Потребовалось пять минут, чтобы выбраться на дорогу, где идти стало более или менее легко. Ивэнлин вся взмокла от пота, ее дыхание сбилось, но она упрямо продолжала свое восхождение в горы.

Пони терпеливо тащился за нею следом, Уилл шел по правую руку. От его тихих непрерывных причитаний у девушки уже сдавали нервы, но она попыталась не обращать на это внимания, зная, что юноша в этом не виноват. В сотый раз с того момента, как они покинули Халласхольм, Ивэнлин размечталась о том дне, когда следы тепло-травы выветрятся из его организма.

Но, к несчастью, наступление этого счастливого дня пока откладывалось. Проковыляв пару часов по свежевыпавшему снегу, Уилл внезапно задрожал, словно в припадке.

Зубы его застучали, и он как подкошенный упал на землю, непрерывно трясясь и дрожа. Он беспомощно катался, поджав колени к груди, одной рукой колотя по снегу, другую запихнув в рот. Ивэнлин в ужасе наблюдала за тем, как Уилл перестал стонать и закричал так, что все его тело затряслось; крик словно извергался из глубин его души и был наполнен непереносимым страданием.

Ивэнлин упала рядом с юношей на колени, обняла его и попыталась успокоить звуками своего голоса. Однако он отшатнулся, снова принимаясь кататься по снегу и беспорядочно молотить руками, и она поняла: выхода нет. Надо дать ему наркотик, который Эрак припрятал в переметной суме. Ивэнлин уже видела его, когда искала теплую одежду и одеяла: промасленный холщовый мешочек с горсткой сушеной травы. Ярл предупреждал ее, что Уилл не сможет прекратить употреблять эту отраву в один день. Тепло-трава вызывает в людях физическую зависимость, и без новой порции они испытывают настоящую боль.

Ей придется понемногу снижать дозу, сказал он ей. Пусть дает ему все меньше травы и все реже, пока юноша не смирится с полным ее отсутствием.

Ивэнлин надеялась, что Эрак ошибался. Она знала, что каждая новая порция отодвигает время выздоровления, и тешила себя мыслью, что сможет сразу лишить друга травы и помочь ему справиться с мучениями и болью.

Но в том состоянии, в каком он был сейчас, ему не помогло бы ничто, и поэтому девушка нехотя подошла к пони и, вынимая мешочек из сумы, встала так, чтобы Уилл ничего не разглядел. Она отсыпала немного травы, не забыв снова загородить суму своим телом, когда клала холщовый мешочек на место.

Уилл с пугающей радостью сжал в ладони горстку серой жухлой травы. Впервые Ивэнлин увидела в его потухшем взгляде хоть какое-то выражение. Но все его внимание было приковано к зелью, и девушка поняла, насколько оно завладело его жизнью и мыслями. Со слезами на глазах наблюдала она за человеком, который лишь недавно был ее оживленным и жизнерадостным спутником, а теперь превратился в пустую телесную оболочку. Борса и другие скандианцы, ответственные за изломанные судьбы людей, должны гореть в самых ужасных глубинах ада.

Уилл запихнул крошечную порцию зелья себе за щеку и дождался, пока слюна размочит траву и она пустит сок. Постепенно сотрясавшая его дрожь унялась, и юноша встал на колени в снегу у обочины, слегка покачиваясь вперед-назад. Зажмурившись, он снова тихо застонал, удаляясь в свой одинокий и наполненный болью мир.

Пони бесстрастно наблюдал за этой сценой, время от времени продавливая копытом сугроб и пожевывая редкие травинки, что появлялись из-под снега. Наконец Ивэнлин взяла Уилла за руку и поставила на ноги. Тот не сопротивлялся.

– Ну же, Уилл, – безжизненным голосом сказала она, – путь у нас неблизкий.

Произнеся это, она поняла, что имела в виду не только тропу, которая приведет их к горной хижине.

