— Ты готов, дядя Лэндон? — спросила Карла, выходя из своей спальни.

К счастью, она пришла прямо перед тем, как я успела ответить на слова Лэндона.

Я понятия не имела, что ему сказать.

Мы попрощались и разошлись по автомобилям. Когда они уехали, я несколько минут просидела в машине, глядя перед собой. Я использовала это время, чтобы напомнить себе, как дышать.

Глава 21

Лэндон

— Так ты считаешь, что она удивительная, да? — спросил я Карлу, когда мы ужинали стейками в одном из самых дорогих ресторанов Чикаго.

Я заранее позвонил в ресторан, чтобы весь зал оставили только в нашем распоряжении. Всякий раз, когда я брал Карлу на прогулки, я следил за тем, чтобы в ресторане не было других людей: однажды она упомянула, что стесняется, когда люди смотрят на нее как на монстра.

Я ненавидел людей и их проклятые осуждающие взгляды. Иногда я даже слышал, как они перешептывались. В других случаях маленькие дети громко обсуждали шрамы Карлы.

— Что у нее с лицом, мама? Она выглядит страшно.

Я ненавидел эти комментарии, прекрасно зная, как слова могут проникать в душу человека и отравлять всю его жизнь.

Раньше я сам таким был.

В некоторых случаях это случалось со мной и сейчас. Я не хотел этого для Карлы. Я знал, каково это — бороться с демонами в таком юном возрасте, и никому не пожелал бы такой жизни, не говоря уже о Карле.

До аварии она была такой счастливой девочкой. Она и ее младшая сестра Лорелай все время танцевали, пели и веселились. Все ее существо было наполнено бесконечным светом, но после автокатастрофы и потери матери эта искра практически потухла.

Но не исчезла полностью, и это давало мне надежду.

Я все еще видел огонек в ее глазах, когда она рассказывала о своих историях и о Шей. Меня это совсем не удивляло. Шей тоже была искрой света в моем темном мире.

— Она больше, чем удивительная, дядя Лэндон. Она такая… крутая! — Карла вздохнула, говоря о Шей. — Я не знаю никого, кто писал бы лучше, чем она. И, без обид, ее сценарии в сто раз лучше любого фильма, в котором ты снимался. Намно-о-ого лучше.

Я усмехнулся:

— Не надо задевать мое эго.

— Это не твоя вина, что иногда ты снимаешься в посредственных фильмах, дядя Лэндон. Твоя игра великолепна, но слова, которые ты произносишь, — мусор, — сказала она, беззаботно разрезая свой стейк.

Я не мог не улыбнуться.

— Не могу с этим поспорить.

— Я буду счастлива, если смогу стать хотя бы наполовину так хороша, как Шей. Ты просто не понимаешь — она лучшая.

Я мог до бесконечности сидеть и слушать, как Карла твердит о величии Шей Гейбл. Я нисколько не сомневался, что каждое сказанное ею слово — чистая правда. Все это совпадало с той девушкой, которую я знал.

Но мои ужины с Карлой предназначались только для нас двоих. Для меня это был шанс проверить состояние ее тела, разума и души.

— Хватит о Шей, — сказал я, запихивая в рот брюссельскую капусту. — Давай поговорим о тебе.

Карла помрачнела, и с ее лица исчезла улыбка:

— Это обязательно?

— Ты знаешь правила, Карла. Я покупаю тебе бифштекс по завышенной цене, а ты впускаешь меня в свою прекрасную головку.

Она поерзала на месте.

— Я в порядке. Но терапевт, к которой я хожу, чересчур любопытная.

— Или она просто пытается тебе помочь.

— Она не может сделать мне новое лицо, поэтому я сомневаюсь, что она способна мне помочь.

Я нахмурился, зная, как сильно шрамы влияют на самооценку Карлы. Я не мог ее в этом винить, потому что все свое детство я тоже прятал шрамы от окружающих. Позже я просто спрятал их за многочисленными татуировками.

— Твое лицо идеально.

— Расскажи это всем в школе, — фыркнула она. — Люди — полное дерьмо.

Если бы я был отцом Карлы, то непременно отругал бы ее за сквернословие, но, к счастью, я был ее крутым дядей. Кроме того, она говорила правду. Люди — полное дерьмо.

— Ты думала о переводе в другую школу, ту, которую предложил твой папа?

В своей школе она пережила огромное количество издевательств. Даже начала прогуливать занятия, но, как только Грейсону стало об этом известно, он позаботился о том, чтобы каждое утро Элеонора провожала Карлу прямо до кабинета.

— Ни за что, — она покачала головой. — Это будет новый набор придурков. По крайней мере, придурков из своей школы я уже знаю. Я заранее знаю все, что они мне скажут, так что все в порядке. Они не очень умны, поэтому не могут причинить мне много вреда.

Я нахмурился, понимая, что они все еще причиняют ей боль.

— Кроме того, Брайан снова начал со мной разговаривать, — сказала она, слегка улыбнувшись. — То есть он мало говорит со мной в присутствии других людей, но мы общаемся, когда остаемся наедине.

— Почему он не говорит с тобой при людях?

— Потому что он не может рисковать своей популярностью перед нашими друзьями. — Она замолчала и нахмурилась. — В смысле, перед его друзьями.

До аварии они были и ее друзьями.

К черту Брайана за то, что он вел себя как жалкий маленький придурок и тайный друг Карлы. Она заслуживала большего. Она заслуживала весь гребаный мир, но вместо этого ей приходилось иметь дело со школьными задирами, что меня безмерно раздражало, потому что люди — дерьмо.

— Не позволяй никому держать тебя втайне, Карла. Если он не может быть твоим другом на публике, он тебя не заслуживает.

Она пожала плечами:

— Он единственный друг, который у меня есть. У меня нет права выбирать, когда я так выгляжу.

— Ты безусловно имеешь право выбирать. Кроме того, он не единственный твой друг. Я твой друг.

Она закатила глаза:

— Без обид, дядя Лэндон, но иметь сорокалетнего друга — это не совсем то, что мне нужно.

— Сорокалетнего? Мне нет сорока.

Она приподняла бровь:

— Тогда почему ты выглядишь таким старым?

Эти четырнадцатилетние девочки действительно умеют поставить тебя на место.

— Хочешь назвать три хорошие вещи? — спросил я, имея в виду упражнение, которому меня научила доктор Смит.

Я поделился этим с Карлой, потому что хотел напомнить ей, что даже в самые плохие дни случается как минимум три хороших события.

Она приподняла бровь:

— Я должна сделать это, чтобы получить десерт?

Я одарил ее понимающей улыбкой. Именно так, она должна