бригада трактористов подписалась на заем, сейчас привезу подписной лист». Два дня агитировал агроном и 20 минут лаял директор. Сейчас страшно подумать, а ведь это делалось.

Все это так. Но… Однако я не пойму. Мы, читатели старшего поколения, как-то можем понять эти истории тех лет, поскольку мы сами современники. Но как быть молодежи? Ведь она, эта молодежь, попади к ней в руки такая книга с историями недалекого прошлого, да еще хлестко изложенная, обязательно запомнит как «хлеб жуют с водкой», а другое, емкое, осмысленное не запомнят.

Василий Иванович! Это не критика, а раздумие над вашей книгой и над книгами такого же плана. Вам то все ясно, а читатель-то разный, с разным уровнем знания жизни и т. д.

А чтобы критиковать, надо быть специалистом писательского дела, а думать мы все можем. Я читал о фильме по «Плотницким рассказам». Жаль, что по нашим телепередачам он не шел. С удовольствием бы посмотрел, да и Бабочкина тоже.

А вот художника Б. Алимова, который дал рисунки в ваших «Холмах» следует покритиковать. Перелистайте все страницы, где есть рисунки и на вас глядят одни и те же глаза будь то старуха или старик, молодой ли или ребенок. Присмотритесь-ка, рисунок глаза один и тот же. Что-то вроде штампа. (Сам я когда-то рисовал, потому и увидел.)

Остаюсь с уважением к вам и вашей семье, к вашему труду (а он не легок), в надежде на успех вашего поиска.

Жму руку. И. Чернов».

Письмо тридцать восьмое

Анатолий Николаевич!

Я совсем запутался в письмах, которые вы пытаетесь издать… Есть ли у Вас и у Елены Игоревны из ГПБ прилагаемое письмо Свиридова? Если нет, то присоедини к прочим. Надеюсь, ты уже согласился сам составить сборник при условии, что тебе поможет Елена Игоревна.

Попробуй это благое дело совершить. Я доверяю абсолютно только тебе и Елене Игоревне. До свидания.

Рассчитываю вскоре приехать в столицу, тем более, твои труды обо мне грешном повсюду приносят благие плоды. Белов. 28 марта 2003 г. Вологда.

Запутанная история, попахивающая криминалом, произошла в Ленинской библиотеке, куда Белов передал большую часть своей переписки с друзьями и единомышленниками. Все они составляют цвет культуры и искусства, всех можно без стеснения назвать совестью нации – Астафьев, Шукшин, Распутин, Залыгин, Абрамов, Твардовский, Викулов, Тендряков, Личутин, Лихоносов, Шафаревич, Яшин и так далее.

При посещении библиотеки я обнаружил, что там нет писем от Свиридова, Шукшина, Абрамова. Мое негодование потерей погасил Левочкин. Он сам был возмущен и встревожен… Потому обещал разобраться, куда делись письма, кто их принимал, передавал ли их в библиотеку Белов.

На мой тревожный звонок Белову получил невнятный его ответ: «Не помню, сам запутался, какие письма передал…».

Пока шли разбирательства в библиотеке, я попросил Белова пересылать все письма мне. Он согласился. Более того, написал, что «доверяю абсолютно только тебе.». С другим предполагаемым составителем сборника писем я не контактировал, так как за эту работу согласился взяться сам Левочкин. Я копировал присланные письма, а оригиналы возвращал Белову.

Признание Василия Ивановича – «твои труды обо мне грешном повсюду приносят благие плоды» – связано было с тем, что после выхода книги с моим предисловием «Раздумья о дне сегодняшнем» посыпались благодарственные письма с признаниями в любви к его могучему таланту. Добром платили ему люди и после моих статей в газетах и журналах, после творческих вечеров, презентаций, общественных и церковных наград, знакомств с интересными людьми.

Поиск писем Белову я начал в первую очередь с писем гениального композитора современности Георгия Свиридова. Достаточно послушать только один «Романс» из «Музыкальных иллюстраций к повести А.С. Пушкина «Метель»», как станет ясно, что этот композитор стоит в едином строю с такими глыбами, как Чайковский, Глинка, Рахманинов, Прокофьев. Без сомнения, если эту мелодию услышит даже равнодушный к музыке человек, и тот будет тронут ее лиричностью. Наши русофобские конторы с чиновниками от культуры и подконтрольное им телевидение все сделали для того, чтобы народ не знал, чем велик Свиридов. Телезритель не знает даже того, что звуковая заставка к программе «Время» принадлежит этому композитору.

Русофобы, превратившие Россию, как сказал другой наш гений Валентин Распутин, в колонию чужих культурных ценностей, добились того, чтобы Свиридов был мало кому известен. Идейные разногласия Свиридова и Шостаковича помогали недругам травить Свиридова.

Но гений потому и гений, что прорывается сквозь стены бюрократии, зависти, ненависти, серости, нездоровой конкуренции. Русские патриоты всегда к нему тянулись – кто за духовной поддержкой, кто за творческим вдохновением. Белов ценил Свиридова за его приверженность русским традициям, он боготворил его за эту самую «русскость». Известный академик Дмитрий Лихачев тоже преклонялся перед величием таланта композитора. Он писал: «Георгий Васильевич Свиридов – русский гений, который по-настоящему еще не оценен. Его творчество будет иметь огромное значение в грядущем возрождении русской культуры».

Первым источником, подтверждающим переписку двух великих русских подвижников Белова и Свиридова, стала для меня только что вышедшая в издательстве «Молодая гвардия» книга Г. Свиридова «Музыка как судьба». Посмертное издание в стиле мемуаров и дневников подготовил сын композитора. Книгу эту, если начать читать, то отложить уже невозможно. Я одолел ее одним залпом, читал с утра до ночи. Она вся пронизана любовью к русскому искусству и русской культуре, и эта русскость, как говорил Белов, напитана каждой строкой и мыслью.

Книга открыла мне и другую потрясающую грань таланта Свиридова – его чувство слова, умение мыслить неординарно, глубоко разбираться в творчестве русских писателей. Какие меткие характеристики он дал своим любимцам:

«Мощный, суровый, эпичный Федор Абрамов.

Возвышенно-поэтический Василий Белов.

Пронзительный, щемящий Виктор Астафьев.

Драматичный Валентин Распутин.

Мягкий, лиричный южанин, мой земляк Евгений Носов.

Сергей Залыгин – тонкий и умный.

Блестящий эссеист Владимир Солоухин.

Я люблю и необыкновенно высоко ставлю их творчество, они – украшение сегодняшней нашей литературы, не говоря, конечно, о классиках Леонове и Шолохове. То, что это люди – мои современники, не дает мне с такой силой почувствовать свое одиночество. Прекрасный, свежий, благоуханный, сильный, новый и вместе с тем «вечный» Русский язык. По-новому раскрытые современные Русские характеры».

Почему Свиридов словосочетание «Русские характеры» написал с заглавной буквы? Да потому, что он сам был с русским характером, и ценил в таких, как Белов, – русский характер. Меня часто самого спрашивают: а что такое русский характер, или кто такой этот русский человек? Мой ответ многих пугает. Но ответ гениального писателя всех стран и народов Достоевского куда больше их возмущает, так как он считает, что русский