Его душа воспаряет в небеса.

Кеплер умер в 1630 году в Регенсбурге, который и поныне остается тихим, средневековым городком. Ученого подкосила лихорадка. Он всю жизнь болел лихорадками, и никаких оснований заподозрить в этой, последней, смертельную опасность не было. Силы оставляли его. Кеплер успел уладить дела и написать несколько стихотворений на латыни. Он не страдал от ложной скромности. Кеплер знал, чего он стоит, но знал также и свое место в великой схеме бытия. Он ожидал смерти с содроганием. Современные физики отдают ему должное за открытие законов движения планет, добавляя, конечно, что они математически вытекают из закона всемирного тяготения Исаака Ньютона. А что до астрологии и аспектов? Тут все вполне предсказуемо. Современные астрологи особенно почитают Кеплера именно за его труды по астрологическим аспектам, хотя признают важность и других его работ. Однако сердце его принадлежало аспектам. И их сердца — тоже.

Надо признать, что любимое учение Кеплера было незаслуженно проигнорировано. Мысль о том, что геометрия планет влияет на человеческие души, странна, но не абсурдна. Работавший примерно в то же время Галилей утверждал, что природа подобна книге, написанной языком математики. Эта метафора сама себя раскрывает. Если природа — это книга, то суть ее выражена тысячами способов: природа бормочет и лепечет, заявляя о себе движением звезд или течением рек. Эта метафора вдохновляла мыслителей на протяжении более четырехсот лет. Предоставим теперь философам-аналитикам, которые сочтут возможным задуматься над ней, спорить о ее ценности. Отличается ли сия благородная метафора каким-то заметным образом от метафоры Кеплера, в которой говорилось о мире, где геометрические соотношения влияют на человеческую душу? Кеплер не мог сказать, каким образом аспекты воздействуют на наши души, но ведь и Галилей не мог сказать, каким образом книга природы воздействует на человеческий разум.

Только математические идеи, полагал Кеплер, могут прояснить сущность физических явлений. И в этом он оказался провидцем.

В двадцатипятилетнем возрасте Кеплеру представился случай составить собственный гороскоп. Документ совершенно очаровательный. Перед нами предстает человек, отнюдь не страдающий по поводу своей умственной ограниченности и более того — честно признающий свою гениальность. При его рождении Меркурий стоял в седьмом доме, и в результате наш герой «со всею страстью отдался игре». Тут Кеплер, разумеется, вспоминает детские годы. Однажды, играя в саду, маленький Иоганн нашел узкую щель в ограде, через которую можно, если хорошо постараться, пролезть и — выйти к вершинам научных истин, не переставших быть таковыми и в начале XXI века.

Глава 10 Козерог Последний обед астролога

В 1665 году чума, опустошившая Европу в XIV веке, пришла в Лондон. Тела моряков, изуродованные бубонами, были найдены недалеко от Друри-Лейн. Потом еще — на берегу Темзы. Путь инфекции вилял, точно крысы, бегущие с торговых судов, что плыли вверх по реке. Страх распространился быстро, но паники не было.

В XVII веке мало кто из английских интеллектуалов считал чуму знаком Божественного недовольства. Средневековые представления еще были живы, но в вопросах здоровья утратили свой вес. Чума заразна. Обезопаситься можно либо сбежав, либо изолировавшись от мира. Таков был совет здравого смысла, хотя здравый смысл мог помнить, что в XIV веке чума нередко настигала и бегущих от нее. Лондон покинули немногие. А университетские Оксфорд и Кембридж опустели.

И вот мы видим двоих сбежавших. Их подкованные гвоздями туфли стучат по проселкам, поднимая за собой облака пыли. Это астролог и врач Уильям Лилли и математик и физик Исаак Ньютон. Лилли бежит из Лондона. Ньютон — из Кембриджа. На дорогах полно мужчин и женщин. Приятно, что они не останавливаются, чтобы сечь себя, как делали кающиеся в XIV веке, и не расчесывают кожу грязными ногтями. Этот исход имеет вполне организованный характер, и люди на дорогах Англии почти не отличаются от современных в своем желании преуспеть в жизни.

Лилли шестьдесят три года. Он, стройный и поджарый, двумя годами моложе века. У него слегка удлиненное лицо, не совсем симметрично посаженные глаза, жидкая бороденка и тонкие черты, говорящие о личности, достаточно хитрой, чтобы скрыть свою хитрость, но недостаточно хитрой, чтобы добиться успеха. Ньютону на сорок лет меньше. Его портреты в этом возрасте, написанные позднее, когда он уже был знаменит, показывают человека умного и проницательного. Глаза смотрят пристально и с подозрением. Ньютон воспитал в себе достоинство, с годами его лицо смягчилось. Думаю, если кто-нибудь пожелал бы изучить его черты в тот период, когда он уходил из Кембриджа, то, скорее всего, обнаружил бы в них некую незрелость. Пути Ньютона и Лилли не пересеклись. Мы не можем требовать от судьбы таких совпадений. Однако жизни их были причудливым образом связаны, соединяя конец одной эпохи с началом другой.

Уильям Лилли родился 1 мая 1602 года. К тридцати годам он был перспективным ученым, если не сказать подающим надежды. В одно странное воскресенье в 1632 году он разговорился с писарем мирового судьи в Дайсворте в Лестершире, где родился. Они «рассуждали на многие темы», вспоминает Лилли в своей автобиографии «История его жизни и времени» [151]. Писарь упомянул «одного Эванса из Порохового переулка, весьма мудрого человека… (который) изучал черную магию», а также «великого ученого». Лилли заинтересовался этим Эвансом.

Услужливый писарь обо всем договорился, и через неделю они с Лилли отправились на встречу с мистером Эвансом:

Когда прибыли мы к его дому, он, накануне много выпив, лежал в постели, если можно назвать то, на чем он лежал, постелью; увидев нас, он поднялся.

Обветшалый дом и его пьяный хозяин — джентльменский набор различных банальных мелодрам. Хозяин, как правило, оказывается наделен золотым сердцем в дополнение к луженому желудку. Тем приятнее узнать из мемуаров Лилли, что его учитель был испорчен с головы до ног:

Несмотря на свое пристрастие к выпивке и буйный нрав, Эванс согласился научить Лилли астрологии, что заняло у них полтора месяца. Лилли открыл астрологическую лавку и через несколько лет стал весьма важной фигурой, самым влиятельным астрологом своего времени. Через тридцать пять лет, к тому времени, когда мы видим его на дороге из Лондона, он уже стал знаменит благодаря книге «Христианская астрология», трехтомному трактату, посвященному разработанным им астрологическим методам.