– У нас была пересменка, – презрительно глядя на полицейского, ответил лекарь.

Взгляд старшины остановился на бейджике, который был небрежно закреплен на груди этого человека.

– Шейко Валерий? Я сегодня два раза с ним говорил. Вы…

Договорить он не успел, так как врач, прежде с неприязнью разглядывающий этого не в меру любопытного молодого полицейского, неожиданно коброй бросился на него. От внезапности нападения старшина плюхнулся обратно на скамейку, его рука потянулась к автомату. В тот момент, когда «калаш» соскользнул с плеча, игла глубоко вошла ему в кадык. Большой палец врача до упора утопил поршень шприца, вгоняя его содержимое в кровь парня. Глаза полицейского расширились, губы шевелились, но уже не могли издать какой бы то ни было звук. Его рука с автоматом была крепко перехвачена пальцами доктора.

– Спал бы ты себе, дурачок, – ласково произнес врач.

Веки старшины медленно опустились. Лекарь выдернул шприц, цепким взглядом окинул пустующий коридор. У него была всего пара минут. Этого должно хватить. Никто сюда не сунется и не найдет настоящего врача Валерия Шейко. В данное время тот валялся без чувств в мужском туалете.

Он прислонил карту к электромагнитному замку, услышал характерный щелчок, змеей скользнул внутрь и внимательно огляделся по сторонам, выискивая нужного человека. Его ловкие пальцы быстро достали еще одну ампулу, и через пару секунд шприц был вновь заполнен. Кроме двух бессознательных больных в палате находилась еще пожилая нянечка, которая крепко спала прямо на стуле.

Врач шагнул к мужчине, из горла которого торчала трубка аппарата искусственной вентиляции легких. Он сразу узнал Осипова. Борис Георгиевич лежал с закрытыми глазами, вытянув руки вдоль тела. Мужчина склонился над ним, достал из кармана шприц, ловко надел иглу и воткнул ее под левую ключицу Осипова.

– Хороших снов тебе, парень, – шепнул он, нажимая на поршень.

Джеймс завороженно смотрел на ночное небо. Звезды вспыхивали одна за другой, словно кто-то невидимый щелкал на небе выключателем, позволяя мириадам сверкающих бриллиантов украшать темное бархатное покрывало.

– Я очень волнуюсь, – сказала Глорис.

Джеймс не видел ее лица, но по голосу понимал, что еще чуть-чуть, и жена расплачется.

– Все будет в порядке, – успокоил он супругу.

Он старался придать голосу уверенность, но тот все же дрогнул.

Впереди показался аэропорт. Его многочисленные яркие огни пронизывали прохладное ночное небо, разбавляли его угольную черноту. Звезды здесь становились бледными, тусклыми, теряли свою былую свежесть.

– Том, смотри за ним, – обратилась женщина к молчаливому спутнику, крупному мужчине лет сорока.

– Да, миссис Оутис, – коротко отвечал этот человек.

– Я чувствую себя ребенком, – признался Джеймс.

– Ты и есть ребенок, – сказала Глорис и поцеловала мужа в лоб. – Хорошо, что тебя будут сопровождать врачи.

Джеймс ничего не ответил. Автомобиль миновал шлагбаум и направился к терминалу, где проходили регистрацию пассажиры частных рейсов.

– Тебе не придется проходить таможенный контроль? – спросила Глорис, вытерла уголки глаз и прижалась к мужу.

– Нет. Там есть пункт службы безопасности, это намного быстрее, – рассеянно ответил Джеймс.

Мыслями он был уже в далекой России, где ему через день-два сделают пересадку сердца.

– Я прочту за тебя молитву, Джеймс.

Мистер Оутис искоса взглянул на супругу и заявил:

– Глорис, ты же знаешь, что я атеист. Просто поменьше болтай о том, что знаешь. Тогда все будет в порядке. Я вернусь, обещаю.

У дверей терминала стояли и о чем-то разговаривали двое мужчин. Увидев подъезжающий автомобиль, они замолчали.

Громко сопя, Джеймс принялся вылезать из машины. Телохранитель Том молча встал рядом. Глорис тоже вышла наружу.

– Долгие проводы – лишние слезы, – буркнул Джеймс, обнимая жену. – Я позвоню тебе, как только у меня появится такая возможность.

– Я люблю тебя, – прошептала женщина.

– И я тебя люблю. Все, пока. Езжай домой, милая.

Джеймс отстранил ухоженные руки жены и, не оборачиваясь, заковылял к докторам. Вскоре все трое скрылись в терминале.

Глорис долго смотрела вслед мужу, потом мысленно пожелала ему удачи, вытерла слезы и села в машину:

– Поехали, – сказала она водителю.

Шел второй час ночи, но Юрий Соломин без проблем прошел в больницу, чему немало способствовало его служебное удостоверение. Поднимаясь по ступенькам на третий этаж, он почему-то подумал о том, что в последний раз был в больнице года три назад, когда на даче во время рубки дров случайно рассек топором палец. Юрий тогда до последнего противился, уверял жену, что на нем все заживает как на собаке, но она была непреклонна.

«Не хотелось бы мне застрять тут надолго», – подумал мужчина, бесшумно поднимаясь по лестнице.

Он терпеть не мог лечебные учреждения. Запах лекарств, казалось, намертво въелся в стены и потолки больницы.

«Если подозрения Артема не подтвердятся, то рыбалкой он от меня не отделается», – решил Соломин.

Павлов позвонил ему буквально час назад. По его словам, человек, доставленный сегодня в эту больницу, подвергался серьезной опасности. Адвокат не надеялся на охрану, приставленную полицией.

«Юра, я по гроб жизни буду тебе должен, но этому мужику нужен нормальный телохранитель. Сердцем чую, наших доблестных полицейских тут недостаточно», – сказал тогда Павлов.

Судьба распорядилась так, что Соломин жил в пяти минутах ходьбы от вышеуказанной больницы. Поэтому он долго не раздумывал. Юрий не сообщил Артему, что сам отправился на ночное дежурство. Вполне возможно, что его присутствие окажется излишней мерой предосторожности, но никто наперед не знает, как на самом деле будет развиваться ситуация.

Вскоре он оказался на нужном этаже и направился к реанимационному отделению. Соломин сразу увидел полицейского, дремавшего на скамейке у двери, ведущей в отделение. Автомат свесился вниз, ствол касался пола, и Юрий скривил губы. Охранник, твою дивизию!

Он подошел вплотную к старшине и подумал, что в позе полицейского было что-то ненормальное. Так люди не спят. Соломин толкнул его в плечо и ничуть не удивился, когда тот мешком свалился на пол. Юрий присел над полицейским, нащупал пульс на шее. Старшина был жив. На его шее виднелось крохотное пятнышко подсыхающей крови.

Укол. Сомнений в этом у Соломина не было.

Юрий подумал о пистолете, спрятанном под легкой курткой. Реанимационное отделение было закрыто, но он увидел кнопку вызова. Лоб Соломина покрылся испариной. Неужели он опоздал? Или нежданный гость еще там, внутри?