Денис смотрел на незнакомца, и картины событий, рассказанных им, проносились у него перед глазами.

— Так, значит, это ваш перстень, Александр Сергеевич? — тихо спросил он.

Поэт опустил голову в знак согласия.

— Если он ваш, то возьмите его!

— А вам не жалко? — Пушкин вопросительно смотрел на Дениса. — Вы меня и так обогрели, да и истории мои выслушали весьма внимательно. Я и так вам обязан.

— Возьмите! Я бы все равно продал его, вам же он дорог как память.

Пушкин встал, поднял ладонь к глазам, любуясь перстнем. Потом слегка поклонился и пошел по дороге твердой, уверенной походкой.

— Дэн, ты че, спишь? — Дениса толкал в бок Митька Коротеев. — Иди, твоя очередь на пулеметное гнездо заступать. А я погреюсь чуток!

— Мить, сейчас по дороге в сторону Курчалоя никто не проходил?

— Ты че, Дэн, — и Митька покрутил пальцем у виска, — совсем, че ли? Конечно, никто не проходил! Мимо нас и мышь не проскользнет!

Денис поднялся, взял на ремень холодный автомат, поправил каску и побрел на пост. Потом остановился и начал шарить по карманам. Ничего не обнаружив, он как будто вздохнул с облегчением и крикнул в темноту:

— Прощай, Пушкин!

Горы ответили ему многократным эхом, а Митька Коротеев загоготал у костра.

— Иди-иди, Пушкин, еще Арину Родионовну вспомни, — проворчал он, подбрасывая веток в огонь, — чего только во сне не привидится.

Нога нестерпимо болела, причем сначала боль была тупой, но время от времени ее как будто кололи шилом с нескольких сторон, а потом тысяча чертей доставали ржавую двуручную пилу и принимались за дело. Андрей глухо застонал. Превозмогая боль, он достал из разгрузки индивидуальный перевязочный пакет, разорвал зубами оболочку и принялся неумело перевязывать рану. Нога вспухла и посинела, небольшое входное осколочное отверстие выше колена стало черным от запекшейся крови. Ранение было глухим, железный осколок застрял где-то в мягких тканях бедра. Андрей бинтовал ногу, как учили, сверху потуже, ниже послабее. Медицинские бинты сразу же пропитались свежей яркой кровью. Боль стала отпускать. Андрей достал из кармана таблетку анальгина, положил под язык. Потом, перевернувшись на другой бок, снял с ремня фляжку. Отвинтил крышечку и запил таблетку водой. Глоток получился очень болезненным, как будто он проглотил верблюжью колючку. Ну что ж? Ради такого дела можно и потерпеть. Андрей слегка закашлялся и обвел взглядом помещение, в котором он находился.

Заброшенный сарай, сложенный из серого саманного камня, в нем, наверное, раньше держали скотину. Деревянные слеги, которые когда-то составляли крышу, поломались и рассыпались от дождей и ветра, и через прорехи проглядывало синее бездонное небо. Вокруг валялись охапки сопрелого сена, пахло овчиной и молодой травяной порослью.

Андрей очнулся от сильной боли недавно. Сколько он провалялся здесь и как сюда попал, он не помнил.

В висках застучало. Андрей вновь сделал глоток из фляги. Память потихоньку начала возвращаться к нему. Обрывки событий, случившихся сегодня, по очереди водили хороводы в его голове. Андрей попытался встать и, не удержавшись, рухнул на земляной пол, голова кружилась, как в детстве, когда на спор он прокатился на карусели три раза подряд…

Сегодня утром начальник разведвзвода, в котором Андрей проходил службу по контракту, сидя у костра и выхватив из него уголек, прикуривал мятую «беломорину».

— Так вот, Трофимов, — сказал он и, обжегшись, бросил лучину, схватив себя за мочку уха, — расклад такой, я говорю: вдвоем с Найруллиным выдвинетесь вдоль ущелья. Посмотрите, что и как. Вечером один чабан говорил, что видел на тропе незнакомых людей.

— А чабану верить-то можно, товарищ капитан? — Андрей достал сигарету из пачки, ловким движением пальцев размял ее и прикурил от командирской.

— Кто их тут разберет — можно им верить или нельзя? Тем не менее — информацию нужно проверить. Намечается войсковая операция. Рисковать нельзя. Так вот, я говорю, сходите вдвоем и поглядите. Бойцы вы опытные, не первый год замужем. Прокрадетесь бесшумно и тихо. Не торопитесь, посмотрите как можно большую территорию.

Если недобитки какие бродят — хрен с ними, я говорю, но крупную бандгруппу у нас в тылу мы прошляпить не имеем права. Ясно?

— При обнаружении как действовать?

— Действовать по обстановке. Ноги-ноги, уносите мою жопу. Чего непонятного?

— Есть, товарищ капитан, — засмеялся Андрей, — тихо все посмотреть и быстро унести задницу!

— Только в случае обнаружения крупных неприятельских сил, я говорю, уносить-то, — засмеялся вслед за ним взводный.

Айрат Найруллин был парнем молчаливым и, можно сказать, угрюмым. Спиртного не пил, в разговоры не вмешивался. Все происходящее вокруг него Айрат воспринимал с невозмутимостью и даже некоторым безразличием. Только к гибели боевых товарищей он никак не мог привыкнуть. После того, как очередного «двухсотого» упаковывали в пластиковый мешок, Айрат уходил и подолгу скрипел зубами, сидя в одиночестве. В разведвзвод он попал недавно, после госпиталя, до этого он числился на погранзаставе возле Кодорского ущелья, но после того, как весь караул вырезали бандиты, возвращаться назад он отказался наотрез. Причем попросился добровольно в самое пекло. «Из огня да в полымя», — так говорил про Айрата взводный.

Андрей шел первым по тропе, Найруллин следовал немного позади. День был солнечным и безветренным, вокруг пели птицы, ароматы цветущих трав пьянили.

— Айрат, а ты в прериях бывал? — И Андрей вполголоса запел: — Где среди пампасов бегают бизоны и над баобабами закаты словно кровь…

— Не надо про кровь, — отозвался Найруллин.

— Че, так молча и будем пехать?

— Да, молча. Так лучше.

— Как скажешь, — и Андрей обиженно засопел, — ты как думаешь, в нашей жизни случайности бывают? Или только закономерности?

Но Айрат ничего не ответил. Андрей прибавил шагу.

Сойдя с тропы, бойцы прочесывали лес. Андрей не видел Айрата, но чувствовал его близкое присутствие. Вдруг он услышал, как справа от него три раза прокуковала кукушка. Это было условным сигналом. Андрей сел на землю, огляделся вокруг и пополз на звук. Айрат лежал в ложбинке и внимательно вглядывался в даль. Андрей, подобравшись к нему, толкнул Айрата в бок. Тот посмотрел на него и молча кивнул влево. Андрей поднял голову и выглянул из-за бугорка. Метрах в сорока вдоль горного распадка двигалась вереница вооруженных людей. Они несли на плечах тяжелые рюкзаки, некоторые тащили на плечах пулеметы. Одеты они были в камуфляжи всех мастей и оттенков, на головах зеленые повязки с арабской вязью. Вдруг первый остановился и поднял руку. За ним остановилась вся цепь. Человек огляделся вокруг, принюхался и вдруг посмотрел в сторону затаившихся бойцов. Андрей торопливо спрятал голову и, полежав пару минут, снова выглянул. Цепь вновь продолжала движение.