— Легко. — Она улыбнулась в камеру и закинула ноги на стол. — Покажи ей того мужчину, которым ты являешься. Твое прошлое тебя не определяет. Ты проделал большую работу, чтобы улучшить свою реальность. Теперь ты можешь пожинать плоды своего упорного труда. Все что тебе нужно сделать — быть достаточно смелым, чтобы решиться на то, что пугает тебя сильнее всего. Самые смелые люди в мире живут со страхом — они просто позволяют своему упорству его заглушать.

— Я даже не знаю, как с ней связаться.

— Вспомни о прошлом. Каким был ваш любимый способ общения с Шей? — спросила доктор Смит.

Я точно знал, к чему она клонит, и, хотя это могло не сработать, точно знал, что должен попытаться.

Закончив разговор с доктором Смит, я вытащил записную книжку, сел за обеденный стол и начал говорить с Шей единственным известным мне способом — правдой.

Глава 20

Шей

— Как ты этому научилась? — спросила Карла, с благоговением глядя на стопку моих рукописей. Хотела бы я, чтобы агенты смотрели на мои произведения с таким же удовольствием, как эта четырнадцатилетняя девочка.

Карла — старшая дочь Грейсона. Она пережила много эмоциональных и физических травм после ужасной автокатастрофы — ее мать, жена Грейсона, погибла, а сама девочка очень пострадала. Она прихрамывала, а ее лицо и руки покрыли шрамы. Она одевалась только в черное и закрывала лицо волосами, чтобы скрыть следы от ран, но я изо всех сил старалась убедить ее в том, что ее шрамы прекрасны.

Мы познакомились несколько недель назад, когда Грейсон пригласил меня на бейсбольный матч вместе с Элеонорой и девочками. Мы с Карлой на удивление быстро сошлись — это многое значило, потому что, по словам Грейсона, его дочь долгое время жила затворницей. После аварии Карла потеряла многих своих друзей. Они издевались над ее внешностью и называли Горбуньей — из-за ее осанки.

Я хорошо помнила, что даже в мое время школьники были жестокими, но даже не представляла, какие масштабы это приобрело благодаря современным технологиям. Когда Карла рассказала мне о том, что ей писали в социальных сетях, по моей коже побежали мурашки.

В какой момент этот мир окончательно забыл о морали? Почему дети стали такими бессердечными?

Узнав о том, что я пишу, Карла попросила меня просмотреть некоторые из ее рассказов.

— Ты не обязана, потому что у тебя наверняка много дел и тебе некогда читать мою глупую писанину, — сказала она, совершенно себя обесценивая. Уверена, что она научилась этому у других. — Я не хочу тратить твое время.

Меня пугало то, насколько низкая ее самооценка, и я хотела помочь ей обрести уверенность в себе — пусть даже через ее рассказы.

Кроме того, мне нравилась ее компания. Она была прекрасным ребенком с разбитым сердцем. Все, в чем она нуждалась, — осознать, что она уже достаточно хороша.

Когда-то я знала сломленного мальчика с собственным набором шрамов — он нуждался в том же.

Что тут сказать? У меня явно есть типаж.

Я улыбнулась, наблюдая за тем, как глаза Карлы забегали по моей рукописи.

— Я никогда не смогу так же.

— Нет, — согласилась я, взяв листы из ее рук. — Ты сможешь лучше. Ты уже лучше. Итак, давай вернемся к работе над твоей рукописью. Мы можем наметить некоторые из основных сцен и двигаться дальше.

Она кивнула, нахмурившись, словно боялась углубиться в свою собственную историю. Я успокаивающе взяла ее за руку:

— Ты ведь знаешь, что ты достаточно хороша, верно? Ты красивая девушка с красивыми историями, живущими в твоем сердце. И ты можешь выпустить их на волю.

Она опустила голову:

— Ты не обязана этого делать.

— Делать что?

— Называть меня красивой. Я знаю, что это неправда и что ты пытаешься быть милой, но тебе не нужно лгать.

Я приподняла пальцем ее подбородок, чтобы мы встретились взглядами:

— Ты красивая, Карла. Каждая часть тебя, а в особенности те части, которые ты считаешь уродливыми, — это лучшее, что в тебе есть.

Она фыркнула:

— Скажи это мальчикам в школе.

— К счастью, мальчики в школе не понимают, что такое красота. Зато это понимаем мы.

Она прищурила глаза и наклонила голову, как будто пытаясь осознать мои слова.

— Как ты стала такой уверенной?

— Легко, — я пожала плечами. — Я перестала говорить себе плохие вещи.

— Я даже не знаю, что плохого можно о тебе сказать. Просто посмотри на себя! Ты идеальная. Если бы я выглядел так же, как ты, каждый парень в мире смотрел бы в мою сторону.

О Карла.

Вот бы снова стать такой молодой и сходить с ума по мальчикам.

— Внимание мальчиков не определяет твою ценность.

— Говорит женщина, на которую, наверное, смотрит каждый мужчина в мире.

— То, что они на тебя смотрят, не означает, что они будут тебя уважать. Поверь мне. Мужчины достаточно раз причиняли мне боль, чтобы я могла это утверждать, — они никогда не будут ценить тебя только потому, что ты красива.

Карла фыркнула, качая головой:

— Ты не выиграешь в этом споре, Шей. Ты королева бала, а я школьный урод. Все так думают.

Прежде чем я успела ответить, телефон Карлы зазвонил. Прежде чем она успела ответить, я увидела промелькнувшее на экране имя: «Дядя Лэндон».

У меня скрутило желудок. Я знала, что Лэндон общается с дочками Грейсона — особенно после аварии, — но, увидев слово «дядя», я поняла, что он с ними куда ближе, чем я думала.

— Привет, дядя Лэндон. Как дела? — спросила Карла, прижав телефон к уху.

Она слегка от меня отвернулась, но я все равно заметила легкую улыбку, появившуюся на ее лице во время разговора с Лэндоном.

— Да, я знаю. — Ее улыбка стала шире: — Да, я знаю.

Затем она рассмеялась.

Она рассмеялась! Сломленная девочка с такой низкой самооценкой смеялась над словами Лэндона. Это согрело мне сердце. Несмотря на то что я имела свое мнение о Лэндоне, я была счастлива, что он смог заставить Карлу улыбаться и смеяться, — я знала, как редко она делает и то и другое.

— Хорошо, хорошо! — Карла смеялась, качая головой. — Отлично. Я скажу это, но только потому, что ты меня заставляешь. Я тоже тебя люблю. Вот. Доволен?

Она продолжала улыбаться, и эта улыбка оказалась заразительной — я не могла сдержаться и тоже улыбнулась.

Карла приподняла бровь:

— Погоди, что? — Она встала. — Правда?!

Я тоже встала, сбитая с толку ее реакцией.