Выбравшись наконец на высокий берег бывшей Хрустальной, а теперь Мертвой реки, я решил, что мои злоключения подошли к концу. Передо мной была деревня, а это значило, что ужин без проблем мне обеспечен.

Ни одного огонька не было видно, но это меня не смутило. Эти крестьяне обычно очень рано ложатся спать, чтобы потом встать пораньше, еще до восхода солнца, для каких-то одним им ведомых дел. Я огляделся по сторонам, выбирая дом побогаче, но все дома были какие-то неказистые, старые, поросшие внизу лишайником, крыши местами прогнили и обвалились темные окна зияли пустыми провалами. Было такое впечатление, что деревня заброшена, притом очень давно. Скорее всего, люди покинули деревню, когда река перестала давать им воду и пищу. Но все-таки внутренний голос говорил мне, что деревня не пуста, а в таких вопросах мой внутренний голос никогда не ошибался. И сейчас я ощущал чье-то присутствие, как будто кто-то наблюдал за мной из засады, может, даже из одного из этих темных окон. Я сделал несколько осторожных шагов в сторону дома, откуда, как мне казалось, на меня был устремлен недружелюбный взгляд, и не ошибся. Из-за висящей на одной петле двери, еле протискиваясь в проем, один за другим появились двое верзил. Ростом раза в два выше меня, с ярко-рыжими волосами над низкими лбами, говорящими о почти полном отсутствии интеллекта, и огромными сучковатыми дубинами в когтистых пятернях, они явно не собирались проявить гостеприимство и угостить меня ужином. Скорее наоборот, ужином для них должен был стать я.

— Человек — хороший еда! — прорычал один из них и довольно бесцеремонно попытался садануть меня своей дубиной. Естественно, я не стал дожидаться, когда дубина опустится мне на голову, а проворно отскочил в сторону.

— Еда бежать в лес! — завопил тот, который пытался меня прикончить. — Крок быстрей ловить!

Второй, которого, по-видимому, и звали Кроком, неуклюже затопал в мою сторону, на ходу поднимая дубину. Убежать от них было проще простого, но в мои ближайшие планы входило провести ночь в этой деревне, и я не имел ни малейшего желания менять их из-за каких-то тупых великанов, то ли огров, то ли троллей. К тому же я с утра был злой, как демон, и у меня просто руки чесались на ком-нибудь эту злость сорвать.

Я нырнул под занесенную для удара лапу с дубиной, подпрыгнул и от души врезал кулаком туда, где над необъятным брюхом, по моему предположению, должно было находиться солнечное сплетение. Удар, который вроде бы должен был свалить даже медведя, заставил Крока только звучно рыгнуть и, размахивая дубиной, приняться крушить деревья, покосившиеся изгороди и вообще все, что подворачивалось под его горячую лапу. Я, естественно, не подворачивался, зато подвернулся его приятель-тролль, за спину которого я вовремя отошел. Удар Крока угодил ему прямо по лбу, заставив крякнуть и покачнуться.

— И ты потерпишь? — крикнул я в ухо ошарашенному троллю с ветки росшего у старого колодца векового дуба, на которую вскарабкался, пока тролли соображали, что произошло. Такой дуб не свалил бы ни один из них, и я чувствовал себя в полной безопасности. — Он тебя ударил ни за что ни про что, а ты даже не хочешь дать ему сдачи? Ну ты и слабак!

После мучительного мыслительного процесса, который длился у тролля, наверно, целую вечность, до него, видимо, дошел смысл произошедшего. Он почесал загривок, взвыл, как десяток разъяренных орков и, размахивая своей огромной дубиной, бросился на Крока.

Тролли осыпали друг друга ударами, от которых дрожала земля, а я, сидя на ветке дуба и болтая ногами, подбадривал их одобрительными возгласами:

— Так его, Крок! Да по башке бей, урод! А ты чего стоишь? Дай ему в ухо! Ну-ка посмотрим, кто из вас сильнее!