Тихо и бессвязно мурлыкая что-то себе под нос, Уилл последовал за ней, и они снова продолжили восхождение.

Когда Ивэнлин нашла лесную хижину, день уже угасал. Она дважды проходила мимо нее, следуя инструкциям, которые Эрак заставил ее выучить наизусть: после сосны, которую молнией раскололо надвое, пройти сто шагов и на развилке повернуть налево, дойти до неглубокого оврага, ведущего вниз метров на сто, и пересечь его брод.

Девушка мысленно отмечала галочкой каждую из этих вех, осматриваясь и пытаясь разглядеть окрестности в сгущающихся сумерках. Но хижины она не видела, кругом царила безликая снежная равнина.

Наконец ее осенило: конечно, домика и не будет видно. Его же тоже занесло снегом. Как только она поняла эту простую вещь, так сразу приметила большой холм метрах в десяти от нее. Отпустив поводья, девушка заспешила вперед. Снег был глубокий, и идти было трудно, но вот она уже различила угол покатой крыши, угол, куда более ровный, чем могла бы скрыть под снегом природа.

Обойдя холм кругом, девушка заметила, что с подветренной стороны сугробы были меньше. Она разглядела дверь и небольшое окошко, скрытое за деревянными ставнями. Какая удача, что дверь именно с этой стороны! Впрочем, вряд ли это была только удача: лишь дурак стал бы прорубать дверь на стене, где частые северные ветра постоянно заваливали бы ее снегом.

Облегченно вздохнув, Ивэнлин вернулась по своим следам и взяла пони под уздцы. Изможденный, Уилл выбился из сил уже несколько часов назад и теперь снова горбился в седле, покачиваясь с протяжными стонами.

Девушка подвела пони к стойлу у крохотного крыльца, что прилегало к двери, и привязала к стоявшему рядом столбику. Впрочем, в этом вряд ли была нужда: пони пока что не выражал ни малейшего желания покидать их. Однако осторожность никогда не повредит – меньше всего в мире ей хотелось бы искать пони и его всадника в надвигающихся сумерках.

Убедившись, что накрепко привязала поводья, Ивэнлин толкнула покосившуюся дверь и зашла в их новое пристанище.

Домик был маленький: всего одна комната с простым столом и скамейками по обеим сторонам от него. У дальней стены стояла деревянная койка с соломенным тюфяком. В помещении пахло сыростью, и Ивэнлин сморщила нос. Потом ей пришло в голову, что запахи могут исчезнуть, если разжечь пламя в очаге, который занимал большую часть западной стены.

У выложенного камнем очага располагалась стопка поленьев, там же девушка нашла и огниво.

Несколько минут она провела, пытаясь развести огонь. Когда дрова весело затрещали и желтоватое мерца ние осветило комнату, на душе Ивэнлин стало легче.

В углу располагалась кладовая; там девушка нашла муку, сушеное мясо и бобы. Похоже, над запасами потрудились вредители, но еды все равно должно было хватить на месяц или два. Попировать им с Уиллом не удастся, но до весны они дотянут. Особенно если зелье перестанет действовать и юноша вспомнит хоть что-то из того, что умел раньше. Девушка заметила, что за дверью хижины висят маленький охотничий лук и кожаный колчан со стрелами. Даже посреди зимы можно поймать какую-нибудь мелкую зверушку вроде зайца-беляка или кролика. Возможно, так они сумеют разнообразить свой рацион.

Если же нет… Ивэнлин пожала плечами. По крайней мере, они на свободе, и она может попытаться вылечи ть Уилла. А о прочих тревогах можно пока забыть.

Внутри становилось теплее; Ивэнлин вышла наружу и жестом приказала Уиллу слезть с пони. Когда он спешился, девушка, нахмурившись, посмотрела на животное. Снаружи ему лучше не оставаться. Но не брать же его с собой в дом на всю зиму! Ей, конечно, было приятно греться о теплый бок животного прошлой ночью, но сильная вонь, исходившая от него, не давала нормально дышать.