– Ой, ёкарны бабай, Улугбек Карлович, вы от темы то не отходите. Как вы меня… нас домой отправлять думаете?

– Понимаете, Игорь, существо, которое захватило нашего товарища, оно не просто на нас охотилось. Этот… индивид занимался тем, что собирал такие установки, как та, что и перенесла нас сюда. И как я помню, весьма преуспел в таком занятии. Думаю, что, отыскав Горового, мы найдем рядом и все установки переноса во времени и пространстве, которые они именуют… "гаки", кажется?

Игорь почесал губу.

– Может, надежней людей набрать и к бабке вернуться? Разок вы ее домик взяли. Правда, как вспомню образин этих и чудище подземное, так дрожь пробегает, но, все-таки, тут вариант надежней. Проверенный!

Ученый вынужден был согласиться.

– Что же. Не стану спорить. Если не получиться обзавестись установкой-гаком в логове у Мардука… или Локи, то, видимо, придется вернуться сюда.

– А, может, сразу обратно двинемся? Пока бабка не очухалась и вояк пострашней своих гномов не набрала? Патронов у нас есть пока, подберемся ночью…

Сомохов покачал головой.

– У меня по такому плану ряд возражений. Первое. Кроме нас никто не осмелиться вернуться к капищу – ни рыцари, ни кнехты. Даже те, что с нами сейчас идут, побоятся. Второе. Это не совсем соответствует нашим планам, – Сомохов сделал упор на "нашим". – Все-таки мы в это время вернулись не для того, чтобы тут же обратно прыгнуть. У нас с Костей здесь цель есть и цель достойная!

Игорь поджал губы, но понимающе кивнул.

– Ну и третий аргумент. Весьма весомый, – Улугбек Карлович указал пальцем в сторону, откуда они приехали. – Там сейчас рыскают те самые тюрки, что меня пленили и почти пол сотни крестоносцев порезали. И тюрок там много. Вы, правда, думаете, что мы мимо них прошмыгнем, тихонько возьмем капище и проведем вашу переброску в привычную вам реальность?

Тоболь засопел.

– Блин… Понимаю я все. Но тревожно как-то. Как подумаю, что со мной, с нами случиться, когда патроны кончаться и… Все не по себе.

Ученый снял очки, снова протер их, завернул в замшу и спрятал в футляр.

– А вы не волнуйтесь. Мы здесь и без патронов, думаю, не пропадем, – археолог подложил под голову рюкзак, поправил разложенную на земле попону, улегся. – Желали приключений и отдыха от обыденности – вот вам аттракцион под названием "крестовый поход"…

Голос его становился тише, дыхание замедлялось.

– Даст Бог, доберемся до Антиохии… Разыщем Тимофея… Кумира этого ожившемго осадим… Все у нас получится!

Игорь вздохнул:

– Ну да… мля…

– Что?

– Говорю "Хорошо бы"!

Археолог удовлетворенно кивнул, повернулся на бок и засопел глубже. Тоболь еще посидел у костра, ковыряясь веткой колючего куста в угольках и прислушиваясь к ночному концерту цикад.

– Я вот что еще спросить хотел, Улугбек Карлович… Улугбек Карлович?

Ученый спал.

Игорь глубоко вздохнул, почесался, сплюнул и побрел к телегам. Сторожить лагерь. На душе бизнесмена было невыносимо тяжко. И еще очень хотелось курить.

Кесария. Восточный окраина Римской империи. 8 год a.d.

Солнце, безжалостно выжегшее все вокруг, спряталась за край соседнего здания, подарив минуту передышки тем, кто искал укрытия от него в нишах претории. День еще только начинался, но уже обещал быть изматывающе долгим.

Облаченный в богато отделанную золотом лорику седовласый мужчина потрогал края развешанных в проходе холстин. Высохли! Значит, ни иссушающий ветер удержать, ни дать воздуху влаги они уже не смогут. Нерадивые слуги должны давно уже заменить полотнища на новые, но до сих пор не спешат это сделать.

