«Дорогой Василий Иванович!

Вчера, 19 мая, я побывал в Ярославле и зашел, как и обещал Вам, в Волковский театр. Директор Сергеев оказался в отпуске. Но я подробно переговорил о Вашей пьесе с его замом – Сергеем Викторовичем Ксенофонтовым. С театром у меня хорошие отношения. Директор в прошлом созыве даже был у меня помощником. И он предоставлял нам с Бабуриным театр для проведения нашего партийного конкурса патриотической песни. На него приезжали певица Татьяна Петрова, киноактер Николай Бурляев и т. д.

С Ксенофонтовым мы договорились, что с Вашей пьесой ознакомятся и директор, и главный режиссер, и худсовет. Такова у них практика. Пьесы новые они ставят. Проблемы только с деньгами, с декорациями.

В общем, теперь ждем ответа. В последнем письме Вы просили не терзать их, что я и делаю, – пусть вначале прочтут и выскажут свое мнение. А там уж будем думать…

Вчера удалось побывать и на открытии выставки вашего вологодского художника В.Н. Страхова, с которым Вы меня познакомили в Тимонихе. Выставка состоялась в нашем художественном училище. Я с удовольствием выступил на ней, отметил могучий русский талант Страхова и его следование традициям русского реалистического искусства. Приезжайте на выставку, она продлится месяц. На ней есть Ваш портрет.

Получили ли Вы еще одну кляузу на меня? Это происки все того же писарчука Щербакова и еврейчика Баканова. Что теперь Вы им ответите? (Если соберетесь, то напишите в нашу газету, а то Щербаков переврет.) Говорил я Вам тогда – не надо связываться с дураками, а Вы – надо сдачи давать. Теперь они расписались, на Вас переключились. По бабушкам ходят. Клевещут – на реставратора, художника. Десять лет меня кусают. Бедного первоклассного мастера Рыбникова записали в халтурщики и масоны. А он столько спас храмов! Почему церковь терпит рядом таких евреев и человеконенавиствующих писателей?! Непонятно. Все перевернуто в этом мире.

Завтра ко мне приезжают С.Ю. Куняев и В. Хайрюзов. Мы проведем в разных библиотеках моего округа вечера «Нашего современника» и организуем после бесплатную подписку на журнал.

Интересно, какую писарчук Щербаков устроит здесь провокацию?! Что ж, будем отбиваться. Давать сдачи, как Вы говорите.

С Коптевым пока не созванивался. Зато успел картошку посадить.

Шлю Вам на память копию моего выступления в Думе о бесплатной передаче земель церкви (закон, увы, не принят), а также афишу о Питерских гастролях в театре Волкова (одна иностранщина).

Что хорошего в Италии? Напишите. Жду Ваших вестей. Кланяюсь Ольге Сергеевне. 20 мая 2003 г.».

Надежда Мирошниченко – известная поэтесса, устроительница театрального конкурса патриотических пьес. К ее творчеству Белов относился с симпатией. Даже подарил мне ее стихотворение, посвященное ему:

Какая певучая речь —

Души золотое раздолье!

Но как мне тебя уберечь,

Бессмертное русское поле?

И стыдно кого-то винить

В отсутствие единоверца,

Но как мне тебя сохранить,

Наивное русское сердце?

Пылает вовсю бытие,

Сжигает народную память.

Напишет ли кто Житие

Про то, что свершается с нами?

А все ж процветает в глуши

Без всякого блеска и шума

Последняя пристань души —

Упрямая русская дума.

По негласному закону подлости вместо поэтессы Надежды Мирошниченко, выхлопотавшей премию Белову, вручала ее ему не она, а ненавистный чиновник от культуры Михаил Швыдкой. Потому Белов как только получил из его рук грамоту и премию в размере шестидесяти тысяч рублей, так сразу покинул министерство.

Швыдкой пытался его догнать, остановить, но желание писателя незамедлительно ретироваться оказалось слишком сильным…

На мой вопрос, почему он сбежал с церемонии награждения раньше времени, Василий Иванович невозмутимо ответил: – Еле ушел от него… Швыдкой – и твой враг, оппонент!

Письмо сорок первое

Анатолий Николаевич!

Спасибо за книгу о дельфинах. На мой взгляд, ее надо издать еще (!) и в твердой обложке, и не у Сережи Хомутова, а где-нибудь в Москве или в Питере!

Вчера послал тебе в Борисоглеб «Александра Невского». Но от Волковского театра, наверно, лучше отказаться (слишком дело серьезное – много действующих лиц и т. д.). Лучше было, конечно, поставить кино. Но кто осмелится? Борьба с евреями продолжается, конца ей не видно.

Все. Не болейте оба с Галей.

А стихи у моей сестры дрянь. Неужто ты думаешь, что я буду рад ее (сестру) пропагандировать? Вот художница из нее бы получилась. Каждому свое. Она только меня позорит.

Белов. 3 мая 2003 г.

В письмо вложена фотооткрытка. На ней изображен закат на Балтийском море, волны которого бурляще накатываются на лунную светящуюся оранжевым светом длинную дорожку. На обороте Белов коротко написал: «Поздравляю с днем Победы! Белов».

Моя небольшая книга «Боевые дельфины и ринговые собаки» вышла в издательстве «Рыбинское подворье», подготовленная совместно с московским издательством «Жизнь и мысль» в серии «Эра экологического апокалипсиса». Тираж ее – 2 тысячи экземпляров. Это одна из семи книг данной серии. Все они были посвящены злободневным темам охраны природы. Даже по названиям можно понять их значимость – «Каспий в сетях браконьеров», «Елки-палки, лес пустой», «В продаже бобры, тигры, соколы…», «Зов Арктики», «Уходит почва из-под ног», «Опасный климат». Заключить эту серию должна была книга о тревожном состоянии особо охраняемых природных заповедников, попавших в тиски рыночных реформ, под названием «Чур, заповедано!». Но, несмотря на собранный обширный материал и документы, полученные мною из заповедников и парков, я не смог ее написать. Все свободное время пришлось тратить на подготовку общей книги «Эра экологического апокалипсиса», над изданием которой профессионально трудился редактор столичного издательства «Жизнь и мысль» Вячеслав Волков.

Из всех книг этой серии Василий Белов особо оценил именно книгу о дельфинах. Его зацепил серьезный разговор о гуманизме, ведь бездушное отношение к животным порождает в человеке психические отклонения и делает окружающий нас мир бедным и нездоровым. Белов, любя крестьянскую животину, сам написал теплую и поучительную книгу «Рассказы о всякой живности».

По признанию Василия Ивановича, прочитавшего книгу с ручкой в руках и сделавшего несколько пометок для себя, два факта из нее стали для него большим откровением. Он не знал того, что две мощные военные державы – Россия и Америка – учат дельфинов и морских котиков выполнять подрывные задачи. Если у нас существовало две базы по подготовке морских млекопитающих, то у заокеанских недругов их было аж восемь. Конечно, ничего общего с гуманным отношением к животным эти задумки и проекты человека не имели. До восьмидесяти процентов дельфинов погибало, не успев акклиматизироваться