«Гватемальское правительство и агенты коммунизма по всему миру настойчиво пытались скрыть настоящую проблему – то есть коммунистический империализм – под заявлениями, что США заинтересованы лишь в защите американских предприятий. Мы сожалеем о разногласиях между гватемальским правительством и компанией „United Fruit“… Но этот вопрос не важен по сравнению с главной проблемой… Патриоты Гватемалы под предводительством полковника Кастильо-Армаса восстали против коммунистической правящей верхушки. Таким образом, с ситуацией справились сами гватемальцы».

Даллес знал, что это ложь – гватемальцы не свергали Арбенса. Однако он не понимал, что солгал дважды, ведь он искренне считал Арбенса пособником «коммунистического империализма», а не тем, кем тот являлся на самом деле: сторонником реформ и патриотом, идеалистом, который не желал американцам зла. Свергнув его, США уничтожили демократический эксперимент, имевший огромные перспективы для Латинской Америки. Как в Иране годом ранее, Штаты уничтожили режим, исповедовавший основополагающие американские идеалы, но совершивший грех, пожелав вернуть власть над природными богатствами собственной стране.

Новостные агентства никогда не спят. Неудивительно, что Малкольм Браун, корреспондент «Associated Press» в Сайгоне, был еще занят делами, когда поздним вечером десятого июня 1963 года зазвонил рабочий телефон. На другом конце провода оказался Тхить Дуэ Нгьеп, буддийский монах, с которым Браун познакомился во время репортажей о конфликте между буддистами и католическим большинством правительства Южного Вьетнама. Монах сообщил Брауну, что все, кто утром придет в храм Са Лой, станут свидетелями «важного события».

Тем вечером монах обзвонил еще нескольких зарубежных корреспондентов. Лишь Браун принял сообщение всерьез. Он много писал о растущем буддистском недовольстве и чувствовал, что это изменит будущее Вьетнама. Незадолго до рассвета Браун со своим вьетнамским помощником отправился к храму. Там уже собрались монахи в шафрановых одеждах и монашки в серых. В храме было жарко, пахло сладковатыми благовониями, от сотни жаровен вверх вился дым. Святые люди забылись в древних песнопениях.

Браун занял место. Пока монашка наливала ему чай, он заметил на ее щеках слезы. Через несколько минут Брауна заметил Тхить Дуэ Нгьен. Монах попросил его не уходить, пока «события не свершатся».

Прошло полчаса. Вдруг, словно по сигналу, песнопения прекратились. Монахи и монашки торжественно покинули храм и выстроились в колонну снаружи. С места тронулся старый седан с пятью монахами внутри, остальные последовали за ним по улицам города. На перекрестке бульвара Фан Динь Фунг и одной из центральных улиц Ле Ван Дует процессия остановилась. Монахи сформировали кольцо.

Из машины вышли трое монахов. Двое молодых положили в центре перекрестка прямоугольную подушку и помогли третьему, пожилому, сесть на нее в позу лотоса. Он принялся перебирать дубовые четки, бормоча священные слова «nam mo amita Buddha» – «назад, к Будде», – а молодые монахи, достав из багажника канистру, облили его бензином. Когда они отошли, монах достал спички. Он зажег одну и уронил себе на колени. Его вмиг поглотило пламя.

«Когда среди языков огня показывалось лицо, я видел, что его черты, несмотря на закрытые глаза, искажены от боли. Однако монах не издал ни звука и не пошевелился. Завоняло горелой плотью. По толпе пронесся стон ужаса, а прерывистые песнопения сменились криками и стенаниями. Двое монахов развернули большую растяжку с английской надписью: „Буддийский монах сжигает себя в знак поддержки наших требований“».

Пораженный, Браун машинально делал снимок за снимком. Через несколько минут раздались звуки сирен: прибыли пожарная и несколько полицейских машин, но демонстранты не подпускали их к огню. Вскоре пламя стихло. Монахи принесли деревянный гроб и с трудом опустили в него тело. Пока гроб несли обратно в храм, из него показались руки мертвеца; одна еще дымилась.

Фотографии горящего монаха, которые сделал Браун, ошеломили людей по всему миру. На следующий день после самосожжения посетитель Овального кабинета заметил, что снимки лежали и на столе президента Джона Кеннеди. Они, казалось, символизировали развал Южного Вьетнама и бессилие его президента, Нго Динь Зьема. Через несколько месяцев эти фотографии подтолкнули администрацию Кеннеди к серьезному решению: Зьем утратил доверие администрации и должен уйти.

Покрытая зеленью вьетнамская земля, извивающаяся, словно драконий хвост, вдоль побережья Индокитая, стала французской колонией в девятнадцатом веке. Целые поколения французских семей устроили там свою жизнь. Они прорубали джунгли и возделывали каучуковые плантации. Они превратили Сайгон, столицу, в экзотическое колониальное поселение. В неспокойные годы после Второй мировой войны, как в Иране и Гватемале, во Вьетнаме забурлило движение за независимость. Многие зарубежные лидеры ошибочно полагали его слабым и незначительным. Близорукими оказались и американцы, что привело США к самому сокрушительному военному поражению в их истории.

Во время войны территорию Вьетнама оккупировала Япония. Партизанская армия, Вьетминь, сражалась против захватчиков. Они использовали оружие (и курили сигареты), которые им сбрасывали американцы. После сдачи японцев лидер партизан, Хо Ши Мин, хрупкий на вид мужчина пятидесяти лет, решил, что пришел час заявить о независимости его страны. Второго сентября 1945 года он выступил перед множеством людей в северном городе Ханой с речью, которая покажется знакомой любому американцу.

«Все люди созданы равными, – объявил он. – Создатель наделил их неотчуждаемыми правами. Такими, как жизнь, свобода и стремление к счастью».

Хо инстинктивно обращался к Штатам, отчасти из-за того, что один историк назвал «восхищением американцами, которое он пронес через всю свою жизнь», и отчасти из-за отсутствия других союзников. Франция была намерена восстановить власть и отказалась признать новое правительство Вьетнама. Британия боялась, что переворот послужит примером ее колониям, и также выступила против. Коммунистические лидеры Китая и СССР опасались националистической политики Хо Ши Мина. Таким образом, Хо вполне закономерно обратился за помощью к Вашингтону.

Его попытки получить американскую поддержку – он слал письма президенту Гарри Трумэну и генералу Джорджу Маршаллу – оказались тщетными. Французы вновь заняли прежнее место во главе страны. Хо медленно осознал, что если он хочет добиться независимости Вьетнама, то ему придется вступить в новую войну, теперь против французских колонизаторов. И эта война достигла пика, когда Дуайт Эйзенхауэр занял пост президента в 1953 году.

К тому времени, после долгих лет сражений с партизанами, французы наконец истощили свои резервы и с огромным сожалением признали, что им надо оставить свою замечательную колонию и просить о мире. В начале 1954-го французская делегация встретилась в Женеве с представителями Вьетминя. Также присутствовали переговорщики от Китая, СССР, Британии и США. Американскую делегацию возглавлял Госсекретарь Даллес. Не менее влиятельный человек, Чжоу Эньлай, представлял КНР. Даллес считал китайский режим как минимум дьявольским, и когда репортер поинтересовался о возможной встрече с Чжоу, он холодно ответил: «Только если наши автомобили столкнутся».