Тролли — существа азартные. Еще в детстве я слышал множество сказок о том, как хитрые лесорубы или охотники в свободное от работы время выманивали у глупых троллей их богатства, предлагая померяться силой и пуская им пыль в глаза с помощью какого-нибудь хитроумного трюка. Меряться силой с троллями и обманом заставлять их поверить, что я сильнее, как делали все эти сказочные герои, мне казалось не особенно честным, но я был не против посмотреть, как тролли сами вышибут друг из друга мозги.

В этой схватке победил Крок. Его приятель споткнулся, и коварный тролль обрушил на его склоненную голову сокрушительный удар. Мне показалось, что я услышал хруст ломающихся шейных позвонков, а может, это был треск обвалившейся под тяжестью туши изгороди.

— Крок сильнее всех! — гордо заявил еле державшийся на ногах тролль. — Крок один есть добыча!

— Крок сегодня вообще не будет есть, — возразил я, спрыгнул с ветки дуба, подобрал одну из валявшихся на земле жердей, видимо оставшихся от бывшего частокола, и от души всадил ему эту тупую длинную палку прямо в брюхо, как копье. Глаза Крока вылезли из орбит, дубина с глухим стуком вывалилась из лап, он схватился лапами за жердь, попытался вытащить ее, но не тут-то было. Из спины у него торчало добрых три локтя деревяшки. Крок сделал еще несколько шагов, смотря в никуда стекленеющими глазами, и мешком рухнул на траву.

Я за ноги оттащил обоих великанов и скинул с обрыва прямо в Мертвую реку, чтобы не портили окружающий пейзаж, затем вернулся в деревню. На то, что могут заявиться другие тролли, мне было наплевать, таких неуклюжих существ можно не бояться, даже если они внезапно появятся перед самым носом. Пока такой недотепа будет замахиваться своей дубиной, я успею три раза его убить.

Первое, что я сделал, это напился из колодца. Вода пахла плесенью и тиной, но это была обычная вода, какая бывает в заброшенных колодцах, и самое страшное, что могло случиться от нее, так это легкое желудочное расстройство. Я пил прямо из деревянного ведра, треснувшего в нескольких местах, отчего половина воды вылилась, пока я доставал ее из колодца, а вторая половина насквозь промочила мою тонкую рубашку, больше подходившую для пира в королевском замке, чем для ночевки в лесу в самом конце лета. Ночи были холодные, после таких ночей утром по земле стелется туман, и мне как-то сразу захотелось развести костер и немного погреться и обсохнуть. Но любопытство гнало меня сначала осмотреть полуразвалившиеся деревенские дома. Вдруг я обнаружу что-нибудь интересное! «Знаешь, от чего ты умрешь, Рикланд? — сказал как-то Роксанд. — От своего неистребимого любопытства! Когда-нибудь ты захочешь узнать, нет ли чего-нибудь интересного в Лучшем мире, и отправишься туда, чтобы проверить». В Лучший мир я пока не спешил, хотя смерть меня не пугала, даже когда заглядывала прямо в глаза. Я считал, что жизнь прекрасна и удивительна, а в этом мире есть еще столько интересного, что всей жизни не хватит, чтобы все узнать. В этом я был похож на Энди, он тоже хотел узнать все на свете. Только он узнавал из книг, а я на собственном, иногда горьком, опыте.

На этот раз все обошлось без проблем. Я смастерил факел и обошел несколько домов, начиная с того, откуда появились тролли. Покинуты они были не меньше сотни лет назад, вся обстановка превратилась в труху, только стены, срубленные на века, стояли, как и сто лет назад, даже не покосившись. В домах было полно всякой истлевшей рухляди. Какие-то тряпки, сундуки с посудой. В общем, ничего интересного. Хотя, откровенно говоря, что я собирался найти интересного в крестьянских домах? Глупо было на что-то надеяться И вдруг я услышал песню. Песня была еле слышна сначала я даже подумал, что мне просто почудилось. Я тряхнул головой, но наваждение не исчезло. Я прислушался. Высокий женский голос тихо пел грустную песню: