царя в голове и вполне способна ввязаться в серьезные неприятности просто из упрямства… Чтобы доказать ему что-то. А, возможно, ей и правда было скучно, и она решила оторваться по полной. В тот вечер она понятия не имела, как рисковала, и что стало бы с ней, не окажись он рядом.

Глава 9

Выключив видео, Виктор наконец заглянул в файлы с информацией о Лали, которую прислала ему Аюна. Не то чтобы он рассчитывал найти там нечто сенсационное, просто мучили кое-какие сомнения. Он действительно любил разгадывать женщин, которых на время делал своими игрушками, только Лали теперь казалась ему слишком уж противоречивой натурой. Образ шальной и развязной гуляки никак не вязался с нынешней упрямой и принципиальной девочкой, к тому же невинной. В этом слишком многое настораживало.

Пробежался глазами по тексту, просмотрел фотографии, собранные его людьми, почитал подборку из старых газетных и журнальных статей. Родилась в Тбилиси, в довольно состоятельной семье предпринимателя, занимающегося ресторанным бизнесом. Мать – домохозяйка, которая целенаправленно делала из девочки звезду. Водила на танцы, на спорт, на различные конкурсы и курсы, следила за учебой и внешностью, записывала на фотосессии, собирала портфолио. Школу Лали, впрочем, окончила без каких-либо отличий. Зато даже детских фотографий у нее было много. На всех, или почти на всех, он видел яркую, самоуверенную, дерзкую красивую девочку, которая с малых лет привыкла к постороннему вниманию и восторгам.

Виктор листал снимки, обрывки статей и заметки, и его продолжали мучить сомнения. Что-то не сходилось. Он не знал, что именно, но его грызло смутное чувство, что он что-то упускает.

Вспомнил ее колючий, упрямый, горделивый, даже тяжелый взгляд сегодня за ужином, а потом растерянно-потрясенный, когда он трахал ее в рот, доведя до полного экстаза. Она потеряла контроль с ним, дрожала от оргазма, словно в припадке, а потом плакала от отчаяния, потому что он задел ее гордость, заставил ее раскрыть собственные желания и показать, как она его хотела. Эта девочка вовсе не походила на наглую, нахальную, самовлюбленную девицу на любительских семейных фотографиях. Он специально хотел увидеть именно их, а не постановочные снимки из журналов, где она могла быть вовсе не собой, а кем-то еще по задумке фотографа.

Неприятная мысль заставила помрачнеть. Что если действия препарата оказали необратимое воздействие на ее психику? Что если он совершил роковую ошибку? Раньше подобных случаев никогда не было, да и его фармацевты и психиатры гарантировали отсутствие тяжелых побочных эффектов или последствий. Однако, игры разума всегда несут в себе риск…

С тяжелым сердцем прошелся по всем материалам по второму кругу, но вновь не нашел ответов на мучившие его вопросы. Выключив ноутбук, Виктор глянул на наручные часы. Они показывали половину первого ночи. Девочка уже, скорее всего, спала, измученная сегодняшними испытаниями, а вот ему нужно было проветриться и еще встретиться с одним человеком.

Переодевшись в джинсы и футболку, вышел из спальни, пересек огромный холл и быстро сбежал по лестнице. Здание гаража стояло особняком в задней части парка. Прогулялся до него по темным аллеям, практически не глядя по сторонам. Выбрал темно-синюю Бугатти из своей коллекции, сел за руль и тут же завел двигатель.

Улицы еще не думали спать. Город наоборот только начал просыпаться для очередной разгульной ночи, во время которой деньги будут литься рекой, как и алкоголь, как и фальшивые признания и поцелуи. Выехал на шоссе и прибавил скорости. Минут через сорок оказался в пригороде Ниццы и остановился перед коваными воротами какого-то особняка. Рассмотрев протянутый из водительского окна пропуск, охранник отвел в сторону тяжелую решетку, пропуская автомобиль на территорию. Почти все окна со стороны фасада не светились, разве что приглушенный свет в коридоре на первом этаже за стеклянной входной дверью.

Виктор проехал на подъездную аллею, но не стал останавливаться у центрального входа. Вместо этого обогнул здание и припарковался у неприметной двери сбоку. Вышел, огляделся, еще раз кинул взгляд на наручные часы и поморщился. Стрелки указывали на половину второго. Тем не менее, он все равно подошел к двери и нажал на звонок. Пару раз. Через минуты две уже нетерпеливо раз пять.

Дверь отворилась, и на пороге показалась заспанная и со сна всклокоченная молодая девушка в пижаме и накинутом поверх нее халате. Увидев Виктора, она растерянно запустила пальцы в стоящие торчком короткие темные волосы и смущенно запахнула халат поплотнее.

– Виктор… Что ты здесь делаешь в такое время?.. – спросила она по-французски, нахмурившись и оглядывая его с ног до головы. – Что-то случилось? Нужна помощь?

– Нет, – мужчина качнул головой. – Привет, Инес. Я просто хотел переговорить с доком.

Девушка округлила глаза и рот, изображая недоумение и возмущение одновременно.

– А в другое время никак нельзя было зайти?! Сейчас почти два ночи! Он спит!

Виктор блеснул обаятельной улыбкой и приподнял руку с бутылкой дорогого коньяка.

– Я угощу его тем, что он любит, и он, возможно, не захочет надеть на меня смирительную рубашку и упечь меня в свою богадельню…

– По-моему, ему давно следовало это сделать! – вновь вспылил этот растрепанный воробей.

– Мечтаешь увидеть меня связанным и кормить с ложечки?

– Иди ты к черту! – гневно выпалила Инес, вспыхнув, а Виктор рассмеялся, потому что девчонка хоть и взбесилась не на шутку, но все же сдалась и унеслась вглубь дома, оставляя дверь открытой.

Он прошел в хорошо знакомую прихожую, затем в гостиную, даже на кухню заглянул, потому что вдруг осознал, что ужасно голоден. Приблизившись к холодильнику, открыл его и, обнаружив там пирожные в упаковке, без единого зазрения совести извлек ее, открыл и проглотил сразу половину одного из них. В этот момент в помещение вновь ворвалась Инес, затараторив что-то вроде «Док примет тебя в своем кабинете» и поперхнувшись на полуслове, когда увидела, как и что он жует.

– Да ты совсем совесть потерял! Я купила их для дедушки!

– Ах, прости, – не слишком-то искренне повинился он, с аппетитом дожевывая вторую половинку. – Завтра утром тебе привезут наисвежайшие пирожные от лучшего кондитера Ниццы, клянусь.

Хоть и знала, что Виктор всегда сдержит слово и данное обещание, Инес все равно вся надулась, скрестив на груди руки и тяжело вздохнув, совсем как обиженный ребенок. Собственно, она и была ребенком в свои девятнадцать, наивным и довольно вспыльчивым. Со сверстниками общалась мало, жила по сути в изоляции, всю юность предпочитая проводить за книжками в компании дедушки, изучая психиатрию в университете и проходя практику в его больнице. Она была естественной, эта взбалмошная Инес,