Когда стемнело, пренебрегать вниманием хозяйки стало уже неприлично, и Диана попросила Шанталь впустить Джулиану.

— С вами на самом деле все в порядке? — спросила та, явно озабоченная. — Может, послать за врачом? Минерва очень беспокоится. Да и все мы.

Диана заставила себя надеть платье — не атласное цвета слоновой кости, а более практичное голубое — и позволила Шанталь причесать ее. Но она знала, что все равно выглядит отвратительно: бледная, с кругами под глазами.

— Сейчас мне лучше, — сказала она без всякого выражения. — Во враче нет нужды.

— Но вы же голодны. Я слышала, кроме чая, у вас росинки не было во рту. Вы сойдете к обеду?

— Может быть. Возможно, нет.

Точно нет. Ничто не заставит ее находиться в одной комнате и за одним столом с Себастьяном Айверли.

Джулиана подошла к кровати, села рядом с Дианой и дружелюбно пожала ей руку.

— Женские проблемы?

— Проблемы с мужчиной.

— С Айверли!

— Откуда вы знаете?

На одно мгновение Диане стало жутко, когда она представила, как самодовольный Себастьян за завтраком намекает остальным о своей победе.

— Он уехал сегодня утром, никого не предупредив и не дав внятных объяснений. Значит, что-то должно было случиться.

Диана кивнула и не смогла сдержать слез.

— Ничего страшного, — попыталась утешить Джулиана, приблизившись вплотную к Диане и обняв ее за плечи.

— Я не верю, что он мог так поступить, — сквозь рыдания сказала Диана.

Подруга дала ей выплакаться, и когда Диана успокоилась, протянула ей носовой платок.

— Вы должны забыть его, — сказала она. — Он просто трус.

— Вы сказали «трус»? — вымученно улыбнулась Диана.

— Жалею, что не могла раньше назвать его так. Но если когда-нибудь у меня будет повод нанести, оскорбление, первой кандидатурой будет Себастьян Айверли.

— Он хуже, чем трус, — возразила Диана. — Он подлец.

— Негодяй.

— Мерзавец.

— Одно из моих любимых слов.

— Отвратительный тип.

Диана промокнула глаза и громко высморкалась.

— Что он сделал? Может быть, вам станет легче, если вы расскажете мне?

Она спросила просто так, но Диана рассказала ей все.

— Он заслуживает, чтобы его четвертовали, — воскликнула Джулиана, когда услышала, что сказал Себастьян уходя.

— Но я правда держала пари с Блейком, хотя не должна была этого делать. Я была не права, очень не права.

— С каких пор поцеловать мужчину считается преступлением? — Джулиана не желала видеть вину в поведении Дианы. — Поцелуй, Боже мой! Он должен быть благодарен вам.

— Я тоже так считаю.

— Да любой мужчина должен быть счастлив поцеловать вас.

— Действительно, — сказала Диана, успокаиваясь. — Но даже если я обидела его, реакция была несправедливой.

— Кейн все время предлагает дать ему еще шанс, но я все поняла с самого начала. Я всегда знала, что в Себастьяне Айверли есть что-то порочное. Я спрошу Кейна, — пообещала Джулиана. — Я заставлю его рассказать все их мужские тайны.

— Вы хотите рассказать лорду Чейзу, что произошло?

— Я не стану этого делать, если вы этого не хотите. Но я думаю, что он должен узнать. И Тарквин тоже. Пусть эти члены клуба библиофилов поймут, какую змею пригрели у себя на груди.

— Исключение из клуба «Бургундия» очень огорчило бы его, — предположила Диана. — Коллекционирование книг занимает большое место в его жизни.

— Но он президент клуба. Даже если Кейн и Тарквин проголосуют за его исключение, другие члены клуба их не поддержат. Вам же не хочется, чтобы все в Лондоне знали о том, что с вами сделал Айверли. А других причин для исключения нет.

— Разумеется, нет.

— Но мне пришла в голову мысль. Мы можем наказать Айверли с помощью книг.

— А мы действительно хотим наказать его?

— Диана, и вы еще спрашиваете?

Диана подумала, что игра стоит свеч.

— Но как мы сможем использовать его любовь к книгам?

— Мужчины гордятся, добывая книгу, которую на самом деле хотят. Они не могут смириться, когда другой коллекционер перехватывает их добычу. Интересно, есть какая-нибудь конкретная книга, обладать которой он мечтает?

Стук в дверь возвестил о появлении Минервы.

— Диана! — крикнула она. — Себастьян уехал и не сказал мне почему. — Она подошла к кровати и бросила на сестру свирепый взгляд. — Пожалуйста, скажи, ведь ты не отвергла его?

— Я не отказала ему, — спокойно сказала Диана. — Но он не сделал мне предложения.

— Но он хотел сделать это, я знаю, он хотел. Но тогда что он сделал?

Диана не могла раскрыть всю правду шестнадцатилетней девушке, и теперь не знала, как ей оправдаться.

— Минерва, — вклинившись в разговор, твердо сказала Джорджина, — лорд Айверли вел себя очень плохо. — Диана подала ей знак, чтобы та не продолжала. — Я не могу рассказать тебе о подробностях…

— Наверное, это опять что-то из «не перед юными девушками», — с мрачным видом парировала Минерва.

— Именно. Не задавай вопросов, потому что ответов не будет, и ты только еще больше навредишь сестре. У нее есть самые веские причины сердиться.

У Минервы были недостатки, но глупость в их список не входила.

— О Боже! Неужели он…

Пораженная, Минерва разрыдалась. Подобного Диана не помнила с тех пор, как Минерва вышла из младенчества.

— Это я виновата, — всхлипывая, пробормотала та.

Лишь желание успокоить сестру заставило Диану вылезти из постели. Она обняла плачущую Минерву.

— Ты ни в чем не виновата, моя дорогая. Я знаю, он нравился тебе. Он обманул нас обеих.

— Меня никто не обманывал. Я все знала.

— О чем ты говоришь?

— Разбойником был конюх Себастьяна. Все было инсценировано. Я об этом знала, но не говорила тебе. Он хотел выглядеть в твоих глазах героем, и я не видела в этом ничего плохого.

До сих пор Диана не была до конца уверена, хочет ли она отомстить. Ведь отчасти действия Себастьяна объяснялись желанием отплатить ей за пари. Но теперь, вспомнив охвативший ее ужас, когда нападавший мог убить или ранить Минерву, и чувство облегчения и благодарности Себастьяну за их спасение, она ощутила гнев, который вытеснил из ее сердца чувство жалости и вины, которое преследовало ее весь этот день.

Она повернулась к Джулиане:

— Он говорил мне о книге, которая когда-то принадлежала Екатерине Парр. Он очень хочет, чтобы она оказалась в его коллекции королевских книг.