— Отлично.

— Приручаются?

— Есть прогресс. С девушками. С Волошиным сложнее, но тоже продвигаюсь. Либерман они приняли, а ею управлять будет полегче, рычаги действенные есть.

— Хорошо, ты знаешь, что надо делать.

— Знаю. Базу в Африканском халифате тоже уничтожили?

— Вот ее как раз нет. Это сделаете вы…

Проводив Мари, мы захватили снаряжение и Риву, у которой как раз образовался выходной, и помчали на полигон.

Девочки предварительно с ней поговорили, Ревекка восприняла предложение с восторгом, особенно условия оплаты. Ей в очередной раз надоело сидеть в представительстве, и она собиралась попросить похлопотать Ингу о переводе обратно в патрульные силы. И ей было абсолютно все равно, кого и как убивать. Конечно, желательно поменьше евреев и побольше больше мусульман, особенно арабов.

Я устроил маленький тест по взрывному делу и сразу понял, что ее знания этого предмета далеко выходят за рамки моих скромных познаний, в основном почерпнутых из интернета, старенького учебника «Руководство по подрывным работам» образца 1959 года, и уж совсем древней книги некого Ипатовича-Горянского «Подрывное дело», которые я случайно обнаружил в Москве, в книжной комиссионке, и от скуки зачитал до дыр.

Рива хорошо владела израильской системой единоборств Крав Мага, отлично стреляла из всех видов оружия, даже оказалась знакома со снайперской винтовкой, а с АКМ-ом обращалась вообще виртуозно. Все-таки национальное оружие его практически копирует. Хотя, как она рассказала, «Цахал» почти поголовно перевооружили на М-16 и М-4 по экономическим и политическим мотивам. «Галил» был почти в два раза дороже американской винтовки, а Америка, в рамках спонсорской помощи, за совершенно смешную цену, да еще и с боеприпасами и ЗИПом, закинула в Израиль такое количество своих винтовок, что «Галилы» теперь производят только на экспорт.

Я пострелял здесь из М-4, выпросил у одного из морских пехотинцев, пообещав, что если я ее испорчу, то взамен подарю ему АК-101. Парень, похоже, с надеждой ждал, что я все-таки ее испорчу, и даже, наверное, подумывал кидануть песка в затвор, но я его разочаровал. Винтовка оказалась очень удобной, легкой и точной. Я отстрелял из нее три магазина подряд и осечек не случилось. Герда мне объяснила, что за ней надо тщательно ухаживать, использовать только разрешенные патроны, по джунглям и пустыням не таскать, на пол с высоты не бросать и более пяти магазинов подряд не стрелять. А вообще, если честно, винтовка мне понравилась. Но это касалось только стрельбы, будет не очень приятно, если ее вдруг заклинит в разгар боя.

Далее мы прошли несколько раз полосу, поштурмовали учебные дома, и я понял, что Рива подготовлена весьма солидно. Герда, основной наш эксперт, сказала, что та прошла очень серьезную профессиональную подготовку, и я еще больше зауважал израильскую армию.

Я наладил следующую систему обучения: сначала мы отрабатывали слаживание в группе в разных условиях, затем проходили специальную целевую подготовку. Герда учила нас особым тактическим приемам из арсенала телохранителей, стрельбе из пистолета и рукопашному бою, Инга преподавала снайперскую подготовку, а Риву я обязал преподавать минно-взрывное дело. На себя я взял нелегкие обязанности руководителя учебного процесса и общую огневую подготовку. Выматывались мы к концу занятий на полигоне неимоверно, работалось весело, с удовольствием, и мы назло себе все ужесточали нормативы.

Занятия, как всегда, закончились в тире. Отстрелявшись, мы, не заезжая домой, только попрятав автоматическое оружие в машине, заявились к Жоре в «Полосатик», слегка ошеломили посетителей своим грязно-запыленным видом и дружно съели все, что у него было.

Жора сначала не признал в Риве еврейку, а затем впал в восторг и долго общался с ней на иврите. Вот и хорошо, теперь девочка попала в надежные руки еврейской, то есть русскоговорящей общины. Рива вполне прилично владела русским — ее бабушка в свое время эмигрировала в Израиль из Жмеринки — но с сильным акцентом. Кстати, между делом выяснилось, что Рива очень дальняя родственница Моисея Львовича, чьи предки тоже из Жмеринки. И это тоже хорошо, не пропадет девочка, в случае чего.

Пообедали, и Герда высказала предложение от женского коллектива.

— Милый, мы не хотим домой.

— А куда хотят мои принцессы и их подруга?

— Мы хотим попутешествовать, и на пляж. Пустынный и дикий.

— Очень дикий, — добавила Инга.

— Где можно позагорать голышом, — оформила мысль Рива. — Здесь все такие пуритане…

Это было правдой. Общественный строй в Кейптауне царил самый пуританско-патриархальный, на пляже голые эскапады не приветствовались, и даже могли штрафоваться общественными работами на фабрике рыбных консервов, принадлежавшей городу. Вся псевдосовременность и прочая шелуха слетала с переселившихся сюда людей моментально, и они возвращались к старым добрым моральным ценностям, в некоторых местах, вроде Техаса или Аризоны, даже чрезмерно. Там безоговорочно правила церковь, и в школах были введены телесные наказания.

— Помните то место, где мы занимались на берегу? Это за последней городской заставой, ну, где небольшая скальная гряда? Я там видел стайку антилоп, и ещё там есть небольшой пляж, прикрытый скалами. Подойдет?

— Подойдет. Мы позагораем, ты нас поохраняешь, и если что-нибудь подстрелишь, то сразу и поджаришь на костре, помнишь, как мы с тобой варана ели… — Герда послала мне глазами знак, что помнит, как мы не только варана ели. — Поехали прямо сейчас. В машине все есть.

— Хорошо, только у Жоры специй и воды наберу…

На заставе нас остановил немолодой мастер-сержант Иост Вандербранд, из республиканской пехоты.

— Куда собрался, Макс? — спросил он. Мы познакомились на полигоне, я за пузырь вискаря сговорился с ним пострелять из автоматического американского гранатомета Мк-19. А потом именно он прострелил плечо лейтенантику из морской пехоты, когда тому вздумалось грозить нам пистолетом.

— На пикник едем, да и поохотиться дамы пожелали, — объяснил я ему.

— Gоеdетогgеn, dатеs, — поздоровался сержант. — Ты, Макс, поосторожнее там, далеко не заезжайте. Рация у вас есть, если что — вызывайте нас. Вы в какую сторону?

— Мы по побережью, километров пятнадцать проедем, и все. А что случилось?

— Да ничего не случилось, сторожевик вроде засек маленькую шхуну в море, потом потерял. Прочесал квадрат, ничего не нашел. Патрули по побережью тоже в ту сторону скатались, но недалеко, километров на десять, и тоже ничего не нашли. Скорее всего, ложная тревога, или обычные контрабандисты. Но лучше быть готовым.

— Всегда готов. Спасибо за предупреждение. Мы вечером уже обратно вернёмся.

Проехав заставу, мы покатили прямо по широкому пляжу из крупного черного песка. Места были знакомые, мы сюда выезжали готовиться к операции в Дагомее, только поближе. Наконец впереди замаячила гряда невысоких скал, заходящая прямо в море. Я подрулил к ним, связался с радистом заставы и сообщил, где мы и что подозрительного ничего не видим, затем принялись устраивать небольшой лагерь.