Она ответила на его взгляд радостным и беззащитным выражением лица. Казалось, она ждет чего-то. Спустя несколько мгновений она сказала:

— Я вынуждена была просить вас прийти сюда, потому что знаю, что иначе не смогла бы отделаться от Блейкни.

— Я польщен.

— Я боялась, вы не придете.

Он едва не рассмеялся. Целый час он ходил из угла в угол своей комнаты, считая бесконечно длящиеся минуты, пока все в доме не отправятся спать, и обдумывая, что надеть или что не надевать на свидание. В конце концов, он снял лишь галстук.

— Я не знал, как нужно одеваться, когда собираешься к даме ночью, — осипшим голосом сказал Себастьян.

— У вас нет навыка? — поддразнила Диана.

— Нет. — Он поднял руку к открытой шее. — Прошу прощения, если мой вид недостаточно приличен.

Она улыбнулась ему — тепло, бесхитростно. Он подумал, что умрет, если не прикоснется к ней. Решившись, он наклонил голову и прикоснулся к ее колену. Затем провел ладонью вверх по бедру, пока сквозь тонкий лен не почувствовал гладкую теплую плоть выше подвязки. Дыхание Дианы участилось. В поле его зрения оказалась ее рука, которая накрыла его руку и сильнее прижала к бедру.

— Поцелуй меня, — прошептала она.

Наконец недвусмысленное приглашение. Взяв обеими руками ее голову, он привлек Диану к себе. Под его пальцами ее волосы казались атласными, запах опьянял. Помня урок, полученный во время их первого поцелуя, он сдержал себя и лишь слегка коснулся ее губ, наслаждаясь их сладостью и рискнув кончиком языка дотронуться до края рта. Когда она в ответ приоткрыла рот, он действовал мягко и не спеша. Но ей нужно было больше, и она притянула его к себе, однако наткнулась на очки.

Остановившись, Дйана невольно хмыкнула, когда Себастьян попытался протестовать.

— Думаю, их лучше снять.

В первый раз он пожалел, что в свое время отказался от монокля, он взялся за дужки, снял очки и положил их в стороне.

Перед его невооруженными глазами была кожа ее шеи, совпадавшая по тону с кружевами цвета слоновой кости. Дрожащими пальцами он попытался стянуть платье, но руки стали неловкими, словно были в перчатках.

— Я сама, — прошептала Диана и, поднявшись, повернулась к нему спиной.

Она пошевелила плечами, и шелковое платье соскользнуло к ее ногам.

Увидев фигуру Дианы, освещенную сзади пламенем камина, Себастьян едва сохранил самообладание. Ее ночная сорочка была так тонка, что просвечивала насквозь, слегка размывая, но не скрывая женственные контуры ее бедер и талии.

Диана села на диван рядом с ним. Вырез сорочки был таким глубоким, что открывал верхнюю часть груди, но, к его сожалению ткань собралась складками и прятала под собой пышные округлости.

— Вы прекрасны, — сказал он.

Банальные, неподходящие слова. Он поднял руку и обнаружил, что пальцы снова действуют. Осторожно он провел по мягкому изгибу ключицы и попытался потянуть за тесемку ворота ночной сорочки. Узел развязался, и вырез стал еще глубже, и сначала медленно, а затем все быстрее под весом материи сорочка начала спадать с плеч.

Себастьян Айверли был образованным человеком высокой культуры, ценителем искусства. Он видел много обнаженной женской натуры, запечатленной на полотнах картин или высеченной из камня. Но при всем при этом он оказался не готов к зрелищу обнаженной до пояса Дианы Фэншоу. Ни один бюст мраморной богини, даже самой совершенной, не мог бы сравниться с этими реальными, из плоти и крови, кремовыми округлыми грудями, каждую из которых венчал розовый кружок вокруг соска.

В благоговейном молчании Себастьян решился коснуться их. Он взял в руку одну атласную грудь и ощутил под большим пальцем твердый выступ. Попробовал слегка нажать на него, и тот стал еще тверже. Как бы в ответ стало твердеть его мужское естество.

Из горла Дианы вырвался звук, который был похож на кошачье мурлыканье. Себастьян положил руку на другую грудь и стал нежно мять, надавливая на сосок.

— Не хотите взглянуть на мои чулки? — прошептала Диана.

Себастьян потерял дар речи. Он освободил одну руку, взял подол ее юбки и поднял до уровня бедер. Затем опустил руку вниз и, обхватив лодыжку Дианы, погладил ногу. Ему было гораздо приятнее не смотреть на чулки, а ощущать их пальцами. А когда рука дошла до конца чулка, он потерял интерес к чулкам, поскольку кожа на внутренней стороне бедра была более мягкой, гладкой и теплой, намного теплее шелка.

Себастьян почувствовал, как Диана чуть приспустилась и раздвинула ноги. Его рука двигалась дальше, и наконец ладонь ощутила курчавые темные волосы — врата в женскую тайну. Еще чуть-чуть, и он почувствовал влажное тепло. Он знал несколько названий этому, и грубых, и поэтичных. Ему пришло на память «колыбель наслаждения».

Когда он рылся в библиотеке Тарквина, он прочел о сотне способов соблазнения. Его теоретические знания о том, как удовлетворить женщину, были огромны. Но сейчас в голове было совершенно пусто. Он не мог вспомнить ничего. Он знал одно: он должен овладеть Дианой. Сейчас.

Не заботясь о тонкости обращения, он принялся целовать ее — виски, уши, шею, волосы, осыпал поцелуями все лицо и наконец достиг губ. Не прекращая поцелуя, он попытался избавиться от одежды. В тумане до него дошло, что Диана пытается помочь ему. Она вытащила из-под пояса край его рубашки и погладила его голую спину.

Ему хотелось продолжать, не прерываясь ни на секунду, но с большой неохотой он остановился, поскольку должен был сделать одно признание.

— Я никогда прежде этого не делал, — сказал он, тяжело дыша.

Если она засмеется, он умрет. Но она не засмеялась.

— Это не имеет значения, — прошептала она. — Я это делала.

И снова прильнула к нему.

Она начала расстегивать пуговицы жилета, но раздеваться на диване было неудобно, потому что одновременно они пытались целовать и обнимать друг друга. Наконец Диана отстранилась.

— Нам лучше заняться этим в постели, — сказала она с хриплым смешком.

Себастьян с такой скоростью разделся, что Диана едва успела забраться на кровать, когда он оказался рядом. Никаких церемоний. Он всю жизнь ждал этого.

Ощущение, когда он вошел в нее, превзошли все его лихорадочные ожидания. Как он прожил двадцать шесть лет без этого? Должно быть, он сумасшедший.

Он пробормотал что-то совершенно неподходящее. Ее имя?

Она произнесла его имя.

Себастьян боялся, что все закончится слишком быстро. Он знал, что мужчина должен стараться продлить процесс.

Невероятным усилием он вернул способность контролировать свои действия и тем спас свою гордость. Он прекратил двигаться и посмотрел вниз. Диана, быстро дыша, лежала с запрокинутой головой, ее глаза были закрыты, рот полураскрыт. Хотя он и так знал, что она была самым прекрасным существом па свете, ее лицо сейчас, во время акта любви, лишило его дыхания.