Седовласый ее заметно нахмурился. Зря он предпочел доспехи легкой тоге. За спиной кашлянул гемилохит, ожидающий приказа. Пора было принимать решение.

Седовласый повернулся к тому, кто заставил его задержаться в душном приемном зале претории.

– Чудны твои слова, киликиец.

Черноголовый мужчина в потертом изношенном хитоне, ожидавший слов прокуратора в самом низу мраморной лестницы, ведущей в зал, покачал головой.

– Я один раз уже говорил тебе, уважаемый Порций, я – не киликиец. Видимо, ты не заметил?

Иудейский прокуратор Порций Фест сверился с записями.

– Но ты родился в Тарсе киликийском?

– Да, это верно… И, тем не менее, я римлянин. Как ты, Порций.

Порций Фест, немолодой, иссушенный походами воин, а нынче еще и правитель окрестных земель, задумчиво кивнул:

– А в придачу еще и габрей?

Человек в потертом хитоне виновато развел руками:

– Дети граждан становятся гражданами. Дети иудеев рождаются иудеями. Я не выбирал свою судьбу.

Прокуратор потянулся, прошелся до оконного проема и глянул на беснующуюся во дворе толпу.

– Что же ты сделал такого, римлянин с иудейской кровью, что даже спустя два года эти пустобрехи из синедриона требуют тебя распять? Слова первосвященника о покушении на веру… наивны, – Фест покачивался на пятках, заложив руки за спину, и пробовал новое слово на вкус. – Наивны? Кажется, или я таки подыскал нужное слово? Да. Пожалуй, да… Наивны… Значит, не относятся к правде. Ведь, ваших пейсатых фарисеев никак нельзя отнести к наивным.

Он почесал гладко выбритый подбородок, дошел до кресла и устало развалился в нем. Будь его воля, прокуратор бы предпочел стоявшее тут же ложе с подушками. Но приходилось придерживаться местных обычаев. Судья должен сидеть.

– Я много думал, но ничего толкового, способного объяснить их настойчивость, никак не приходит в голову.

Порций вгляделся в лицо собеседника, стремясь застать отпечаток новых эмоций. Но тот выглядел таким же усталым и бесстрастным.

Прокуратор вздохнул, взял с блюда и покатал в ладони зеленую оливку.

– Еще они требуют, чтобы ты отдал то, что Иешуа из Назарета выкрал в святилище вашего бога. По словам первосвященника Анании, теперь это в твоих руках.

– У меня один Бог, прокуратор. И ему нет нужды красть что-то в своем храме. Ему достаточно просто забрать нужное… Но Анания ошибается. Учитель не брал ничего.

Прокуратор склонил голову:

– Ты называешь его учителем? Не ты ли преследовал его и тех, кто считают себя его последователями? – Порций глянул в записи. – Тут указано, что ты был из числа фарисеев, искоренявших заразу новой секты и во вре…

Глаза иудея вспыхнули, он прервал прокуратора, отчего стоявший за спиной легионер тут же огрел допрашиваемого стилом. Но Фест сделал знак продолжать, и арестованный затараторил:

– Это правда. Я долго искал истину, а где лучше всего можно обрести зерно истока, как не в стенах храма, откуда в сердца людские течет река знаний? Я был фарисеем, книжником… И я был среди тех, кто подымал на смех новое учение, изгонял последовавших за светом… Я был безжалостен и истов. До тех пор… – он запнулся и бросил взгяд через плечо. – Впрочем, если ты так хочешь услышать из моих уст то, что наверняка записано в твоем свитке, то почему бы тебе ни пригласить к нам и того, кто скрывается и выслушивает мои речи за этим балдахином. Я устал за время пути. Говорить громко мне тяжело. А слова, сорвавшиеся с языка, надо еще и услышать. Непонятные же слова необходимо еще и правильно истолковать. А как это лучше сделать, если не можешь спросить ни о чем рассказчика?