный на берег и искусно замаскированный под дерево и большие кусты. Солидный такой катер, метров десяти длиной, с откидывающимися с бортов шасси. Вот, оказывается, как они его на берег вытащили.

Из пещеры вышел третий персонаж, африканец поменьше и постарше первого, но также вооруженный.

— Серж, если твой друг Миша еще раз меня назовет «чиорная пиодарисина», я ему перережу глотку, как петуху. Я не знаю, что это значит, но мне не нравится. И я Патрис, а не Педра.

— Спокойней, Патрис, я с ним поговорю. Где он?

— Спит. Нажрался арака, как свинья и спит. Что-то неспокойно мне, — Патрис покрутил головой.

Неспокойно стало и мне. Я приподнял ствол UМР и нажал на курок, стараясь прочертить трубой глушителя черту на стоявших почти в ряд контрабандистах. Глушитель защёлкал, как припадочный, и троицу швырнуло на песок. Если стоявшему первым Мамбе-Мишелю пули разворотили бок, то следующему за ним Сереже пули попали в грудь, звонко щёлкнув по рожкам. А Патрису-Педре экспансивные пули снесли уже верхушку черепа.

Мамба-Мишель дергался на песке, хрипел и пускал красные пузыри, остальные лежали без движения. Я пустил еще пару пуль в голову Мамбе, перезарядил автомат и, держа на прицеле вход в пещеру, выполз из кустов.