– Что ж, пожалуй, остановимся на этом. – Врач встал и начал собирать свои медицинские принадлежности, складывая их в чемоданчик, в котором, казалось, помещалась целая мини-лаборатория. Лали почему-то тоже подскочила с места, с тревогой наблюдая за его действиями. Почему-то вовсе не хотелось, чтобы этот человек уходил. Ей казалось, что у него были ответы на нужные вопросы, просто пока что он почему-то предпочитал молчать.

Бросив на девушку оценивающий взгляд, врач вновь заговорил.

– Знаете, я советую вам все же не отказываться в дальнейшем от некоторых предлагаемых вам услуг. Массаж и что-то расслабляющее вам сейчас не повредит. Вы очень напряжены, и я вижу у вас признаки начинающейся депрессии. Сажать вас еще и на антидепрессанты мне бы крайне не хотелось.

– На антидепрессанты? – удивилась она. – Вы… психиатр?

– Не волнуйтесь. Я осматриваю всех девушек, которые подписывают подобные контракты. Это стандартный осмотр.

– И… К каким же выводам вы пришли после осмотра? – невесело скривила губы она, чувствуя, как они дрожат.

Мужчина вздохнул, аккуратно убрал в верхний кармашек медицинского халата ручку, взял в руки чемоданчик, а папку с какими-то бумагами зажал под мышкой.

– Я считаю, что вам нужно снижать дозу не по стандартной схеме, а по ускоренной. Мне не очень нравится ваша реакция на происходящее. Со слов моего нанимателя, вы нестабильны, да я и сам вижу, что злоупотреблять подобным экспериментом над вашей психикой чревато. Поэтому просто приготовьтесь к тому, что воспоминания начнут к вам возвращаться в самое ближайшее время. Не сразу, конечно, но все-таки кое-что для вас должно проясниться. Если это немного вас успокоит, то мы можем вернуться и к старой схеме, более замедленной.

– Почему вы… – она запнулась, не желая откровенно обижать этого человека, но все же не сдержалась. – Почему вы, врач, занимаетесь подобными грязными делами? Вы же приносили клятву не навредить! Вы должны лечить людей с покалеченной психикой, а не калечить ее сами!

Врач недовольно покачал головой и едва заметно хмыкнул.

– На этот счет, мадемуазель, я, к сожалению, ничем не смогу вас порадовать. Если бы от меня зависело поведение моих пациентов, то процентов девяносто из них вовсе не оказались бы в моей клинике. Люди чаще всего сами обрекают себя на муки и страдания, а нам, врачам, лишь остается иметь дело с последствиями. Могу дать вам один совет в сложившейся ситуации. Не впадайте в панику, не поддавайтесь истеричным настроениям, не ищите во всех окружающих врагов. Анализируйте, думайте, держите себя в руках, доверяйте собственной интуиции и чувствам. У вас большой энергетический потенциал. Вы сильная личность. Я буду наблюдать за вашим состоянием и пока что не стану ничего вам прописывать.

Лали даже не нашлась, что на это ответить. Врач собрал все вещи и ушел, оставив ее в полном замешательстве. Впрочем, вскоре все вновь вернулось на круги своя. Виктор не спешил являться, день прошел как обычно, а воспоминания так и не приходили.

Когда наступил вечер, девушка забылась тяжелым глубоким сном, только на этот раз со странными сновидениями. Ей снилось, что она была очень одинокой маленькой девочкой, которую заперли в темноте то ли в кладовке, то ли в каком-то шкафу. Снаружи в щели немного проникал свет из комнаты и веселые голоса. Голоса, которым было хорошо и без нее, которые по ней не скучали.

Пахло в темноте пылью, и со всех сторон выпирали всякие бесформенные вещи и впивались в бедра, в спину и в руки. Из-за них сидеть было неудобно, а еще у нее болела рука. Сильно болела. Себя вдруг стало ужасно жалко, и девочка заплакала – от безысходности, от обиды, от боли и от голода. Сегодня ведь был день рождения. Ее день рождения.

«Вы все злые! Это несправедливо! Нечестно… За что?! Я ничего плохого не сделала! Сегодня мой день рождения!» Кажется, она кричала именно эти слова, когда снаружи вдруг послышался злой стук двери, тяжелые шаги, а потом мелькнула большая тень в просвете.

Девочка задохнулась от страха. Дверь ее укрытия резко открылась, и на ярком солнечном свету нарисовался черный силуэт крупной мужской фигуры, грозный и страшный. Лали не знала, кто это, да и его лицо невозможно было рассмотреть, но ужас заставил ее онеметь. Она попыталась закричать, сжаться, стать маленькой и невидимой. Потом, когда ее больно схватили за руку, она стала отбиваться, визжать и пинаться. Но силы были не на ее стороне. Кто-то огромный и очень сильный собирался причинить ей зло, а она была слишком мала и слаба, чтобы противостоять…

Вдруг невидимый занавес опустился и ее вырвало из мира ночного кошмара в мир пограничной мутной пустоты. Кто-то охватил ее щеки теплыми ладонями, потом погладил по влажному лбу, по растрепавшимся волосам, а затем произнес тихо, но требовательно, нависнув над ней темной тенью: «Лали, проснись. Тебе снится кошмар. Лали!»

Девушка резко открыла глаза и содрогнулась, совершенно не понимая, кто перед ней находился. Судорожный вздох, потом еще один и еще, будто ее только что вернули к жизни дефибриллятором в реанимации. Рука сама потянулась к месту за матрасом, где был спрятан нож. Она столько думала об этом ноже, так мечтала о спасении, что сейчас действовала совершенно неосознанно. Ужас из сна владел ею до сих пор, и кошмарный образ черного силуэта сейчас был слишком реальным и ощутимым. Пальцы сомкнулись на рукоятке, и она выбросила руку вперед, пытаясь ударить его по плечу.

Мужчина издал тихое злое шипение. Резкий рывок – и ее руки оказались перехвачены и прижаты к постели справа и слева от головы. Его хватка на правом запястье усилилась, заставляя разжать пальцы и выпустить нож.

Растерянно моргая, молча смотрела и дышала ему в лицо, постепенно осознавая свою ошибку. Кожа полыхнула под прямым взглядом зеленых, потемневших под тенями опущенных ресниц глаз. Виктор хмурился, но вместе с тем в чертах его лица читалась тревога и призыв к ответу. Он будто желал пролезть к ней в голову, чтобы докопаться до истины и до ее тайн. Больше сил для сопротивления не осталось, потому что он вновь был слишком близко, накрыл ее своим телом – тяжело, горячо, крепко.

Лали опустила глаза, заметила его руку, по которой стекала кровь, и ужаснулась. Поверить не могла, что это она его ранила. Это было какое-то помутнение, припадок, ошибка…

Больше не в силах терпеть, зажмурилась и заплакала, все еще чувствуя себя той беспомощной маленькой девочкой, которую обидели, бросили, оставили. Позволила ему поднять себя, словно куклу, и сжать. Все равно